Ханна Хаимович - К нам едет инквизитор

— Потерпи, — сказала ей Кристина. — Злой, злой дядька. Потом укусишь его, если захочешь.

Раздался сдавленный смешок. Кристина покосилась на Яржинова, но тот состроил постную физиономию и усиленно изображал статую, пока Лещинский покупал билеты.

— Лучше бы вы так за магическим фоном следили, Аль, — посоветовала Кристина. — Кстати, что это за имя — Аль?

— Это Александр, — охотно пояснил инквизитор. — В моей группе в институте было четыре Александра и три Александры, мы выкручивались, как могли.

Он весело улыбнулся.

— А где вы учились?

— В меде. Вообще-то я врач-офтальмолог…

Кристина хмыкнула. Магия не различала людей по профессиям, рано или поздно дар от Города мог получить кто угодно. Но было забавно представлять этого зеленоволосого парня с указкой у таблицы проверки зрения.

Наконец всю троицу пропустили в первый зал. Залы тянулись по кругу анфиладой: на первом этаже — древность, на втором — экспонаты царских времен, на третьем — двадцатый век и современность. Шаги гулко отдавались от стен. Кроме смотрительниц, в музее не было больше ни души. Смотрительницы — опрятные благообразные старушки — чинно восседали на стульчиках у входа в каждый зал. Некоторые держали в руках вязание, другие читали книги.

Эхо ловило каждый шорох, но Раечка шла по истоптанному паркету совершенно бесшумно, даже не цокая когтями.

— Здесь негде прятаться, — прошептала Кристина. — Это просто глупо.

Собака старательно нюхала пол. Марианна Бойко могла оказаться где угодно. Может быть, она притворялась одной из смотрительниц, или сидела в карете XVII века, дожидаясь, пока музей закроется на ночь, или пряталась в подвалах среди музейных фондов. Кстати…

— Только идиот будет скрываться в общих залах, — еле слышно сказала Кристина, делая вид, что изучает инсталляцию «Поселение древлян». — А вот в подвалы, где хранятся фонды, редко спускаются. Там можно прятаться сколько угодно.

— Но собака привела ко входу в музей, а не в хранилища, — задумчиво ответил Лещинский. Раечка крутилась на месте. Казалось, она не чует следа — и одновременно пытается сказать, что он везде. Что Марианна Бойко превратилась в музей. Она — это здание. И сейчас наивная глава ковена в компании с инквизиторами ходит внутри ее желудка. Кристина поежилась, отгоняя представшую перед внутренним взглядом картину.

Раечка потерянно ткнулась туда, сюда, шагнула вперед, попятилась назад…

— Дело в чем-то другом, — продолжил Лещинский. — Вряд ли она здесь просто прячется. Слишком примитивно и глупо. Музей для чего-то ей нужен…

— А может, вы переоцениваете свою преступницу — «примитивно, глупо», — проворчала Кристина. Марианна Бойко еще не сделала ничего такого, что заставило бы ее уважать. А страх перед ней и ее сектой успел трансформироваться в раздражение. Пока что от этой ведьмы были сплошные мелкие гадости. То нашествие рекламных фей, то обросшие перьями люди, то поломанный водопровод.

— Я бы хотел ее переоценивать, — без выражения ответил Лещинский. — Но увы. Секта успела пробудить души нескольких городов. Иваново, Тюмень, даже Киев…

— Вы уверены? Что-то я не слышала о магических катастрофах, которые бы там случались! — Кристина не заметила, как перестала шептать и заговорила почти в полный голос. — А если верить вам, это грозит чуть ли не концом света!

— Кто сказал, что не было катастроф? — еще безжизненнее ответил Лещинский. — Просто они по-разному выражаются… можете связаться с ковенами этих городов, вам расскажут немало интересного. Хотя в чем-то вы правы. Воплощенный дух свирепствовал не больше недели, а потом сектанты брали его под контроль. Мы пока не знаем, зачем им это.

Кристина помолчала. Она смотрела то на Раечку, которая все так же растерянно крутилась на месте, иногда принимаясь неуверенно брести вперед, то на стенды с костюмами времен Киевской Руси. Внутри вскипала ярость.

— Три города. И это только пробужденных. И еще, наверное, с десяток тех, где сектанты пытались что-то сделать, но не смогли или не успели. Катастрофы. Куча следов. И вы до сих пор не можете поймать одну-единственную участницу! — Она отвернулась от стенда и посмотрела Лещинскому в лицо. — Вы точно ее ловите, а не имитируете бурную деятельность?!

Яржинов негромко хмыкнул. Кристине отчего-то показалось — сочувственно.

Светло-серые глаза Лещинского зло вспыхнули, но он тут же прикрыл их, убирая злость под ледяной панцирь.

— Ловлю.

Он хотел добавить что-то еще, возможно, какие-то оправдания… но передумал, мотнул головой и отвернулся. Некоторое время Кристина озадаченно изучала его аккуратную стрижку.

За всем этим стояло что-то еще. Какой-то шлейф прошлого придавал сегодняшним словам и поступкам дополнительное измерение. Но ведьм Города в это прошлое не посвящали. Возможно, правильно делали: ни к чему знать, что означают те или иные расплывчатые реплики и намеки, если ты просто выполняешь свою работу, как идеальная машина. Но Кристина никогда не умела действовать, как машина. Ее интересовало все, что касалось Города. А это туманное прошлое, в которое оказалась посвящена вся делегация, Города точно касалось. Хотя бы потому, что угрожало водопроводу, который и без того дышал на ладан.

— Извините, — сказала Кристина.

Лещинский резко повернулся к ней. Яржинов вдруг страшно заинтересовался витриной с битыми глиняными кувшинами.

— Не извиняйтесь, вы не сказали ничего оскорбительного. Я должен был сообщить вам больше деталей. И сообщу, как только мы осмотрим музей. Нужно найти спокойное место и поговорить.

— Давно пора, — буркнула Кристина, не сдержавшись. Лещинский весело хмыкнул.

— Люблю людей, которые говорят, что думают, и не раскланиваются.

По музею Раечка брела ужасающе медленно. Куда и подевался тот задор, с которым она неслась по проспекту! За то время, что экспедиция обошла первый этаж, пришлось раз семь обновлять невидимость собаки. Кажется, смотрительницы ничего не заметили. От безделья Кристина успела изучить экспонаты чуть ли не до последней пылинки.

На втором этаже дела шли не лучше. А потом — и на третьем. Собака что-то чуяла, но не могла определиться. След был, и в то же время его не было. Ведьма была и в то же время не подавала никаких признаков своего существования. Кристине слабо верилось в слова инквизиторов о повышенном уровне аномалий. Преступница виделась ей как туманная тень, которая то ли есть, то ли ее нет. Но все-таки не исчезало смутное ощущение, что в Городе что-то происходит. Просто оно пока скрыто от глаз.

А может, это было самовнушение…

Раечка так и не взяла след.

Проведя в музее два с лишним часа, экспедиция выбралась на улицу. Собаку поводили вокруг здания, отвели к соседнему, скрывающемуся в глубине небольшого сквера возле музея — там хранились фонды. Но Раечку ничего не заинтересовало. Она уныло повесила голову, опустила уши и всем своим видом выражала сожаление.