Владислав Алейников - Энтропия

Андрей бросил мне ключ от машины, сделав наставление вернуть машину в целостности и с полным баком бензина, чтобы не расстраивать девушку. Сам он выразил желание остаться с ней и присмотреть, чтоб она не натворила глупостей. Талисман остался с ними. Сегодня он был бы для меня слишком обременителен, да и не стоило пачкать салон чужой машины.

От вождения малолитражек я поотвык. Не считая того, что присутствовало ощущение езды на заднице по земле, этой же задницей я ощущал каждый камешек, попадавший под крохотные колесики этой бешеной табуретки. С выездом на асфальт, ощущения от управления стали намного приятнее. В этой среде, где крохотная машинка чувствовала себя как дома, она с легкостью могла утереть нос моему неповоротливому бегемоту, чья участь постоянно сидеть в грязи и бездорожье.

Звонок Лехе, совершенный мной в пути, подтвердил слова Ирэн. Арендованный Нисан Кашкай уже несколько минут находился на Щербинском кладбище и был неподвижен. С отставанием примерно в час, маленький Шивроле уже катился среди склепов, освещая мрачные надгробья светом галагеновых фар. Ирэн велела остановить машину под разросшейся березой, продолжив путь спешившись.

Выражение «тихо как на кладбище» заиграло для меня новыми красками. То, что я слышал, тишиной назвать было крайне трудно. Отовсюду доносилось карканье ворон, шуршание грызунов и угуканья ночных сов, вышедших на охоту. Я не из трусливых и боязнь призраков не по моей части, но признаться честно было жутковато. Всюду крутились летучие мыши, а колтыхаясь на ветру, стволы деревьев то и дело издавали звуки, похожие на скрип шарниров открывающихся крышек гробов. В один момент я даже потянулся к спрятанному за пояс пистолету, заметив, как над головой пронеслась огромная тень. Когда испуг меня отпустил, опосля я сообразил, что это всего лишь пролетевшая над нами сова, отбросившая своим крупным телом тень от полной луны.

Среди частокола из крестов и прямоугольных плит разной величины, светился крошечный огонек, в свете которого находился человек. Рядом с тем местом, был припаркован кроссовер, белая крыша которого красиво отражала падающий на нее лунный свет, рассевая его в воздухе.

Приблизившись, в свете экрана ноутбука я разглядел лицо Фрейда, сидящего на скамье. Сам ноутбук стоял на поминальном столике. Фрейд набирал какой-то текст, ворча при этом что-то невнятное себе под нос. Он явно торопился завершить начатое, но ему это не удавалось и это очевидно действовало ему на нервы.

– Фрейд, – окликнула его Ирэн.

Он вскочил с места, направив в ее сторону пистолет, на конце ствола которого был закреплен глушитель.

Для себя я отметил, что соседи убитого в Меркурии парня не вызвали полицию и не обратились в местную службу безопасности, так как не слышали выстрела.

– Это мы, – ровным голосом говорила Ирэн. – Ты же не станешь стрелять в нас? Верно?

Она шла к нему с расставленными в сторону руками.

– Остановитесь, оба! – резко выпалил он командным тоном.

– Зачем ты пришла? И его, зачем привела с собой? – длинным стволом с глушителем на конце показал на меня Фрейд словно указкой.

– Ты знаешь зачем, – сохраняя спокойствие и уверенность в голосе, говорила Ирэн. – Потому, что ты не должен этого делать?

– Не тебе решать Ир, что мне делать. Не вам обоим. А теперь уходите.

Фрейд сделал произвольный взмах вооруженной рукой.

– Ты же знаешь Фрейд, что я никуда не уйду.

Ирэн опустила руку в карман джинсовой куртки. Проследив движение, Фрейд взвел пистолет в ее сторону.

– Сигареты, – медленно вынимая пачку красного Мальборо из кармана, протянула Ирэн. – Я в отличие от тебя стрелять не собираюсь.

Она достала из пачки одну сигарету и подкурила ее.

– Фрейд, нам все известно, – вступил я в разговор.

– Что тебе известно?

Интонация, с которой он задал вопрос, показалась мне необоснованно грубой.

– Про тебя и Маяка. Я знаю что ты искал флешку в его квартире, и не найдя, решил ее уничтожить вместе с самой квартирой.

– Он хотел выйти из игры, вот и вышел, – сухо констатировал Фрейд. – Его желание сбылось.

– Но это убийство, – возразил я.

– Это шантаж! – ответил криком Фрейд. – Мало того, что решил выскочить из дела в самый важный момент, так еще и меня хотел остановить. Шантажировать меня вздумал! Подлец! Откапал в архивах чертовой ГэБни мое дело и обещал слить им информацию о том, что я жив и здоров, если не отступлюсь.

– Судя по видеозаписи около заброшенного здания, он еще до начала не испытывал восторга от того во что ввязывается, – продолжал я крыть возражения Фрейда новыми аргументами.

– Да трус он, – в голосе Фрейда слышалось презрение. – Только и способен на то, что бы воровать у безграмотных старух мелочь с банковских крат. А как речь заходит о чем-то важном, о том, что может изменить мир, так сразу прятаться под лавку. Поганое жулье.

– Скажи, Фрейд, а чем тебе так не по душе оказался этот мир, что ты задумал его поменять? – подойдя вплотную к могильной оградке, задала вопрос Ирэн, который я не решался сформулировать вслух.

– А ты сама не видишь? – он посмотрел ей прямо в глаза, после чего перевел взгляд на меня. – А ты? Ты тоже не видишь?

– Я не понимаю о чем ты, – дал я ответ на заданный вопрос.

– Вы слепцы! – он развел руки в стороны, в одной из которых в лунном свете блеснул пистолет. – Оглянитесь по сторонам!

Он уперся одной рукой на поминальный столик.

– Посмотрите на людей, – продолжал Фрейд. – Они сами себя убивают. За что? За еду? За воду? За эти чертовы деньги? Зачем они это делают, у кого-нибудь из вас есть ответ?

Мы слушали его молча.

– Посмотрите кругом. Природа дает человеку все необходимое для комфортной жизни. Любое количество пищи, воды, энергии, материалов, кроме одного – мозгов! Они подобно безумцам изводят себя, превращая собственную жизнь в разменную монету. Давят гусеницами бульдозеров тонны свежей еды под слезливые взгляды голодных, называя это торжеством закона, выжигают добытую нефть, из-за переполненности хранилищ, лишь бы не продать ее потребителю дешевле, чем планировали, называя это экономикой. Как можно лишить человека свободы за то, что он слушал не ту музыку, или читал книгу? Это же бред! Но это одобряется.

Только вот люди в этом не виноваты, их такими воспитали, – переключился Фрейд. – Человек мыслит так, как его научили. Научили его родители, воспитатель в детском саду, учитель в школе, профессор в университете. Все его окружение живет по этим правилам. Ему с детства в голову втемяшивали, что его жизнь – борьба, что в мире дефицит всего. И в первую очередь ребенку объясняют, что в мире дефицит счастья. Нельзя всегда быть счастливым – абсурд.