Владислав Алейников - Энтропия

Андрей сделал несколько шагов назад и посмотрел на шкаф со стороны.

– Скажи мне, – рассуждал он, – вот если на флешке твои гарантии или что-то вроде того, зачем ты, выходя на улицу, оставишь ее дома?

Это показалось мне не логичным.

– Ведь когда за тобой все охотятся, может случиться так, что домой вернуться не получиться, – Андрей продолжал развивать свою мысль, – тогда ты лишишься своих гарантий.

– То есть это значит что…

– Это значит, что если есть флешка, то она обязательно при нем, – перебил меня Андрей.

– Но, ты ведь проверил его карманы?

– И ничего в них не нашел, – расстроено признал он, снова возвращаясь к лежавшему на полу мертвому телу.

Андрей еще раз осмотрел его во весь рост, а затем присев на корточки, стащил с его ног обувь. Выпрямившись, он поднес кроссовки к лицу, внимательно разглядывая и по очереди тряся ими. Его действия вызвали у меня удивление, но я удержался от комментариев.

Отставив на спинку дивана один ботинок, он вынул из второго стельку, а затем, встряхнув его, запустил в него руку.

–Та-дам! – торжественно воскликнул Андрей, извлекая из кроссовка маленький предмет продолговатой формы. – Мы это искали?

На его лице сияла довольная улыбка.

– Да ты гений!

– Брось, это старый трюк. Я сто раз его видел в кино.

Ликуя и торжествуя по поводу промежуточного успеха, мы несколько засиделись в квартире, потеряв счет времени. Спохватившись об этом, мы начали собираться уходить. На полочке для ключей лежал только брелок от машины. Уходя убийца забрал ключи от квартиры, чтобы закрыть за собой дверь. Благо, что деверь открывалась изнутри и без них, что освобождало от необходимости лесть обратно в окно. У порога в прихожей стояла большая спортивная сумка. Ее бока были расперты в разные стороны, что явно указывало на ее наполненность. Сперва я подумал, что в ней сложены личные вещи и предметы одежды, но мое мнение изменилось, когда я легонько толкнул ее ногой. Содержимое сумки оказалось твердым, а сама она – неподъемной, будто бы в нее сложили кирпичи. Ведомый интригой, я расстегнул молнию сумки, чтобы ознакомиться с ее содержимым, и едва не испачкав от испуга штаны, резким движением я застегнул обратно.

– Андрей, – дрожащим голосом позвал я его к себе, – кажется у нас большие проблемы.

А проблему большего масштаба и представить-то себе трудно. В большой спортивной сумке аккуратно были уложены продолговатые плитки землистого цвета, связанные между собой канцелярским скотчем в кубы. Из каждого такого куба торчали разноцветные провода, собиравшиеся вместе внутри коробочки с прозрачной крышкой. Среди микросхем и припаек прятался маленький черно-белый экран от часов, ведущий обратный отсчет.

– Восемь минут.

Слова заглянувшего в сумку Андрея повисли в воздухе как приговор.

Без промедления схватил с полки ключи от красного Рейнж Ровера и распахнул настежь входную дверь.

– Бери сумку! – крикнул я Андрею. – Нужно увезти ее как можно дальше.

– Бежим! – подгонял я его, уже вызывая лифт.

Секунды, которые мы провели в замкнутой комнате лифта вместе с бомбой, показались мне самыми долгими в моей жизни. В моей памяти они заняли столько же места, как все события вместе взятые, произошедшие за пару предыдущих лет.

Рэйнж Ровер, да еще и красного цвета, по счастливому совпадению очень приметный и выразительный автомобиль, ярко выделялся среди низеньких спорткаров и строгих бизнес седанов. Подобно северному ветру я несся к нему по длинному залу парковки, напоминающему бесконечность. В нескольких метрах позади, шаркая ногами, но усилием воли удерживая взятый мной олимпийский темп, волок в руках сметроубийственную ношу Андрей. По мере приближения габаритные огни красного внедорожника моргнули, обозначив перед нами открытие замков дверей. Хвала бесключевому доступу!

Забравшись в машину и запустив двигатель, следуя указателям, я повел автомобиль к выходу. Заглянув под солнцезащитный козырек, а так же прошуршав по многочисленным бардачкам, я так и не нашел брелок от выдвижного заграждения на выезде из паркинга. Уже приготовившись пойти на таран и накинув на себя ремень безопасности, я увидел, что решетчатая конструкция, преграждавшая нам путь, начала сдвигаться в сторону. Вцепившись двумя руками в руль, я нажал на педаль газа.

Почти тридцать лет разницы в возрасте с моим вездеходом и десять миллионов в цене я ощутил сразу. Моментальное ускорение. Стрелка спидометра стремительно полезла вверх, а от перегрузки тело вжалось в сиденье как при взлете самолета. Я не предполагал, что мы поедем так быстро. Створка ворот еще не преодолела достаточный путь, чтобы обеспечить нам беспрепятственный проезд, поэтому, проныривая через узкий просвет, я оставил в подземном гараже зеркало заднего вида.

Вырвавшись из подземелья, я взял курс на набережную Москвы-реки. Я плохо ориентировался в Сити, так что просто крутил баранку, пока сидевший на штурманском кресле с бомбой в руках Андрей давал мне указания. От волнения до меня все очень долго доходило, из-за чего несколько раз меня траекторию движения в последний момент, мне лишь чудом удавалось избегать столкновений с другим транспортом.

Комплекс Москва-Сити на Пресненской набережной, от самой реки отделяет широкая шестиполосная дорога с оживленным движением. Подъезжая к светофору, я попал красный сигнал который, судя по счетчику времени должен был оставаться неизменным еще около минуты. Чуть больше минуты нам отмерял таймер на сером жидкокристаллическом экранчике от часов, что находился в спортивной сумке. Мы оказались в парадоксальной ситуации, где могли погибнуть из-за соблюдения правил дорожного движения.

Такое понятие как «Прыжок веры» принято связывать с удобством религиозной догмы на пути примирения со своим абсурдным существованием. В этом понятии, человек снимает с себя всякую ответственность за суицидальный выбор, позволяя богу разрешить дилемму: стоит ли его жизнь того что бы жить дальше или нет. Но у этого термина есть еще одно не раскрытое проявление – когда прыжок веры совершается в безвыходном положении.

Втянув шею в плечи и прокричав Андрею: «Держись!», я всей ступней вдавил педаль газа, совершая собственный «прыжок веры» на оживленном перекресте. Под оркестровый рев клаксонов и свист стирающихся об асфальт во время экстренного торможения шин, красный Рейндж Ровер без одного бокового зеркала преодолел преграду в виде загруженного транспортом шоссе, остановившись на зеленом газоне.

Андрей, прижимавший как родную к своей груди сумку с бомбой, выскочил из машины и побежал к воде, неизвестно чем больше гонимый: таймером среди проводов, микросхем и паек, либо же матерными выражениями водителей, которым я только что добавил седых волос на головах. Заглянув за гранитное ограждение и убедившись в том, что внизу никого нет, он бросил спортивную сумку в воду и тут же присел, опасаясь ударной волны в ответ.