Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

Да только, в число твоих талантов не входят героизм и самопожертвование. Ни малейшей охоты нет прочувствовать на собственной шкуре свои же гениальные разработки. Однажды еле избежала подобной участи. Команданте Боргезе тебя пожалел. От Ксены снисхождения – фиг тебе. Хоть и не видишь ее глубинных мотивов (чертов ментоблокатор!), но уверена, что тобою она займется всерьез.

Главное – не сейчас. Потрепав по плечу, говорит:

– Отдыхай, – и уходит.

Закрываешь глаза. Пусть видеокамеры передают картинку несчастной помирающей тебя. Хочет Ксена играть в Хозяюшкины игры – быть посему. Бывшая Хозяйка тоже поиграет с нею. Для правдоподобности, надо по настоящему заснуть. Так и происходит – самоконтроль у тебя хороший.

Диванчик удобный… руки-ноги тяжелые, теплые… сердце бьется спокойно, ровно… Вагон чуть раскачивается на рельсах. Драгоценные минуты отдыха. В урочный час проснешься. Верный помощник осторожно постучит в купе. «Вставайте, В.В! Мы на подходе к Гане». «Я уже», – ответишь.

Выйдешь спокойная, собранная; на ходу застегивая пуговку пиджака. Угодливо застывшие на перроне ганские чиновники увидят миловидную даму. Брючный костюм; мягкие замшевые сапожки – шаги в них получаются неслышными. Темные волосы в элегантном беспорядке. «Фирменный» стиль Хозяйки Острова. На мордашке – легкий макияж. Никому невдомек, что с некоторых пор Хозяйка подбирает его так, чтобы выглядеть старше своих вечных двадцати четырех лет.

Женщина, известная всему Миру. Хорошо сложенная, приятная в общении. Единственная и неповторимая. Наоми. Сила и слабость. Смелость и малодушие. Жестокость и нежность…

…Просыпаешься в другом помещении. На другой постели. Вот так фокус! Вспоминаешь про разветвленную сеть подземных магистралей под столицей Эгваль. Крепко же дрыхла, пока тебя транспортировали. Зато отдохнула.

Дверь крепко заперта, окон нет. На высоком, не допрыгнуть, потолке светятся во множестве маленькие лампы, давая мягкий, без теней свет. На раскладном столике сервирован ужин… или завтрак, в зависимости от того, сколько ты спала. Долго, судя по охватившему тебя аппетиту.

Отдаешь еде должное. Всё вкусное, не похоже на тюремную пайку. Хлеб мягкий; кофе со сливками в большой фаянсовой кружке. Фаршированный перец. Пожалуй, ты бы не приготовила лучше. Ох, ням-ням, черт возьми… Проглотивши последний кусочек, переводишь дух. Где там ваши палачи? Я готова. «Секир башка», как говорили барнабы. Когда-то Бренда хотела подарить Ваге твою голову. Заспиртованную, в большой стеклянной банке.

Оглядываешься. Похоже на номер в обычной гостинице. Ага, там, должно быть, ванная комната. Так и есть. Раздеваешься, моешься. Вытираешься зеленым мохнатым полотенцем. Придирчиво рассматриваешь себя в зеркале. Если не считать пониженного мышечного тонуса, ты в порядке.

Голая, выходишь из ванной, замираешь в удивлении. На полу, в позе лотоса, восседает Ксена. На ней тот же наряд горничной, в котором ты увидела ее впервые.

– Что рот раззявили? Не торопитесь одеваться. Вы – очень хороши, знаете ли?

– Угу.

Садишься напротив Ксены, в той же позе.

– Медитировать будем? Или… допрашивать пришла?

Ксена внимательно разглядывает тебя, нагую.

– Как вам убедить окружающих, что вы вот-вот разменяете десятый десяток?

– Сама же твердила: веришь – настоящая!

– Я – не все, – мягко возражает Ксена. – Вижу дальше, мыслю глубже. Это вам я казалась глупой.

