Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

Каменная маска исчезла, открыв лицо испуганной растерянной девочки.

— Вы… позволите нам уйти? Просто уйти?

— Конечно! — пылко ответил чернореченец, — Я хочу, чтобы вы были живы и здоровы! Пусть и не здесь. Я буду скучать по вам, но от мысли, что вы будете в безопасном месте, мне будет легче, — он нахмурился, — В конце концов, прийти за лечебной травой почти к чернореченской столице… Вы с ума сошли?!

Я растерянно смотрела на него. Неужели… неужели, чернореченец, тем более, принц, которому бы на руку было поймать врагов самому, хочет помочь нам уйти? Это… разве это возможно?! Он же… не участвует в битвах сам, плохо тренируется. А его отец, Мстислав, известный воин. Наверное, король Черноречья недоволен тем, что его средний сын увлекается науками, а не войной. И поймать бы двух новодалек, прячущихся недалеко от чернореченской столицы принцу бы пригодилось, но… он и в правду хочет отпустить нас, заботится о нас?!

«Он искренне хочет помочь вам» — вдруг сказала Мириона.

«Почему ты сразу не сказала?! Я так испугалась!»

«Так ведь одно дело: хотеть помочь, а другое — помогать. Искреннее стремление — это только полдела. Я молчала, чтобы дать ему возможность помочь вам на деле».

Ну, я понимаю теперь, почему она молчала, но…

«Если он поможет вам — у вас будет друг. Настоящий друг».

И правда, если чернореченский принц решится нас отпустить и, более того, поможет нам скрыться, значит, у нас появится настоящий друг, которому можно верить! Обрести друга… здесь… из числа врагов… это как чудо! Может ли… это чудо случится для нас?..

— Но ведь вам невыгодно нас отпускать, — недоверчиво добавила юная графиня спустя некоторое время молчанья, когда напряжённо вглядывалась ему в глаза, — Думаю, ваш отец вас за такое по голове не погладит.

— Ну, извините, — грустная и усталая улыбка, — Я не люблю войны. Я больше люблю людей. Видеть их живыми, здоровыми и счастливыми.

— Так… вы совсем не любите драться?

— Увы, — он развёл руки в стороны, — Уж таким родился.

— И… — она задумчиво сощурилась, — Вы не проявляли себя как воин — и поэтому о вас ничего не говорят?

Принц помрачнел, но твёрдо сказал, испытующе взглянув на неё:

— Да, я как воин — никудышный. Книжный червь. Позор семьи. Но я не люблю смотреть, как гибнут люди. Не люблю причинять кому-то боль. Тем более… — грустная улыбка, — Дни, проведённые с вами… наши светлые добрые разговоры… ваше остроумие… и ваша королевская осанка… Смотреть на вас и разговаривать с вами было большим удовольствием для меня. Как праздник, куда я неожиданно попал, идя по скучной серой улице. Чужой праздник. Не для меня. Но я видел его — и мне было хорошо. Какую-то часть праздника я застал… — он вдруг осторожно взял её руку — и Цветана её не вырвала, легко сжал её пальцы, — Вам надо уйти поскорей, Цветана, — он обернулся и посмотрел мне в глаза, — Вам лучше уйти отсюда поскорей, Алина. Пока вас кто-нибудь не раскрыл. Вы хорошо притворялись, вы платили деньгами Черноречья, последней чеканки. Но Цветана слишком юна и слишком много болтает. Да и… ваш спутник, Станислав… Он, конечно, держится, но если и у него кого-то из родственников убили чернореченцы, а это вполне может быть, однажды он может сорваться — и кого-нибудь ранит или убьёт.

— Да я бы с радостью ушла отсюда хоть сейчас же! — вздыхаю, — Но я обещала вылечить Цветану. Целебная трава растёт только здесь. И Цветана ещё не выпила нужное количество отваров и настоев.

Ведь Мириона пока ещё не говорила, что лечение уже закончено. А ей виднее состояние девочки.

— У нас никто не знал, что это за болезнь, лекаря говорили, что я очень слабая и долго не проживу, а целители — если они не были шарлатанами — говорили, что у них не хватает сил исцелить моё тело своей силой, — Цветана грустно потупилась, потом посмотрела на меня, улыбнулась мне, — Но вдруг пришла Алина и сказала, что она знает и эту болезнь и лекарство от неё! И я так обрадовалась этому! Подумала, что теперь я смогу жить, смогу когда-нибудь выйти замуж. Может быть, за любимого… и родить детей, — она серьёзно посмотрела в глаза чернореченскому принцу, — И мне всё равно, что ради этой травы мне пришлось прийти сюда! Потому что так у меня появилась надежда, что смогу выжить… жить обычной жизнью, как и другие люди!

Отрок вздохнул:

— Теперь я понял, зачем вы решились на такой отчаянный поступок. А… долго ещё вам нужно использовать эту траву?

Девочка вопросительно посмотрела на меня. Я ответила:

— Мы ещё прошли только часть лечения. И… я пока не знаю, сколько нужно ещё.

Вячеслав помрачнел:

— Я заметил, какую траву вы собираете. Ясносинь. Она действительно редкая. И тут, неподалёку от столицы, её больше всего. Да… грустная ситуация. Тут вам опасно находится. А дома надежды нет. Или… — он вдруг внимательно посмотрел на Цветану, — Сядьте и расскажите мне о признаках вашей болезни подробно.

Почему-то она сразу же послушалась, да и руку не забрала. Присела прямо на траву, он опустился возле неё, продолжая осторожно сжимать её руку. Девочка с надеждой спросила:

— Значит, вы и траволечение учили? Хоть что-то по нему знаете?

— Сложно сказать, что я не учил, — усмехнулся Вячеслав, потом как-то посерьёзнел, — Меня же прозвали книжным червём. Даже шутят, что я знаю содержимое королевской библиотеки лучше её старого смотрителя. Хотя, конечно, это не правда. И я ещё не все книги там прочитал, — он положил её руку, которую осторожно сжимал, ей на колени, чуть отодвинулся, сел поудобнее, — Значит, начнём. Только рассказывайте всё честно. Хорошо?

— Хорошо, — тихо пообещала юная графиня.

И она так на него смотрела, с таким доверием, с таким… обожанием?! Нет, наверное, виновата была вдруг подаренная им надежда, что он тоже что-то понимает в лечении. Или… всё-таки… он взял её за руку, но она руку не отняла. Но… нет, такое невозможно. У меня слишком богатое воображение.

Отрок расспрашивал её долго, причём, сыпал такими вопросами, которые, на мой взгляд были тут явно ни причём: её любимые овощи и травяные чаи, вкусовые пристрастия её родителей вначале их супружеской жизни и потом, как они вскоре после свадьбы отравились какими-то пирожными и что то были за пирожные, в каких битвах с Черноречьем участвовал отец Цветаны. Услышав дату битвы, чернореченец заметно помрачнел — и принялся дотошно выспрашивать, сколько именно месяцев и дней прошло со времени той битвы и до рождения девочки, состояние её матери и её отца. Услышав о том, что год спустя после битвы отец Цветаны вдруг выронил меч, подаренный тестем, на праздничном поединке, принялся допрашивать про состав меча — девочка не интересовалась этим — тогда, помрачнев, стал уточнять, были ли драгоценные камни на рукояти, а, если были, то какие?..