Александр Скуридин - Крысиная нора

— Это — Шешбацара, князек иудеев. Справа от него — знаменитый пророк Ездра, — пояснил Мистер.

Он не просто оперировал словами. Его рука удлинилась, и огромный указательный палец коснулся каждого участника начинающегося действа, как будто неких кукол, хотя все люди, собравшиеся в тронном зале, выглядели вполне живыми…

Кир трижды стучит посохом об пол. Постамент отзывается долгим гулом. Делегация иудеев замирает в благоговении. Многие из сановных приближенных князя и пророка не скрывают слез.

— Отныне ты, Шешбацара, и ты, славный священник Ездра, как и все ваши единоверцы, больше не пленники могучего Вавилона! Вы — свободны!..

— Свободны!.. Свободны!.. — как эхо прокатывается среди членов делегации, стоящих несколько поодаль от своих руководителей.

— О царь! — восклицает князь, падая на колени. — Ты не только велик, но справедлив и милосерден! Ты — солнце мира!..

— Недаром все мы, евреи, всегда молились за твое здравие и благополучие, о царь царей! — с надрывом подхватывает Ездра.

Вслед за Шешбацарой и Ездрой на колени опускаются все, кто пришел в этот славный день во дворец Кира. Они глухо славословят «царя царей». Некоторые из них, упав ниц, целуют мозаику пола.

— Встаньте, дети Единого Бога! — произносит Кир, давно испытывающий к иудеям благоговейное уважение. — Свободным людям негоже кланяться после стольких лет унижения. Вас на долгие годы оторвали от дома, подвергали презрению. Но я намерен не только вернуть вас на родину, но и… помочь восстановить Храм Невидимого Бога, который помогает и мне во всех моих делах! И да покарает он нечестивцев и прочих неверующих!

Поднявшись, вперед выступает пророк. Он наклоняется и целует одну из серебряных ступеней, ведущих ввысь, к самому постаменту. Ездра торжественно провозглашает:

«Вот, Я созываю, говорит Бог, всех царей земли, от востока и юга, от севера и Ливана, чтобы благоговели предо Мною и обратились к себе самим, и чтобы воздать им, что они делали тем. Как поступают они даже доселе с избранными Моими, так поступлю с ними и воздам в недро их, говорит Господь Бог. Не пощадит десница Моя грешников, и меч не перестанет поражать проливающих на землю неповинную кровь » [16] III Ездра. 15; 20–27. .

Тем временем на «сцене» появляется новый персонаж.

— Это — Мифредат, главный хранитель сокровищницы Вавилона, — буднично сказал Визионер.

Для него показ таких картин, понятно, обычное дело. А военные, привыкшие к четким командам и вполне ясным действиям, смотрят на события глубокой древности по-своему. Они видят их как некий не поддающийся логике, совершенно нереальный спектакль.

— Будьте проще, господа-товарищи, — рассмеялся Мистер. — Представьте, что вы смотрите, допустим, кино или игровой исторический телефильм…

Ага!.. Это ему, потустороннему, легко все это не только представлять, но и показывать. Особенно когда удлиняется рука и палец касается совершенно натурального человека. А может быть, это — фокус типа Копперфильда? Факиры в Индии и не такие номера откалывают!..

— Я не фокусник и не факир! — строго произнес «Басилашвили», пресекая смятение умов зрителей.

Вслед за Мифредатом, под звуки рожков, двигается процессия. Рабы в набедренных повязках вносят в зал священные предметы. Они были захвачены разрушителем Первого Иудейского Храма царем Вавилонии Навуходоносором.

Рабы вытаскивают из носилок трофеи и кладут их на огромный стол, специально установленный для этого по правую сторону постамента.

Главный хранитель сокровищницы Вавилона громко ведет с чет:

— Блюд золотых тридцать… блюд серебряных тысяча… ритуальных ножей двадцать девять… чаш золотых тридцать… чаш серебряных двойных четыреста десять… других сосудов тысяча… всех сосудов, золотых и серебряных, пять тысяч четыреста [17] Ездра, 1:7-11. !..

Все эти сведения, оглашаемые Мифредатом, писец фиксирует на особой глиняной табличке.

После того как подсчет окончен, Кир вновь три раза ударяет посохом и торжественно провозглашает:

— Дети Единого Бога! Вы отправитесь на родину в сопровождении воинов моей Бессмертной тысячи. Более того, вам будет оказана помощь в восстановлении Храма!

— О!.. Божественный!.. Величайший царь мира!.. — звучат голоса иудеев, благодарных за те неожиданные блага, которые щедрым потоком обрушились на них…

Когда тронный зал дворца исчез и кабинет сузился до обычного размера, военные напряженно переглянулись. Если принять на веру все то, что они увидели, легко можно удариться и в дешевый мистицизм. А этот… Визионер… реален, черт бы его побрал!..

— А вот про это, я имею в виду черта , не надо и думать! — резко бросил Мистер и продолжил свою чересчур информативную «лекцию»: — Как известно, в 70 году Второй Иудейский Храм был уничтожен при подавлении антиримского восстания. Разрушение Иерусалима и сожжение Храма положили начало тотальному рассеиванию евреев.

— Третий Храм! — догадался Ларин. — Вы, Мистер, исподволь подводите нас именно к нему!

— Да, главный аналитик ГРУ, — подтвердил потусторонний гость. — Все вы хорошо представляете опасность для мира в случае восстановления главной иудейской святыни. В мир придет Антихрист…

— Это… не фигура речи? — осмелился спросить Бурлак.

— Нет, Леонид Михайлович. Этот парень из темных пенатов давно ждет выхода на сцену. После его появления все то, что я вам показал, покажется милыми, забавными подмостками. Антихрист вздыбит планету…

— Он что, будет не в физическом теле? — поинтересовался Быстров.

— Парень появится в самом натуральном, человеческом обличье. Но Машиах будет иметь также и сугубо астральные, и ментальные — причем неограниченные — возможности. Как говорится, «един в трех лицах».

— Но что мы сможем противопоставить ему? — запальчиво воскликнул, не сдержавшись, Котов.

— Надо так сделать, чтобы Третий Иудейский Храм никогда не был воссоздан, — сказал «Басилашвили». — Но как всегда есть «но»!.. Дело даже не во взбесившемся Хабаде, иллюминатах и масонах всех статей. Загвоздка в рептилоидах и сотрудничающих с ними инопланетянах. Именно от них исходит прямая угроза.

Вам предстоит трудная миссия. О ней вы скоро узнаете, так как в это дело будут вовлечены президенты Соединенных Штатов Америки и России.

С Визионером начали происходить изменения. Черты «Басилашвили» стали размываться, и на военных глянуло настоящее инфралицо Мистера. Оно было несколько треугольным и имело слегка синеватый оттенок. А посреди лба горело красное пятно: третий глаз!

— Мне… некогда… — успел пробормотать Визионер и исчез.