– Так и не объяснила, как одурачила меня. Я и сейчас вижу тебя простушкой. Невозможно отрегулировать ментоблокатор без помощи ментального инженера.

– Потом расскажу. Сейчас моя очередь. Допустим, я сомневаюсь. Убедите меня.

В просьбе Ксены – ловушка. Так ей и говоришь.

– …Под пыткой скажу всё, что захочешь. А Правдоискатель докажет лишь то, что я верю в собственные слова. В обоих случаях – неясность.

– Вижу, допрос на Правдоискателе вас пугает. Почему?

– Не хочу… чтобы гнобили мне психику.

– Лучше, чтобы вам ломали пальцы, выдавливали глаза, сдирали кожу?

Возразить нечего, а Ксена продолжает нравоучительно:

– Хозяйка сделала великое дело. Подарив дознавателям Правдоискатель, прекратила на Острове практику истязаний. Заплечных дел мастера остались без работы. Как и прочие жандармские ублюдки. В службу безопасности пришли умственно развитые люди.

– Умеренно развитые… – кривишься в ухмылке.

– Второе достижение – ограничение на смертную казнь. Людей перестали убивать без разбора, за малейшую провинность, вроде кражи куска хлеба…

Проглотив комок в горле, подхватываешь:

– Вместо этого их обращали в рабство! Ты – первая, Ксена, кто увидел, что это – хорошо.

– Да. Вы не могли жить, не проведя такую реформу. И страшились того, что не сможете жить, проведя ее. Когда платой за подобное благодеяние станет ненависть ваших рабов.

– Нет, Ксена! Нет! Не будет ненависти, когда ее выжжет страх! Тогда власть, не шатаемая волнами народного гнева, продержится долго! Века, если понадобится. Хоть тысячу лет!

Ксена хмурится. Встает.

– Пора! Не одевайся.

Конечно. А то ты не знаешь… Всё по плану. Начальный этап подавления воли.

Встаешь, испытав легкое головокружение. Переступаешь с ноги на ногу, чтобы удержать равновесие. Ксена качает головой.

– Как быстро летит время! Вот уже и тысяча лет прошла.

Ответить бы, остроумно и дерзко. Да сил твоих нет.

Комната побольше, тоже без окон. И без мебели. Залитая мягким сиянием потолочных ламп. Здесь довольно тепло. Госпожа полковник запустила тебя сюда, сама оставшись в дверях. Ты, как дура, послонявшись голая, растерянно усаживаешся на пол, покрытый тонким бежевым ковром. Что за испытание тебя ждет? Ничего подобного в наставлениях Хозяйки нет. Как нет здесь и в помине никаких технических устройств для допроса.

За спиной слышишь Ксену:

– Когда вы называете себя «Нойс Винер» – это неправда?

– Нет. Да. Я… не знаю, кто я.

Ответ – философский, в стиле поиска смысла жизни и своего места в ней. Сейчас Ксена всыплет тебе, чтобы не умничала.

Она непринужденно садится рядом. При том так, что одним рывком до нее не достать.

– Вы упорно напрашиваетесь на воспитательные меры. Потом ляжете, закатив глазки. Избили бедняжку, помираю. Да я вас пальцем не трону!

– Что со мной будет, Ксена?

Поскучнев, госпожа полковник объясняет, что властям нужен громкий, динамичный, короткий судебный процесс. Над кем, неважно. Взбалмошная Нина Вандерхузе, личность с нестойкой моралью, запятнавшая себя изменой… очень подходит.

– …Видите ли, государственное устройство Эгваль таково, что всё держится на одном человеке. Когда такой личности нет, наступает эпоха смуты. Так случилось шестьдесят лет назад, после убийства Ури Ураниана. Многолетний раздрай прекратился с приходом великого человека – Президента Ариэля Солтига… Но, шестнадцать лет стабильности сменились хаосом…