Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

— Значит, нас раздавят по очереди более сильные соседи, — второй принц Черноречья с горечью усмехнулся.

— Следи за своими словами, мальчишка! — рассердился молодой правитель, — Моя страна и моё войско с лёгкостью могут расправиться с вашей ничтожной страной!

Вячеслав ничего не ответил. Он только посмотрел на Ростислава, взгляд его поймав. С лёгкой такой улыбкой, едва уловимой. Только кончиками губ. Но, впрочем, Ростислав помрачнел, вспомнив своё досадное поражение от его алхимиков.

— Вы прекрасно понимаете, как мы все ослабли за десятилетия вражды, — погрустнев, добавил второй принц, — Будь вы уверены в своей силе и непобедимости, вы бы сегодня не явились сюда, а продолжили нападать на нас.

— Ты не знаешь ничего о том, что говоришь, — сердито возразил Вадимир. И будто даже нервно, пытаясь выглядеть солиднее.

— Нет, мне многое известно о вашем состоянии, — Вячеслав нахмурился, — Ряды ваших воинов заметно поредели. Ещё две или три битвы — и сражаться с нами у вас будет некому. Не меньше десятилетия должно пройти, прежде чем вырастут новые воины из тех мальчишек, которые уже лишились отцов. Ваши приюты переполнены сиротами. Ваши женщины стараются прокормить детей и стариков, трудятся вместо мужчин. Бывает, что вместо быков и лошадей в плуг запрягаются, тащат его, надрываясь, своими хрупкими руками. Большую часть ваших полей и лесов мы сожгли. Вы сожгли наши леса и поля. Нас выручает рыба в наших реках, которая, к несчастью, когда-нибудь закончится, если мы продолжим ловить её с тем же усердием. Вы еле-еле пережили прошлый год, когда редко шли дожди. У нас тоже был серьёзный неурожай недавно. И у нас тоже осталось мало воинов. Намного меньше, когда эту войну ещё начинали. И у нас хватает вдов и сирот.

Парнишка тяжело вздохнул и продолжил:

— Те семьи, которые заметно уменьшились, но хоть как-то сохранились, не смогут прокормить всю страну. Признайтесь, неурожайного года или двух хватит, чтобы нам всем стало худо. С другими соседями нам повезло. Кому-то, как эльфам, нет дела до нас, с кем-то мы торгуем, с кем-то просто не ссоримся. Если кто-то из сильных соседей решит нас покорить, ему это не составит труда. Нам это ясно — и мы не смеем наживать себе опасных врагов. Мы очень радушно приветствуем редких послов, — вздохнул опять и новь повторил, подчёркивая, — Редких. Мы слишком ослабели. Мало кто хочет с нами дружить. Ну, может, лично с нами хочет водиться Тайноземье — и мы, и они — алхимики, имеем свои школы. Но эта слишком опасная дружба. И беда недавняя хорошо это показала. Мы лишь друг на друга продолжаем огрызаться и делать вид, будто мы по-прежнему сильны. Уже мало кто помнит, отчего наши деды и прадеды затянули эту ненужную вражду. Народам уже не хочется сражаться. Люди устали. Да и глупо добивать друг друга, нанося тем самым сокрушительный удар самим себе.

— У вас есть ещё одно оружие: алхимия, — мрачно сощурившись, выдохнул Ростислав, — На которое вы иногда больше надеетесь, чем на мечи. Превращаясь из воинов в непонятно что.

Второй сын Мстислава честно признался:

— С таким оружием мы ещё в большей опасности, чем вы без него.

— Брат, замолчи! — не выдержал Борислав. Хотя, может, разозлило его, что все вражеские короли столько общаются с его младшим братом, а наследника Черноречья забыли сразу после приветствия, — Что ты лезешь? Дай слово отцу! Всё болтаешь и болтаешь, не затыкаясь.

— Не замолчу! — мотнул головой юный алхимик, — Мне не хочется уходить за Грань из-за какой-то глупой вражды. Да ещё и такой давней, — на Ростислава, на Вадимира посмотрел, заглядывая им в глаза, — Да и вам самим ведь не хочется?.. В битвах вы насмотрелись на страдания воинов, на то, как обрывались их жизни. Вы дорожите своими жизнями, даже если не признаёте этого. Но разве наши люди не имеют права жить?

— Вячеслав, ты сказал слишком много, — остановил Мстислав сына.

Шумно выдохнув, парнишка проворчал:

— Я лишь напомнил то, что им и без меня известно, — к отцу с мольбой в глазах повернулся, — Ну же, примите мудрое решение, мой король!

— Мою страну никто никогда не поставит на колени! — прокричал Вадимир — и его лицо исказилось от гнева, вежливая маска исчезла, отдав место какому-то хищному взгляду и улыбке, напоминавшей оскал, — Этот разговор с самого начала был ненужным!

Короли и их спутники выхватили мечи. Со свободными руками остались стоять только я и мой друг.

— Вы сами вот-вот рухнете и встать не сможете! — закричал мальчик. — Проклятье алхимиков показало всем нам, как мы слабы. Вы хотите отнять у самих себя остатки сил! Как вы глупы!

Отец отвесил ему затрещину.

— Следи за словами, щенок!

Шумно выдохнув и сердито взглянув на отца, отрок произнёс:

— Вы никогда не убедите меня в том, что собака — глупый зверь. Он своей жизнью готов заплатить за жизнь своего хозяина и друга. Щенок, надеющийся и верящий в своего друга и хозяина, по-моему, куда лучше своего хозяина. Он выглядит жалко, но он честнее и преданнее ваших слуг.

Старший брат ухватил Вячеслава за шиворот:

— Не следовало вообще брать тебя с собой. Я предупреждал отца, а он ко мне не прислушался.

— А ну отпусти моего друга! — у меня в ладонях вспыхивает пламя.

— Кого-кого? — вскинул брови Вадимир, чрезвычайно заинтересованный этим фактом, как-то прошёдшим мимо его ушей.

— Смотрите, наш невозмутимый маг разозлился! — ухмыльнулся Ростислав.

— Только посмей его ударить! — мрачно сказал я, смотря прямо в глаза склочному наследнику Черноречья.

— И что ты со мной сделаешь? — осклабился Борислав, — Ты только порталы создавать умеешь. Ах, нет же… ещё бумажками умеешь шуршать! В компании сгорбленных лекаришек, — и заржал, довольный своей шутке.

— Сейчас убедишься, как мало я умею, — многозначительно улыбнулся ему.

За нами следили с некоторым любопытством. Развеять скуку решили, наблюдая за мной? Но мне сейчас наплевать на вашу скуку и ваше любопытство. Обиду, нанесённую моему другу, не прощу!

Запоздало осознал: следовало сдержаться, но справиться с яростью не мог. Сам устал.

Пламя не нанесло бы наследнику особенного вреда, устроило бы ему хорошую парилку. Только Вячеслав внезапно заслонил брата. К моему ужасу, одежда мальчика вспыхнула. И затрещали камни в странном пёстром ожерелье, внезапно открывшемся нам. Ох, да что нашло на меня?! Он может снова пострадать. Теперь уже из-за меня.

— Кан, успокойся. Мы пришли не для того, чтобы драться, — морщась, напомнил мой друг.

Я убрал своё пламя, магическое, но с его ожерелья посыпались во все стороны искры. Они причиняли ему боль, но он терпел. Короли — и даже его отец — поспешно отступили в стороны. Борислав — так в три раза дольше всех отскочил.