Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

Пини умерла год назад от скоротечной пневмонии. Со смертью младшей и последней дочери Ваги – его род прекратился. Старшая дочь – Левки, умерла давно, в неполные семнадцать. Рассказывали, правду или нет, что у нее находили выдающиеся математические способности. Этого уже не узнать.

Жестокий век! Варварский, невежественный. Пенициллин откроют лет через сто. Ты могла бы подстегнуть развитие Мира, если бы отыскала утерянную новтеранскую «Библиотеку». Но, как найти ее в неизмеримой дали, в чуждых, страшных просторах? Среди непроходимых чащ, полных опасных животных, и еще более опасных людей. В краях, где дремлет в ожидании новых жертв свирепая лихорадка крэг.

Помнится, однажды заикнулась об экспедиции… На тебя посмотрели, как на идиотку. Как на опасную сумасшедшую. Арни посоветовал лечить нервы в тихой, спокойной обстановке. Тогда-то тебе и подарили этот дом. Раньше он принадлежал Арде, давно умершей жене Ваги. Были двое, мужчина и женщина. Любили друг друга. Память о них хранят эти стены. Этот сад и эти цветы. Пини любила гостить здесь, у тебя. В доме, где прошло ее детство.

– Ты – особенная, Наоми! – не раз говорила она. – Развивай свои способности! Тебе многое суждено в жизни. Умная. Красивая. Не ной, что не вышла ростом. Была б мужиком, тогда да. А так, в самый раз. Именно такой я тебя люблю…

Золотые часики – подарок Пини, показывают полдень. Она всегда удивлялась, что, не будучи левшой, ты носишь их на правой руке. Посмеивалась над объяснением, что это – случайность. Какая разница – правая или левая, ты одинаково владеешь обеими руками. Вот, как сейчас.

Встав на скамейку, вытягиваешься, перебрасывая один конец шарфа через толстую, нависшую над головой ветку. На другом конце – начинаешь завязывать петлю.

Громкий стон пробудил Ксену от дремы. Что такое?! Монитор показывал комнату подопечной, свет погашен, работала лишь инфракрасная камера. Видно, как подопечная привстала на постели, в позе крайнего смятения. Сильный испуг подтверждала телеметрия. Дыхание неровное, пульс учащён.

Ксена нажала на клавиатуре комбинацию «включить свет», затем «громкая связь». Сказала мягко:

– Вам приснился плохой сон. Ничего. И со мной бывает.

– Оо-ох… да…

– Расскажите, чтоб не сбылся. Глупая примета, зато так спокойнее.

– Нечему… сбываться. Путаница… Всё перевернулось…

Ее трясло, как от сильного озноба.

– Сейчас приду, – решительно сказала Ксена.

Прихватила шприц с успокаивающим. Не хватало еще припадка. Кто же знал, что всё настолько плохо?

Вошла. Села на кровати, привлекши Нойс к себе.

– Я с вами. Успокойтесь. Эка невидаль – дурацкий сон.

Нойс, коротко вздохнув, прильнула к ней. Прошептала:

– Как чужая жизнь… Моя, но… другая. Давно закончилась… меня нет.

Что ж. Клин вышибают клином. Нойс охнула, когда Ксена сильно вывернула ей руку. Обиженно заскулила:

– За что-о… Ксе…

– Я вам морду набью. Хотите? Чтобы окончательно проснулись. Боль – неразлучный спутник жизни. А сон – он сон и есть. Ни звуков, ни запахов. Ни боли. Мозг прибирает накопившийся за день мусор, сортирует впечатления. Вам приснилось, что умерли, так? Значит, когда-то вы утратили что-то важное. Несчастная любовь? Бывает очень тяжело.

Ксена ослабила хватку, потом и вовсе отпустила Нойс. Та, почти успокоившись, спросила:

– Ты – психолог, да?

– Дипломированный. Но, в ОСС заработок надежнее. В отличие от медицинской практики.

– Понятно… Деньги в карман, карьера – в гору. Генералом будешь… Нет, вряд ли. В Эгваль женщине высоко взлететь не дадут.

Ксена усмехнулась, немножко высокомерно.

– Полина Ждан была Президентом.

– Ага. Несколько дней. Взлетела и упала. После подвизалась внештатным советником у Айвена Астера – директора ОСС. Обоим пришлось уносить ноги. На Остров.

– Я Эгваль не предам.

– Ох, неужели ты – патриотка, Ксена?

– Моя страна – самая большая в Мире. Наш народ – самый многочисленный. Мир – это и есть Эгваль. Вам укол сделать, или сами заснете?

– Попробую. Не волнуйся за меня. Тебе тоже пора отдохнуть.

– А вы – нахалка. Выгоняете прочь своего тюремщика. Спокойной ночи.

Через минуту свет в комнате погас. Нойс, хоть и обещала госпоже полковнику (да, и самой себе), что будет баиньки, но глаз не сомкнула. Что-то происходило. Вокруг нее, и в ней самой. Жутковатый сон послужил толчком. Темнота всколыхнулась. Ее прорезал оранжевый свет уличных фонарей. Мельтешенье автомобильных фар. В их сиянии виднелся необычный оттенок. Словами не передать – такого цвета не существует для человеческих глаз.

Одинокий стикс брел по левой стороне улицы, по велодорожке, граничащей с пешеходной полосой. Редкие прохожие бросали на него любопытные взгляды. Нечасто встретишь стикса в Майе. Эти сильные, добродушные звери не любят больших городов. Но, этому зачем-то приспичило. Вот и шагал, лениво-неспешно, по одному ему известным делам. Пока не услышал далекий зов.

– «Занятый/иду/сильно», – ответил он.

Не помогло. Голос был настойчив. Стикс недовольно приоткрыл пасть, блеснули страшные верхние клыки.

– «Что/человек/самка/предполагаю/нужно/спрашиваю».

Просьба незнакомки показалась странной. Не стоящей. От всяких непонятностей принято открещиваться.

– «Сложно/умею/нет/могу/нет».

– «Сможешь. Сумеешь. Умный», – твердил голос.

Последнее звучало, как легкий подхалимаж. Людям свойственно, и он ей это простил. К тому же, она умеет разговаривать со стиксами! Редкий дар. Очень редкий. Трудный.

– «Жди/ладно/много/не». «Ищу/нашел».

Скорчившись на постели, Нойс внимала хлынувшему из ниоткуда ментальному потоку.

– «…Я стала плохо понимать шефа. Спешит, как голый в баню. Сценарий состряпан впопыхах. Представление рассчитано всего на один день! Согласна ли? Без разницы. Специфика службы. Высказывать собственное мнение до получения приказа, а не после…»

Через несколько секунд мысленный прием прервался.

– «Спасибо, друг. Сделал, что мог…»

Воспринял ли странствующий стикс ее благодарность, бог весть. Достаточно знания, только что снизошедшего на нее. Не зря Ксена провела допрос из рук вон. Ни физического воздействия (радуйся!), ни психологического. Правдоискателем припугнула, и только.

Ты могла бы преподать ей урок. После твоей работы испытуемые становились, как стеклышки из разломанного калейдоскопа. Маленькие и прозрачные, даром, что цветные. А Ксена не утруждалась. Усомнилась, деликатно, в твоей правдивости, и прекратила старания. Потому, что всё решено.

Прокурор Республики корпит, готовя обвинительную речь. Верховный судья Кинзор заучивает наизусть записанный шефом на пленку приговор. Кинзор – краснобай, каких мало. Но, (страшная государственная тайна!) не знает букв, и не умеет читать и писать. Грамотность не нужна исполнителю начальственных указаний.