Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

И то мне чудился резкий Ромкин смех, то чисто выбритое мужское лицо с пронзительными синими глазами, то хриплый голос пел: «Нет цены в жизни тем мечтам, ведь ни золото и не меч там», то как будто касались моих волос мягкие женские руки да шептал нежный голос ласковые слова… А иногда сквозь мрак и холод, сквозь шелест листвы и птичий гам врывался в сознание чарующий звук флейты…

Проснулась, когда солнце стояло точно посередине неба. С недоумением прислушалась к красивой музыке, лившейся откуда-то неподалёку. Протёрла глаза, с удовольствием потянулась, села.

Маг прислонился к дереву, шагах в семи-девяти от меня, и играл. Его длинные изящные пальцы так и порхали по флейте, а взгляд был устремлён куда-то вдаль. Когда он готовил отвар, солнце явно было во второй половине, значит, я проспала почти целый день, а он всё это время сидел рядом и играл! Тело моё чувствовало себя великолепно, казалось, сил хватит пробежать до Дубового города и обратно раз двадцать, а то и тридцать. Да и пятен крови на подоле не было. Значит, не прикоснулся ко мне. Только заставил выспаться.

С удивлением посмотрела на мужчину, увлечённого плетением мелодии. Что-то было точное в его лице, а что-то искусственное. Кажется, прямой длинный нос настоящий и глаза именно серые, а вот всё остальное не то. Тьфу, что за бред лезет в голову?

Он доиграл и уточнил:

— Ты спала почти два дня.

Растерянно уставилась на него. Маг фыркнул и объяснил, не глядя на меня:

— Я слышал, как ты зашевелилась.

И понял, кто, где? А ведь в лесу много разных звуков помимо его мелодии и едва слышного шороха моего платья! Значит, не только маг, не просто разбирающийся в целебных травах, а ещё и музыкант с отличным слухом.

— Наверняка ты голодная. Возьми что-нибудь из сумки, — тихо сказал он, смотря на мелкую птицу, опустившуюся напротив него, не шевелясь, чтобы её не спугнуть, — Сколько хочешь: я потом ещё себе еды куплю, — и опять заиграл.

В сумке у него обнаружилось много сыра, хлеба, орехи, маленький кувшинчик с мёдом, большой — с молоком, закрытый деревянной пробкой с красивым узором, пряники, сушки и много разных мешочков с травами. Я с грустью заткнула кувшинчик с мёдом крышкой. Иноземец прервался, бросил на меня быстрый взгляд, сказал:

— А хочешь — всё съешь. Я сумею заработать на новую еду. А у тебя, похоже, нынче с деньгами и кровом тяжело. Возьми моё, — и опять продолжил выталкивать из инструмента красивые звуки.

Щедрый… и добрый… Мне б такого мужа! Да на что я ему! А мёд липовый, мой любимый…

Съев половину мёда опять посмотрела на него, играющего. Он, увлечённый, от занятия своего не оторвался. Чуть погодя тихо уточнила:

— Тогда тебе кто-то помог — и потому ты выжил? И потому сейчас мне предлагаешь помощь?

— Нет, мне тогда никто не помог, — грустный взгляд куда-то вдаль, между деревьев, — Я ел траву… — он снова повернулся ко мне, опять улыбнулся, — Мне повезло, так как меня учили, какая трава может быть полезна, а какая — принесёт вред. Если хочешь, могу подобрать для тебя какой-нибудь целебный состав. Но… ты так смотришь на меня, будто бы мне совсем не веришь.

Вздохнув, призналась:

— Знаешь, я отвыкла от человеческой доброты.

Он грустно улыбнулся. Сказал только:

— Понятно…

И снова осторожно поднёс к губам флейту.

А я робко потянулась к его припасам. Раз уж повезло… Вдруг повезло! Как говорится, дают — бери, бьют — беги.

С трудом заставила себя оторваться от еды, чтоб ему осталось хотя бы две трети его припасов. Настроение стремительно взлетело, а простое в общем-то лицо незнакомца показалось мне намного краше, чем на первый взгляд. Если б он позвал меня за собой… Неужели, ты уже влюбилась, Алина? Вот дура!

Почувствовав мой взгляд, маг обернулся и серьёзно сказал:

— Не надейся! Я уйду один.

Синица, до сих пор сидевшая около него, вспорхнула и улетела.

— Почему? — мой голос задрожал.

— У меня есть дело, которое обязан выполнить, — он нахмурился, — И ты бы мне помешала. Так что не забивай голову надеждой и мечтами. Сегодня встретились — сегодня и расстанемся. И больше, наверное, уже не увидимся.

Как будто меня вырвали из объятий приятного сна, облив ледяной водой. Значит, сердце моё уже не на месте. Как глупо! Разве я такая наивная? Он всего лишь помог мне. Когда я совсем уже перестала верить в людей. И трудно сказать, хорошо ли, что мы повстречались или было бы лучше, если б этого не произошло?.. Разум уже не верит в сказки, а душа по-прежнему ждёт, что всё изменится, что после долгого дождя на небе наконец-то покажется радуга… Какая же ты ядовитая и жестокая, надежда!

— Ты ещё встретишь кого-нибудь, — добрый музыкант подмигнул мне, — Как такая красавица может никого не встретить?

Как мне хочется, чтоб во мне ценили не только внешнюю красоту! Впрочем, не уверена, что моя очерствелая душа прекрасна. Может, эта новая боль вызвана всего лишь промелькнувшей и потерянной надеждой? Пройдёт время — и из памяти навечно сотрётся эта встреча.

— Споёшь мне песню на прощание? — дружелюбная улыбка, — Если считаешь, что меня стоит отблагодарить. А нет — и так проживу.

У меня вырвалось:

— А ты назовёшь мне своё имя?

Нахмурившись, маг ответил:

— Даже если мы случайно встретимся, ты меня не узнаешь: сейчас я под одной иллюзией, в следующий раз буду под другой или без неё. К тому же, есть вероятность, что я в ближайшие год-два уйду за Грань. Поэтому не хочу, чтоб ко мне кто-нибудь привязался.

Уж и не знаю, что лучше: если нет ни капли надежды или потеря этого жестокого чувства? А ещё мне очень хочется остаться в его памяти, как изящная снежинка, упавшая на ладонь и растаявшая через мгновения. Или как упавшая звезда, на мгновение показавшая свой яркий хвост, прежде чем погаснуть навсегда. И я запела, обуреваемая противоречивыми чувствами:

И в эту драгоценную для меня песню постаралась вложить кусочек своей души. Только на строке «Разорвётся замкнутый круг» не сдержалась и заплакала. Отчего песня перешла в плач, с дрожащим голосом и музыкой всхлипываний. На предпоследней строке: «Тот, кто впустит в мир мечты?», я разрыдалась уже непристойно и жалко. Последнюю строку «Друг, им можем быть я и ты» пробормотала, невнятно и некрасиво, оплакивая незадавшуюся жизнь и гибель внезапной надежды.

— Я слышал эту песню лет двадцать назад, когда был в Новодалье, — задумчиво произнёс мужчина, — Только тогда её пели совсем уж сухо.

Морщусь. Он недоумённо взглянул на меня, потом уточнил:

— Уж не в одну ли из Враждующих стран я попал? Это Светополье или Черноречье?