Илона Эндрюс - Магия побеждает [litres]

Впереди находился самый нижний уровень, смахивающий на громадную оркестровую яму. Там-то уже не было ни сидений, ни балконов.

Голый бетон, слегка наклоненный к центру, где расположилась овальная песчаная арена. Ограда из прочных переплетенных цепей, закрепленных на стальных столбах, очерчивала ее.

Действительно, «Яма», как она есть. Наш балкон выступал в разы дальше, чем остальные, и если бы я разбежалась, то допрыгнула бы до ограждения. Песок тоже привлек мое внимание. Я отвела взгляд.

– Особые места?

– Лучшие, Кейт. Но, несмотря на то что «Яма» так близко, мы в полной безопасности.

Сайман указал куда-то вверх. Я подняла голову и обнаружила металлическую решетку, скрытую бархатной кулисой.

– Я могу опустить ее, потянув за рычаг. И, конечно, имеются дополнительные меры предосторожности.

Теперь он указал вниз.

Слева от нас на бетонном полу расположился тяжелый пулемет «Е-50», установленный на поворотном основании и укомплектованный двумя красногвардейцами. Оружие меня особо не интересовало, но я знала: такое использовали оборонщики при столкновениях с бесхозными вампирами.

Пулемет стрелял патронами пятидесятого калибра со скоростью более трех тысяч футов в секунду. На расстоянии в две тысячи футов выстрел оказывался смертельным. На расстоянии ста ярдов он мог пролететь сквозь твердую сталь, будто это была папиросная бумага. При максимальной скорострельности он выплевывал полторы тысячи пуль в минуту. Конечно, с такой скоростью ствол расплавится после нескольких тысяч выстрелов, но, если вы не убили вампира за первые несколько секунд, вы все равно будете мертвы.

В дальнем правом от нас углу стоял точно такой же пулемет. Все, кто попадется между огнестрелами, мгновенно умрут.

К сожалению, самое лучшее оружие находилось в распоряжении самых сильных парней. Если бы я хотела доставить владельцам «Арены» неприятности, то попыталась бы убрать артиллеристов.

На случай, если технологии потерпят неудачу, две дополнительные команды красногвардейцев ждали своего часа в противоположных углах: одна группа бойцов – с метателем стрел, другая – с разнокалиберными стволами и прочим оружием.

– Похоже, вы не хотите повторения катастрофы с Андрофом.

Если Сайман и удивился моим знаниям любопытных фактов об Играх, то никак этого не показал.

– Верно. Но, уверяю тебя, довольно-таки много оборотней до сих пор принимают в турнире участие.

– Как? Разве Царь Зверей не наложил на это вето?

– Мы приглашаем оборотней, не входящих в его Стаю. Они сражаются, и мы увозим их до истечения необходимых трех дней.

Значит, у приезжих оборотней – три дня, чтобы нанести визит Стае и получить разрешение остаться на ее территории, иначе местные хозяева сами к ним придут, что совсем не понравится непрошеным гостям.

– Впечатляюще.

Сайман улыбнулся:

– Оно того стоит. Только цена билетов покрывает большую часть расходов, связанных с бойцами. Настоящие деньги приходят со ставок. За хороший бой Совет получает от половины до трех четвертей миллиона. Самый крупный выигрыш превысил два миллиона.

С надбавкой за риск я получала чуть больше тридцати тысяч в год.

Я смотрела на песок «Ямы». Видения закружились в моей голове. Ограда, бетон, оружие, Сайман – все растворилось в ослепляющем солнце, ярком и безжалостном. Я слышала шум толпы на деревянных трибунах, стремительное стаккато испанского, пронзительный смех женщин и хриплые голоса букмекеров, выкрикивавших номера участников.

Я ощутила присутствие отца, спокойное и надежное. Успокаивающий вес Погибели оттянул мою руку. И я чувствовала запах моей кожи, опаленной солнечными лучами. Из песка поднимался кровавый пар…

– Присядем? – голос Саймана вторгся в мои мысли. И к лучшему.

Мы заняли свои места. Огромные занавеси кирпичного оттенка сдвинулись в дальние левый и правый концы зала, открывая два входа с тяжелыми дверями: правый окрашен ярким золотом, а его двойник слева – в «веселенький» оттенок иссиня-черного.

Сайман наклонился ко мне.

– Бойцы входят через «Золотые ворота», а трупы покидают «Яму» через «Полуночные». Логично, правда? Золото принадлежит победителю.

Раскатистый гул огромного гонга пронесся по «Арене», призывая аудиторию к тишине.

Из «Золотых ворот» вышла стройная женщина в серебряном платье.

– Добро пожаловать в наш дом битвы, где жизнь и смерть танцуют на острие клинка! – Ее низкий голос прозвучал на всю «Арену». – Да начнутся Игры!

– София, – проговорил Сайман. – Продюсер.

Женщина скрылась.

Огромное табло, подвешенное на цепях, опустилось с потолка и зависло прямо над «Полуночными воротами». Имена, написанные на белом фоне каллиграфическим шрифтом, были обрамлены двойными деревянными рамками: Родригес против Каллисто. Коэффициенты под ними гласили: «– 175/ + 200».

На победу Родригеса ставили немного больше человек. Если вы сделаете ставку на него как на победителя, то придется поставить сто семьдесят пять баксов, чтобы получить сверх еще сотню. Если вы выберете Каллисто и она выиграет, за каждые сто долларов вы получите обратно свои деньги и еще двести в придачу.

– Оба – люди. Не слишком интересно. – Сайман махнул рукой в сторону табло. – И как тебе «Жнецы», Кейт? Мне не терпится услышать твою оценку.

– И Март, и Цезарь – бойцы?

Он кивнул.

– Ты когда-нибудь видел, как у них течет кровь?

– У Цезаря. Во время боя с оборотнем он получил несколько глубоких ран на груди и спине. Март до сих пор не тронут.

Я задумалась:

– Ты заметил, насколько идеальна его кожа?

Сайман нахмурился:

– У нее ровный оттенок, но я не понимаю, к чему ты клонишь.

Неудивительно. Кто-то, кто обращался со своей кожей как с глиной, лепил и тянул по собственному желанию, не понял бы важность идеального цвета лица. Слова «прыщик» просто не существовало в словаре Саймана.

– У обычных людей есть недостатки. Синяки, угри, забитые поры, маленькие шрамы. Ничего подобного у Марта нет. Его кожа абсолютно гладкая и неестественно идеальная.

– Возможно, он ускорил исцеление.

– Я видела оборотней с рубцами, а они регенерируют сломанные конечности за пару недель. У нормального человека история написана на его шкуре, Сайман. У нас есть шрамы, полученные во время тренировок, еще до того, как мы стали достаточно хороши, чтобы их избегать. Но у него их нет. Как давно ты его знаешь?

– Два месяца.

– Значит, он в Джорджии с конца лета. Ты видел его загорелым?

– Нет.

– С таким цветом кожи у него уже через полчаса под солнцем Атланты должна появиться хрустящая корочка. Почему же он бледнее цветущего кизила? А ты видел его с другой прической?

Я почти слышала, как вращаются шестеренки в голове Саймана.