Лариса Петровичева - Ведьма Западных пустошей [СИ]

Он тотчас же пожалел о сказанном, потому что Аделин снова посмотрела на него с таким ужасом, что Бастиана обдало холодом.

— Это ведь не Уве? — повторила она. — Это не он?

Бастиан покосился в сторону толпы и увидел доктора Холле, который смотрел на пока безнадежные попытки Сварливого Жиля вытянуть костыль и снять волка.

— Нет, Аделин, — твердо произнес Бастиан. — Это точно не он. Я сейчас позову к тебе доктора Холле. Попробуешь поговорить с ним?

Аделин кивнула, и среди взволнованных людей Бастиан вдруг заметил Дасти. Тот стоял с крайне спокойным видом, держал в руке какой-то журнал и выглядел так, словно смотрел какую-то скучную пьесу. Аделин заметила, на кого смотрит Бастиан, и ее взгляд изменился: в нем появилась очень холодная, рассудочная злость.

— Он хотел засунуть Уве в клетку, — негромко и очень язвительно сказала она. — А меня отправить на костер. Всегда говорил об этом.

Бастиан подумал, что должен как-то успокоить Аделин — и что понятия не имеет, как сейчас это сделать. Он почувствовал, как кожа на шее покрывается мурашками — убийца девушек был совсем рядом, Бастиан ощущал его присутствие как сквозняк, который мажет по спине.

«Вот и хорошо, — подумал он. — Тебе не уйти».

— Я позову доктора Холле, Аделин, — мягко произнес он и пошел в сторону толпы.

— Всего лишь обморок, вы переволновались, — сказал доктор Холле, убирая в свой саквояж пузырек с нюхательной солью. Покосившись в сторону несчастного волка, которого с помощью Бастиана все-таки сумели снять, он добавил: — И неудивительно, в общем-то.

Люди шумели, сокрушаясь об оскверненном храме. Женщины плакали. На священника страшно было смотреть, настолько растерянным и испуганным он выглядел. Сидя за столиком кафе и задумчиво водя пальцем по краю опустевшего стакана, Аделин видела, как Бастиан, нахмурившись, рассматривает штырь, которым пригвоздили волка. Да, убийца девушек передал им всем привет — такой, который пробирает до костей.

— Скажите, доктор Холле, — промолвила Аделин, — сколько детей было у Эдвина Моро?

Тут надо было действовать сразу, чтобы застать доктора Холле врасплох. Он устало вздохнул, снял очки и принялся нарочито старательно протирать их специальной тряпочкой.

— Откуда вы знаете? — ответил он вопросом на вопрос. Аделин неопределенно пожала плечами.

— Ты сердце взял мое, но два оставил мне, — процитировала она. — Так написано на его надгробии. Два сердца — двое детей, верно?

Доктор Холле вздохнул. Было видно, что он не хочет говорить об этом, что тайна, которую он хранил все эти годы, слишком темна и глубока. Аделин придвинулась поближе и сказала едва слышно:

— Один из его сыновей — убийца девушек. И этот волк тоже его работа.

Доктор Холле устало дотронулся до виска и негромко произнес:

— Даже так…

— Да, вот так, — нахмурилась Аделин. — Он убил Магду, Адайн, Тину, Анну, Жаклин, Веру… Он и меня хотел зарезать. Доктор Холле, вы все знаете, правда? Расскажите мне.

Доктор Холле наконец-то закончил протирать очки, надел их, и его вид сразу же сделался твердым и сосредоточенным, как и положено врачу.

— Что ж, Аделин… Шея болит?

Аделин машинально дотронулась до горла, где сейчас не было даже нитки шрама. Не болело — спасибо Бастиану и тому врачу, который зашивал рану.

— Нет, — ответила она. Доктор Холле довольно кивнул.

— И слава богу, — и добавил без перехода: — Марьян выносила и родила совершенно здорового ребенка. Когда его вымыли, я осмотрел и сразу же сказал Эдвину, что мальчик — самый сильный маг, которого я когда-либо видел. От него так и веяло магией. Гораздо сильнее, чем от вас.

По спине снова мазнуло холодком, словно убийца девушек прошел совсем рядом и прикоснулся к Аделин: вот он я, а вот и ты. В чем твоя вина, дорогая? На мгновение летний день померк, став серым и пасмурным.

— У него была та сила… — начала было Аделин и осеклась. Доктор Холле кивнул.

— Да, та сила, за которую убивают. Законопослушные граждане вызвали бы инквизицию, и мальчика уничтожили бы на месте. Он был слишком силен, Аделин, слишком. Это та сила, рядом с которой идет безумие, и его не удержать. Когда родились вы, Аделин, то было ясно, что вы пусть и сильны, как ведьма, но ваш разум вас удержит.

Аделин понимающе кивнула. Сварливый Жиль с помощником поднял волка и потащил куда-то в сторону. Бастиан пошел за ними, неся в руке металлический костыль. Он обернулся, нашел взглядом Аделин и махнул ей рукой — она помахала в ответ.

— Но так получилось, что мы трое не были законопослушными гражданами, — с горьким вздохом продолжал доктор Холле. — Поймите, Аделин, я врач. Я должен спасать людей, а не убивать их. Тем более, убить ребенка… нет! Это противоречило моему долгу врача, моей жизни. Я выписал свидетельство о смерти ребенка во время родов, и на кладбище похоронили пустой гробик. Никто не стал ничего уточнять. К тому времени Эдвин Моро был тем, кому не задают лишних вопросов. А мальчик стал жить дальше — его, конечно, скрывали, он не выходил дальше своих комнат. Но он жил.

Аделин вдруг подумала, что в бывшем доме Лесного принца теперь размещается гимназия. Там, где сейчас классы с детьми, шумом и криками, запахом мела, когда-то жил маленький мальчик — ходил по сумрачным комнатам, ловил привидений, смотрел в окно на мир, который никогда ему не откроется. Одинокий, бледный, как цветок подлунника, он тонул в своей тоске по недостижимому, и именно эта тоска, а не магия, и выковала из него чудовище.

Возможно, там до сих пор бродит его тень. Сейчас гимназия закрыта, школьников распустили на летние каникулы, и сын Лесного принца вернулся домой. Где еще ему прятаться после того, как Бастиан нашел его конспиративную квартиру на юге?

— Как его звали? — спросила Аделин.

— Макс, — ответил доктор Холле. — Я часто навещал их, осматривал мальчика. Самый обычный ребенок, но магия так и била из него. У меня пломбы тряслись в зубах, когда я к нему подходил. Но знаете, это был очень милый, славный мальчик. Всегда забирался ко мне на колени и играл со слуховой трубкой. Иногда я приносил ему игрушки… Ему было три, когда Марьян уехала.

Аделин понимающе кивнула. Значит, Макс… Несмотря на то, что он сделал, ей отчего-то стало жаль его. Сложись иначе, будь Аделин совсем немного другой — и это ей пришлось бы прятаться от мира в комнате, это она считалась бы мертвой и смотрела в окно, не имея права выйти и чувствуя оглушительный зов своей природы, который постепенно помрачил бы ее разум.

Несмотря на то, что Макс Моро едва не убил ее, Аделин чувствовала, что между ними есть то далекое родство, которое соединяет каждую ведьму и каждого мага. На какое-то мгновение она увидела не жестокого безумца, который убивал ее подруг, а маленького мальчика в угрюмой комнате, который не мог из нее выйти.