Анастасия Сычёва - Воспоминания о будущем [publisher: ИДДК]

– Итак, – Хогарт предложил нам присесть и сам расположился за письменным столом. – В театре мы стараемся чередовать серьёзные, трагические пьесы с бытовыми, комическими пьесками. Но сейчас у нас, если можно так выразиться, «трагический период», и мы ставим пьесу французского драматурга Расина «Федра».

– Я её читала, – бездумно отозвалась я, даже не вдумываясь в собственные слова. Анабелл бросила на меня предупреждающий взгляд, у директора удивлённо приподнялись брови, а я прикусила язык. М-да, и не объяснишь ведь, что через сто тридцать лет Расин будет обязательным к прочтению в курсе зарубежной литературы…

– Что ж, – прервал режиссёр затянувшееся молчание, решив не заострять на нём внимание, и снова вытер лоб платком. – Превосходно. Премьера уже состоялась, хотя мы собрали, к сожалению, далеко не такой полный зал, как нам бы того хотелось. Даже некоторая скандальность постановки не помогла… Маргарет Уилфред – наша звезда, но до лавров Сары Бернар она, конечно, не дотягивает… Сама по себе пьеса весьма психологична и, по мере развития, страсти в ней всё больше накаляются. Мне кажется, что ваше, мисс Барнс, выступление в антракте смогло бы довести напряжение до ещё более высокой точки. Разумеется, при тщательно подобранном репертуаре.

Он замолчал, ожидая от меня какой-то реакции, но я лишь кивнула.

– Понимаю.

– Репетиции проходят с утра и днём, и, насколько я могу судить, именно на них вы сможете приезжать без особых проблем.

В этот момент я окончательно убедилась, что, несмотря на милую внешность доброго дядюшки, Хогарт в первую очередь оставался коммерсантом. Ему было прекрасно известно, что «мисс Барнс» носила траур, и его это нисколько не беспокоило. Приятно иметь дело с деловым человеком.

– Сами выступления, разумеется, вечером, – продолжил он. – Но ведь вряд ли кто-то ждёт, что вы появитесь в театре, мисс Барнс?..

Режиссёр замолк, ожидая от нас с Анабелл потока праведного возмущения, но мы обе молчали, и он повеселел.

– Так что, полагаю, мы сможем найти компромисс. Вам, мисс Барнс, необходимо взять псевдоним и изменить внешность. Вы уже выбрали себе сценическое имя? Если да, то можно представить вас остальной труппе именно под псевдонимом, и хоть сейчас перейти к обсуждению деталей.

Вопрос был весьма актуальным, хотя о псевдониме я начисто забыла, больше размышляя о том, как можно было бы изменить внешность.

Директор и Анабелл продолжали смотреть на меня, ожидая моего ответа. Директор – с доброжелательным интересом, Анабелл – с лёгкой насмешкой. Ну и почему, когда срочно надо что-то выдумать, в голову никогда не приходит ничего путного?

– Пускай будет «мисс Бетси», – ляпнула я, когда тишина стала слишком уж звонкой. По крайней мере, к «Бетси» я уже слегка привыкла, и не буду забывать на него отзываться.

– Прекрасно, – совершенно спокойно согласился директор и снова потянулся за платком. – «Мисс Бетси» так «Мисс Бетси». Ваши жалованье будет составлять три фунта за каждое выступление.

Совершенно не представляя, много это по здешним стандартам или мало, я посмотрела на Путешественницу. Анабелл слегка склонила голову, и я с умным видом кивнула.

– Хорошо.

– Превосходно! – он даже хлопнул в ладоши и вскочил на ноги. – Тогда прямо сейчас я познакомлю вас с труппой. Я очень надеюсь, что вы поладите с актёрами…

И повёл нас обратно в зал. Меня постепенно захватывало ощущение какой-то нереальности происходящего. Уже не особо отдавая себе отчёт, я последовала за директором, но до зала мы дойти не успели.

Из двери с табличкой «Костюмерная» вдруг показалась та самая пожилая дама, с которой скандалила Маргарет при нашем появлении, и сразу же бросилась к Хогарту, на ходу рассказывая о каких-то проблемах в костюмерной. Директор извинился перед нами, попросил подождать его пять минут, и убежал следом за миссис Браун – так он представил нам костюмершу. Мы с Анабелл переглянулись, пожали плечами и зашли в костюмерную, чтобы не ждать в коридоре.

Внутри нам открылись длинные ряды одежды, и у меня немедленно разбежались глаза от обилия красок и фасонов. Я словно попала в точку пересечения самых разных эпох – здесь были и платья с кринолинами, и военная форма, и греческие тоги, и рыцарские кольчуги, и средневековые туники… У окна стоял рабочий стол, на котором лежала гора ярко-красной ткани. В ней я опознала платье Маргарет. Сбоку от стола начинался ряд манекенов, на которых были парики и головные уборы.

– Как ты собираешься изменить внешность? – поинтересовалась Анабелл, разглядывая золотое платье Клеопатры на одном из манекенов. – Грим?

– Не хотелось бы, – задумчиво отозвалась я, изучая своё лицо в зеркале.

Мне доводилось читать, что в косметике раньше использовали ядовитые вещества, вроде свинцовых белил, что приводило к жутким заболеваниям кожи и общим проблемам со здоровьем. По крайне мере, во Франции семнадцатого-восемнадцатого века подобное было точно. Однако проверять на собственном опыте, из чего делали косметику в Англии конца девятнадцатого века, у меня не было ни малейшего желания.

– Здесь нужно что-то другое…

Пройдя вдоль манекенов с париками, я нашла глазами тот, на котором волосы выглядели наиболее натурально – он был ярко-рыжий, – и попыталась надеть его. На мою собственную причёску он не налезал, и я принялась вытаскивать из светлых волос шпильки. Анабелл открыла было рот, чтобы разразиться возмущённой тирадой, но только махнула рукой, справедливо рассудив, что спорить бесполезно.

Приложив определённые усилия, мне удалось спрятать волосы под парик, и теперь я с интересом разглядывала в зеркале ярко-рыжее отражение.

– Этого мало, – занудным голосом немедленно вставила Анабелл. – Тебя всё равно можно узнать, пусть и не с первого взгляда.

– Вижу… – задумчиво пробормотала я. Осмотревшись по сторонам, я вдруг зацепилась взглядом за предмет, который мог бы оказаться именно тем, что мне было необходимо. С напольной стойки я сняла шляпку, к которой была прикреплена полупрозрачная вуаль. Надела её, расправила вуаль и посмотрела в зеркало. Единственным ярким пятном на мне оставался рыжий парик, который проглядывал из-под вуали. Полупрозрачная вуаль слегка мешала обзору. Я повернулась к Анабелл, ожидая её вердикта.

– Знаешь, а это уже интересно, – сообщила она, рассматривая меня со всех сторон. – Ты предлагаешь не просто спрятать внешность мисс Барнс, но вовсе не показывать своё лицо, чтобы никто из зрителей не знал, кто поёт на сцене? В этом что-то есть. Но чего-то всё равно не хватает…

Она осмотрелась по сторонам, ничего не нашла, а затем открыла сумочку и достала из неё какой-то тюбик. Я сообразила, что это, только когда уже Анабелл схватила меня за подбородок тонкими, стальными пальцами и принялась деловито красить мне губы.