Павел Корнев - Рутинёр [СИ]

– Воронку! – Потом добавил: – Держи эту падаль!

Я запрокинул голову пленника и разжал зубы ножом, сильно сколов один, а Гуго всунул в приоткрытый рот воронку и начал лить в неё воду из ведра. Напор был совсем небольшим, но и так Винсент задёргался столь яростно, что едва не разломал стул. Пустое! Остановились мы, лишь когда у него заклокотало в горле.

Потом было много чего ещё из арсенала церковных дознавателей – мучительного, но не оставлявшего на телах подозреваемых слишком уж явных следов. Гуго никуда не торопился и с пугающей размеренностью ломал сознание пленника, заставляя того потерять всякую связь с реальностью и позабыть обо всём на свете кроме ответов на интересующие нас вопросы.

Винсент аус Саз оказался крепким орешком и продолжался до рассвета, но в итоге изматывающие экзекуции сломали его волю, он начал говорить. А я стал записывать имена, пароли и явки, которые вытягивал из пленника Гуго Ранит.

Предположение Молота угодило точно в цель – именно люди из окружения маркиза по всей империи смущали умы школяров и сколачивали из них секты солнцепоклонников. Одни из этих пропащих душ искренне уверовали в силу языческих ритуалов, других привлекла звонкая монета, которой щедро снабжали неофитов столичные эмиссары. Тех же, кто начинал вызывать подозрения – слишком умных, трусливых или совестливых, попросту убивали.

– Зачем? – насел на пленника вице-канцлер. – Ради всего святого, как такое в твою голову могло прийти?

– Во славу истинной веры, – едва слышно выдохнул Винсент аус Саз. – Ради власти и очистительного похода…

Маркиз был плох, его неразборчивое бормотание становилось всё тише и тише, но потом он вдруг собрался с силами и объявил:

– Император этого так не оставит! Император уничтожит вас всех, жалкие черви! Не спасёт архиепископ, никто не спасёт!

И мне вдруг вспомнился жетон его телохранителя с эмблемой лейб-гвардии, а следом в душу холодной змеёй заползло ужасное подозрение о причастности ко всей этой истории светлейшего государя…

Гуго Ранит стянул с головы колпак, и в глазах маркиза мелькнуло узнавание.

– Постой! – выдохнул он. – Я тебя зна…

Вице-канцлер не дал ему договорить и одним умелым движением свернул пленнику шею; хрустнули позвонки, привязанное к стулу тело дрогнуло и сразу обмякло.

– Рад был личному знакомству, – мрачно усмехнулся Молот, прошёлся по каюте, посмотрел на меня. – Император! – с обречённым вздохом произнёс он после этого. – Что ж – это всё объясняет… Люди напуганы и с радостью поддержат очистительный поход против солнцепоклонников Арбеса, а это идеальное оправдание союза с догматиками. Да ещё множество вольных городов и мелких землевладельцев предпочтут не выставлять ополчение, а заплатят в казну отступное. И на эти деньги император наймёт ландскнехтов, преданных лично ему…

– И будет повод урезать права и свободы учёного сословия, – добавил я.

– Верховный трибунал создан неспроста, – согласился с моим выводом Гуго Ранит и развёл руками. – Ну да на всё воля небес! Вы ведь понимаете, магистр, что не в наших интересах предавать огласке услышанное?

– Меня упрекали во многих недостатках, но только не в тяге к самоубийству.

Вице-канцлер кивнул.

– Мы вычистим из нашего стада паршивых овец и не дадим назначить Вселенскую комиссию козлом отпущения. – Он вновь натянул на голову маркиза мешок и вздохнул. – Надо будет только привязать груз к ногам.

– И проткнуть кишки, – подсказал я.

– Тоже лишним не будет, – принял совет Гуго Ранит. – Предосторожности в наше время лишними вообще не бывают…

От пристального взгляда вице-канцлера по спине побежали мурашки, и особо не успокоила даже мысль, что мы теперь с ним в одной лодке. В таких делах никогда не скажешь наверняка, кто поплывёт дальше, а кто отправится на корм рыбам…

Плыть в порт на шхуне не пришлось. Нет, нас не выкинули за борт, просто спустили на воду лодку и доставили прямо к Северной набережной. Солнце к этому времени уже выползло из-за горизонта и раскрашивало облака всеми оттенками розового, дул резкий юго-восточный ветер, причал то и дело захлёстывала высокая волна. Прежде спокойно покачивавшиеся на воде чайки с криками носились над крышами домов и с гордым видом восседали на мачтах уже вернувшихся с ночной рыбалки баркасов.

В таверну мы с Микаэлем заходить не стали и по задней лестнице сразу поднялись на третий этаж. Марта, уже одетая, сидела на расправленной кровати и недовольно хмурилась.

– И где же вас носило? – поинтересовалась девчонка, будто имела право подобные вопросы задавать.

– По борделям столичным прогулялись, – немедленно отозвался из своей комнаты маэстро Салазар.

– Очень смешно! – фыркнула Марта, и вместе с тем в её взгляде что-то неуловимо изменилось.

– Плохим людям глотки резали, – сказал я, не желая тратить время на выяснение отношений и выложил на стол разряженные пистоли. – Уже уходишь?

– Да, – буркнула ведьма, нахлобучив на голову шляпу.

– До вечера.

Я хлопнул девчонку пониже спины, и та вроде бы перестала дуться, поцеловала меня на прощание и отправилась практиковаться во врачевании. Запирать за ней дверь не стал, не стал и заваливаться спать, хоть глаза уже так и слипались. Вместо этого под доносившийся из соседней комнаты храп Микаэля тщательно вычистил побывавший в воде пистоль, затем зарядил оружие и лишь после этого разулся, кинул камзол на спинку стула и повалился на кровать. Хоть ненадолго глаза сомкнуть…

Разбудил скрип ступней. Меня буквально выкинуло из сна, в руке сам собой оказался пистоль. И тогда в дверь постучали. Едва ли убийцы могли похвастаться столь безупречными манерами, но опускать оружие я не стал, лишь сказал:

– Не заперто!

Скрипнули петли, через порог шагнул круглолицый посланник кардинала Рогана.

– Доброе утро, магистр, – поприветствовал он меня, не спеша проходить в комнату.

– Засов задвинь, – попросил я и отложил пистоль на табурет.

Представитель Канцелярии высшего провидения выполнил мою просьбу, зашёл ко мне и спросил:

– Как ваши успехи?

В дверях своей комнаты бесшумной возник Микаэль с обнажённой дагой в руке, огляделся и столь же незаметно подался назад.

– Успехи? – переспросил я и огладил бородку. – Не могу сообщить ничего утешительного. Мы пытаемся установить личность лектора, но пока особых подвижек нет. В реестре осведомителей мастер Юберт не значится, не приходил он в день смерти и на встречу ни с кем из моих коллег. За это ручаюсь.

Круглолицый прижал к груди перетянутый бечёвкой пакет и сказал:

– Это весьма… прискорбно.

– Я не чудотворец! – не преминул я осадить собеседника.