Василий Ершов - Ищейки [litres]

– А если я сдержу слово?

– Не сдержишь, – возразил Кристоф. – Пепе всё равно настоит на своём. Мы представляем угрозу, пока дышим. Быть может, ты и оставил бы нам возможность. Но твоя ручная обезьянка такого не допустит.

– Я тебе не обезьянка, мр-разь! – прорычал Пепе и даже отвалился от стены.

– Остынь, Пепито, – отмахнулся Падилья. – А вы, колдуны, не будьте столь категоричны. Советую хорошенько подумать. Командует здесь не Пепе. Мне вас убивать, как я уже говорил, не с руки. А вам не с руки сомневаться в моих словах. Так почему бы нам не положиться на искренность друг друга? Иного выхода я не вижу.

«Сделка с дьяволом, Крис. Слово бандита не стоит и выеденного яйца. Падилья оставил себе массу лазеек для отступления и в любой момент может от нас избавиться».

«Угу. Но, думаю, стоит согласиться. Во всяком случае, нас не прикончат на месте. А иного и не надо. В конце концов, лазейками Шелудивого Пса можем воспользоваться и мы. Ну… можем попытаться воспользоваться».

«Ох, Крис, это будет перетягивание каната. Кто же скорее нарушит данное слово: недоверчивые маги или осторожный разбойник? А кто-то обязательно нарушит, Падилья это понимает так же хорошо, как и мы. Тут кто кого переиграет».

«Я не рассчитываю на его честность, Эн. Но кто-то однажды сказал: “Стоя на эшафоте, попросите стакан воды. Мало ли что произойдёт, пока его несут?” Ты предпочитаешь открытый бой, я знаю. Но предложение Падильи надо принять».

«Надо, без тебя знаю… Ладно, вооружимся хитростью и терпением: это тоже интересно, тоже вызов. Надеюсь, ещё представится шанс вздуть этого недоучку в том самом “открытом бою”».

– Ладно, Падилья, – выдохнула ведьма, изображая покорность. – Чёрт с тобой, мы согласны. Но у нас есть условия.

– Опять они за своё! – картинно поразился главарь. – Условия вздумали ставить! Впрочем, раз уж вы согласились, я готов пойти вам навстречу. Чего желаете?

– Для начала ты гарантируешь, что в пути нашим жизням ничто не будет угрожать. Ни один твой громила не тронет нас и пальцем. И проследи, чтобы Пепито не тыкал в нас пушкой. Этот тип не вызывает у меня доверия.

Пепе насупился, но смолчал. Заявление девушки и реакция на него ренегата развеселили Пса.

– Ха! Что ж, это можно устроить! Только не ждите, что я отберу у него оружие совсем и отошлю подальше. Это наш чародей, и он будет неусыпно следить за вами днём и ночью. Что ещё?

– Не берите в заложники детей, а ещё женщин и стариков, – Кристоф исподлобья глянул на притихших малышей, что куксились в лапах бандитов.

– Чтоб этим ещё больше увеличить ваш соблазн взяться за чары, да? А? Нет уж, никто лучше детей не прикроет от праведного гнева святош. Впрочем, совсем уж малявок, так и быть, брать не стану. Это моя уступка. Но последняя. Девки и старики тоже сослужат неплохо. И в пустыне с ними хотя бы мороки меньше. Это всё?

– Всё.

– Ну и отлично! Тогда по рукам! – Руки волшебников были связаны за спинами. Падилья это, разумеется, видел, а потому посмеялся собственной шутке в одиночку. Пепе остался мрачен и к веселью босса не присоединился. – Теперь наши с вами судьбы зависят от нашей честности. Так останемся же честны, и да будет нам Господь свидетелем и судьёй!

Энвер не нужно было даже читать мысли Падильи. Достаточно было заглянуть ему в глаза, чтобы понять: держать своё слово главарь бандитов как раз и не собирался.

«Ничего-ничего, Рикардо! Мы тоже не собираемся!»

– Ну, разговоры окончены, теперь к делу, – вожак шайки поднялся со своего импровизированного табурета, с хрустом потянулся. – Вот что, Пепито: я пойду потороплю этих бездельников. Сколько можно сворачиваться?! Ты пока оставайся здесь и не спускай с этих двоих глаз. Отвечаешь головой. Через час мы должны быть в сёдлах и двигать из этого богом забытого захолустья.

– Не будем ночевать? – у одного из мордоворотов-сторожей отвисла челюсть.

– Закатай губу, Хуан. Девок будешь лапать в другом месте. Нам тут задерживаться больше не след.

И Падилья ушёл, оставив связанных ищеек в компании хладнокровного жестокого Пепе.

Полная сосредоточенность. Мысли – в порядок. Сила! Она пронизывает всё тело невидимыми потоками, наполняет душу энергией, а жизнь смыслом. Она соединяет сущность мага с космосом, с самыми тонкими, недоступными простому смертному материями мироздания. У человека семь оболочек, семь тел. Магия, как известно, по природе своей относится к тончайшей пятой стихии познаваемого мира. Но её эманации касаются также слабо изученного астрального тела, таинственного и полумифического ментального, а затем гипотетических, описанных лишь великими гуру древности кармического, будхического и атмического тел. А в итоге всё это возвращается к телу физическому. К оболочке, непосредственно являющейся связующей нитью между великими вселенскими силами и доступным человеческому рассудку материальным миром. Чтобы начать сложное колдовство, нужно привести всё своё естество к равновесию. Достичь спокойствия. Сконцентрироваться на дарованной тебе Силе, на её принятии. И направить её туда, куда указывает воля.

По крайней мере, так пишут в учебниках.

«Интересно, что же такое “Сила” на самом деле? Наверное, никто никогда так и не узнает».

Бенджамин Финкельштейн шумно выдохнул и отбросил всю эту философскую шелуху подальше. Сейчас важен был результат. Пришло время вспомнить то, чему он научился за всё время странствований с ищейками.

«Хо-хо! Вот это экзамен, вот это финальное испытание! Видел бы меня сейчас профессор Хокли!»

Стажёр закрыл глаза. И начал колдовать.

Энвер вот уже почти десять минут успешно досаждала своим тюремщикам единственным доступным в её положении способом: она пела.

– Да заткнёшься ты, наконец?! – взорвался Пепе. – Сколько можно, чёрт тебя дери?!

Только что улыбавшиеся дети съёжились, втянули головы в плечи. Бандит их пугал.

«Более изощрённую пытку сложно придумать, Эн, – похвалил Кристоф. – Только ты не забывай, что я тоже тут и терплю твои рулады».

«Терпи. Враг, выведенный из себя, – наполовину побеждённый враг».

– Что, понравилась песня? – задорно подначила девушка. – А вот эта специально для тебя: