Елена Свительская - Песня моей души [СИ]

Историю Благовест рассказал очень смешно: мы покатывались со смеху. А под конец рассказчик стал серьёзным, напомнив нам о вещах, которые дороже богатства и славы. Если бы Кан его услышал, думаю, ему бы понравилось. Только от этих двух я слышала подобные, добрые истории, временами заставляющие задуматься о чём-то важном. Все прочие болтали о войнах, битвах и прочих гадостях.

— Если б ты стал рассказывать истории за плату — быстро бы разбогател, — задумчиво молвила Цветана.

— За такие истории нынче ничего не дают, — мрачно сказал рассказчик, — Потому можно быстро загнуться с голода.

Мы вспомнили о еде и погрустнели. Опять болтали о какой-то ерунде, потом забылись тяжёлым сном. Разбудили нас жуткие звуки. Поначалу мне показалось, будто орут и бьются за стеной, в другом помещении, потом с отчаянием поняла, что эти звуки ползут из самого города, расползаются по столице. Грохотали алхимические смеси, отколотые куски стен, орали нападающие и защищающиеся. Вскоре отблески света, громкий топот ног и копыт проползли мимо здания тюрьмы…

— Ко дворцу идут, — задумчиво отметил Благовест.

— Значит, враги, — развил его мысль мальчишка, до сих пор не поделившийся с нами своим именем.

Если вороги прорвались в столицу Черноречья, значит, дело плохо. Либо они всех снаружи перебьют, подожгут дома — и мы погибнем в пожаре, либо выволокут, дабы потешиться кровавой расправой, а жестокость всегда голодна и ненасытна, либо вообще тут забудут. И если мы каким-то чудом спасёмся при пожаре, то точно не выдержим голода. Рано или поздно мы уйдём за Грань. Все. И у нас нет ни малейшего шанса спастись. А впрочем, может, и без внезапного вторжения могущественных противников наша участь уже была предрешена? Хотелось кричать от отчаяния и плакать, но мы застыли, заледенели от страха, напряжённо вслушиваясь в творившееся в Связьгороде.

— Я так больше не могу! — отчаянно и жалобно вскрикнула девчонка.

Она вскочила на ноги. Подошла к двери. Послышался непонятный глухой звук, её вскрик.

— Цветана, что с тобой? — испугалась я.

— Ничего, — неумело соврала юная графиня.

Последовал второй странный удар и крик, полный боли.

Вор среагировал быстрее меня: подскочил к ней, схватил, заорал:

— Ты дура, что ли? Искалечиться хочешь?

И я с ужасом поняла, откуда шли странные звуки. Девочка ответила, давясь слезами:

— Если я… разобью руку… то… от… боли… не… смогу… думать… о… другом…

— Дура! — рассердился парнишка.

— Но… я… не… могу… так…

Да, сидеть в темнице города, захваченного врагами, и ждать гибели — это жутко.

— Эх ты, пигалица! — ласково сказал Благовест.

То ли он погладил её по голове, то ли по спине. Словом, бедняжка разрыдалась, уткнувшись в его рубашку лицом, и не спешила его отталкивать. А у меня от его слов ёкнуло сердце: Роман мне когда-то то же самое сказал, когда я плакала.

Братец, как ты там? Жив ли ты? Простишь ли ты когда-нибудь свою глупую сестру, ушедшую вслед за нелепой мечтой и незнакомкой, поманившей обещанием её исполнить? А если ты возненавидишь меня, если ты уже ненавидишь меня за ту боль, которую я тебе причинила моим глупым поступком, то хотя бы иногда, ну, хотя бы только раз, на миг, взгрустнёшь ли ты обо мне?

— Ну, плачь, плачь, если тебе от этого станет хоть чуточку легче, — грустно сказал воришка.

Цветана какое-то время шмыгала носом, потом с отчаянием уточнила:

— Как ты думаешь, Благовест, как нас убьют?

Тот, желая отвлечь её, начал рассказывать историю о прекрасной простолюдинке, влюбившейся в короля. Причём, он очень метко подобрал слова и сцены, которые могли бы заинтересовать особу молодую, женского пола. Романтичностью и красотой веяло от строк, слагаемых им. Чуть погодя, когда шмыганья стали реже и тише, Благовест ввернул неожиданный ход: прекрасный король, уже влюбившийся в девушку, оказался негодяем, зато нищий оборвыш красавицу спас. Далее так всё вышло, что король потерял трон, а девица-красавица его получила. Нищий оказался молодым и, хотя внешности самой заурядной, добрым и мудрым, стал толковым её министром. Сказка эта, звучавшая в полумраке сырой темницы столицы, захватываемой врагами, была рассказана столь умело и удивительно, что я через некоторое время уже перестала обращать внимание на мрачные звуки за окном, а поплыла на волнах слов вслед за мыслью рассказчика.

Прервалась нить истории только раз, когда красна девица взошла на трон родной страны.

— Эх, если бы я был королём, я бы им всем отомстил! — мрачно заявил аристократ.

— А я бы жила себе спокойно — и у меня было бы что-то поесть и что одеть, — грустно заметила Цветана, которую жизнь в деревне уже отучила от некоторых аристократических замашек и желаний вроде кушать самую лучшую еду, надевать самые нарядные платье и самые красивые украшения.

— А я бы жил спокойно — и подданным бы жить не мешал, — серьёзно признался Благовест.

Я не видела их взглядов из-за полумрака, царившего в темнице, но по затянувшейся паузе поняла, что им интересен мой ответ. Нарочито весело сказала:

— А я бы примирила Враждующие страны.

— Что-о?! — потрясённо возопил мальчишка, забыв о сдержанности.

Тихо уточнила:

— Ну, тогда бы моему народу никто жить не мешал. А так что толку, если я буду беречь своих людей, а в любой миг могут прийти заклятые враги, всех убить и всё разрушить?

И мы ненадолго замолчали. Наверное, они обдумывали мои слова. Я на всякий случай решила прикидываться, что это просто моя мысль и уж никак не заветная мечта. Возможно, что мальчишку или парня мои слова возмутят. Как бы до драки не дошло. А так просто сказала, как будто в шутку, но это заставит их задуматься хотя бы на чуть-чуть.

Чуть погодя, Цветана вспомнила, где и почему мы находимся, прислушалась к шуму в городе и опять захныкала. Так что Благовест торопливо продолжил свою историю. На свадьбе сказитель не остановился: он прилично и красиво описал дальнейшую жизнь молодых, затем затянул про дальнейшие испытания, заготовленные им жизнью.

Когда в коридоре послышались шаги, ни мы, слушающие, ни сам рассказчик не обратили на них особого внимания. Только тогда, когда кто-то остановился за дверью нашей темницы, звякая металлическими подошвами по каменному полу, да связкой ключей, мальчик едва слышно шепнул:

— Там кто-то есть.

А девчонка возмущённо прошептала:

— Да ну их всех! Я хочу дослушать! Продолжай, Благ…

Тут дверь распахнулась, и в темницу хлынул яркий свет. Я закрыла глаза, заболевшие от такой подлости. И запоздало заметила, что в городе сражение прекратилось. Надо же, мы до того заслушались, что не заметили, как всё закончилось! Вот только…

Убрала ладонь и, прищурившись, с подозрением взглянула на человека, переступившего порог.