Лариса Петровичева - Ведьма Западных пустошей [СИ]

Он провел пальцем по краю бокала и какое-то время молчал. В стороне шумело море, и Аделин почти различала его мягкую неспешную речь: все хорошо, все будет хорошо. В мире, где есть любовь и море, не может быть ничего плохого.

— А сейчас я хочу быть там, где ты, — произнес Бастиан. — Ну и конечно, охотиться на чудовищ и расследовать сложные дела, но так, чтобы ты была рядом. Чтобы я мог подойти и взять тебя за руку.

Аделин казалось, что в ее груди зреет золотой горячий шар — он пульсировал вместе с сердцем, и от него плыло ласковое тепло. Если это была не любовь, то что тогда можно назвать любовью?

— Я тебя люблю, Бастиан, — сказала Аделин. — И я так говорю не из благодарности за то, что ты два раза спасал мне жизнь.

Она вдруг поняла, что говорит страшные, ненужные, нелепые глупости. Но Бастиан лишь улыбнулся, поднес ее пальцы к губам и, осторожно поцеловав, ответил:

— Я тоже тебя люблю. И никакой убийца девушек больше к тебе не прикоснется, я не позволю.

Он вдруг осекся и задумчиво посмотрел куда-то в сторону ресторанной стойки — там официанты в белых фартуках расставляли тарелки по подносам, но Бастиан словно бы видел что-то, не имевшее отношения ни к ресторану, ни к морю.

— Что случилось? — спросила Аделин. Тревога начала точить ее.

— У него были дети, — уверенно произнес Бастиан. — У Лесного принца.

— Что ты имеешь в виду? — растерянно промолвила Аделин, не понимая, при чем тут Эдвин Моро.

— У него на саркофаге надпись, — ответил Бастиан. — Покойся, милый друг, покойся в тишине, ты сердце взял мое, но два оставил мне. Господин Арно сказал, что у Моро не было детей. А я уверен, что были, и он по какой-то причине держал их в тайне. Ну что еще эти два сердца, как не дети?

Официант бесшумно скользнул мимо их столика, обновив бокалы, и Аделин решила, что сейчас это очень кстати.

— Почему ты вдруг об этом подумал? — спросила она. Напряженное лицо Бастиана смягчилось.

— Просто решил, что нашим детям будет лучше на свежем воздухе, чем в столичной толчее, — признался он. «Нашим детям», — повторила Аделин.

«Да, у вас будут дети, — откликнулось море. — Будут, обязательно будут».

— Все правильно, — сказал Бастиан и запустил обе руки в волосы, взлохмачивая свою всегда идеальную прическу. — Дети. Вчера мы видели одного из них.

Аделин ахнула, замерла с приоткрытым от удивления ртом.

— Ты хочешь сказать… что убийца девушек — сын Эдвина Моро?!

Бастиан смотрел на нее так, словно в эту минуту шел по тонкой нитке, натянутой над пропастью.

— Он говорил, что мы с тобой виноваты. Оба. Помнишь, как говорится в Святом Писании? «Дети разделят вину и грехи отцов и омоются кровью за дела чужие», — процитировал Бастиан, и Аделин ощутила прикосновение ледяного ветра к спине. Значит, в прошлом ее отца была грязная тайна — это было похоже на падение в застоявшийся пруд, подернутый ряской. — А он горячо верует, если судить по татуировке. Набивать четки у себя на руке — это надо иметь особый склад ума.

— Твой отец расследовал дело Эдвина Моро, — проговорила Аделин, задумчиво рассматривая свои пальцы. — И возможно, пришел не к тем выводам, какие нужны убийце девушек.

Бастиан презрительно фыркнул, махнул рукой. Аделин посмотрела на море — в таком месте надо говорить о любви и других приятных вещах, а не обсуждать мотивы серийного убийцы.

— Хочешь сказать, что его убили? — предположил он. — И замаскировали все под самоубийство? Нет, такой человек, как Альвен Беренгет, обязательно докопался бы до правды. Если он решил, что Моро покончил с собой, то так и было.

— А мой отец? — пол уходил из-под ног, и Аделин боялась, что упадет со стула, утратив опору. — А отцы всех убитых девушек? Что они могли сделать Моро?

Бастиан пожал плечами.

— Не знаю, Аделин. Но убийца девушек считает, что они виноваты в его смерти. И кто второй ребенок? Он был на балу, ему надо было смотреть на всех нас, на нашу растерянность.

Аделин вспомнила, какими были люди в доме господина Шу — взволнованными, беспомощными, несчастными. И они старательно прятали свое волнение и беспомощность, чтобы никто не догадался, не почувствовал, что эти господа, основа Инегена, могут быть растерянными и слабыми.

— Надо поговорить с доктором Холле, — сказала Аделин. — Если кто-то и знает о детях Моро, то это он.

Переход через нору в пространстве на этот раз дался Бастиану намного сложнее — он опомнился от того, что стоял на коленях возле полицейского участка, и его рвало.

— Тихо, тихо, держу! — услышал он голос офицера Бруни. В ту же минуту сильные руки поставили Бастиана на ноги, и он ощутил прикосновение платка, который заботливо обтер его губы.

— Так часто бывает, — со знанием дела заметил господин Арно: зрение прояснилось, и Бастиан увидел, как полицмейстер торопливо выходит из участка с флаконом нюхательной соли в руках. — Ну-ка, вот!

Омерзительная вонь взбодрила и очистила разум, и Бастиан бросился к Аделин, которую стражи порядка поднимали с мостовой: девушка была в обмороке, но уже приходила в себя.

— Как вы? — спросил полицмейстер, поднеся флакон к носу Аделин. Девушка вздрогнула, чихнула и открыла глаза.

— Живы, здоровы, — ответил Бастиан. — Я знаю, кто убийца девушек.

Шанти и Бруни едва не выронили Аделин. Господин Арно как старший по званию быстрее всех совладал с удивлением и негромко спросил:

— И кто же?

— Один из детей Эдвина Моро, — ответил Бастиан. — Идемте, я все расскажу.

Он хотел, чтобы Аделин отправилась домой и отдохнула — хватит с нее опасных приключений — однако она наотрез отказалась куда-то уезжать и пошла в участок вместе со всеми.

— Раз мне нужен врач, то мы с тобой поедем к доктору Холле, — заявила Аделин с таким видом, который давал понять, что с ней лучше не спорить. Бастиан лишь вздохнул, подумав, что ее упрямство не раздражает его, а в каком-то смысле радует.

Когда все вошли в кабинет господина Арно, то в открытое окно с сердитым гуканьем влетел растрепанный Кусь и, заняв законное место на плече Аделин, замурлыкал и принялся бодать хозяйку головой в щеку, словно пенял ей на то, что она куда-то пропала. Аделин рассмеялась, и в ее глазах сверкнули слезы, настолько сыч был трогательным. Господин Арно улыбнулся и сказал:

— Ну что, теперь все в сборе. Давайте поговорим.

— У Эдвина Моро были дети, — сказал Бастиан, устало откинувшись на спинку неудобного стула. — Это те два сердца, которые его жена упоминает в эпитафии. Та вина, о которой говорил мне убийца девушек — грехи отцов, за которые должны ответить дети. Все родители убитых девушек как-то провинились перед Эдвином Моро, и теперь один из его сыновей мстит им.

Некоторое время стражи порядка размышляли над сказанным с самым оторопелым видом, а затем господин Арно ахнул и воскликнул: