Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

Раздался оглушительный, раскатистый, дробный грохот. Приоткрытые окна под напором воздуха распахнулись настежь, и разлетелись снопами стеклянных осколков. На столе опрокинулась ваза с цветами. Свисающая с потолка на длинном шнуре электрическая лампочка бешено раскачивалась.

Мощный порыв ветра, пронесшийся над крышей здания Совета, выдул из вентиляционных труб в нижние этажи всю пыль, скопившуюся за последнюю сотню лет. В довершение, небеса разразились внезапным коротким ливнем, и его косые струи захлестнули комнату сквозь раскрытые окна. Никогда еще законодательная и исполнительная власть Мариона не пребывала в таком жалком, буквально оплеванном, виде.

Положение спас Бадя. Встал, помотал головой, огляделся. Пихнул локтем сгорбившегося соратника, заставив его тоже подняться на ноги. Громко прочистил горло.

– Таа-ак… Жмуриков, вроде нет. Разве что кондрашка кого хватил, с переляку. Слово предоставляется… кгмм-м-м… хмм-м… докладчику! Для продолжения доклада.

Дадя встрепенулся.

– Итак… превышение доходов над расходами составило пять с половиной процентов! Обозначив успех нашей работы, исключая отдельные косяки! У меня всё. Прошу утвердить отчет! Кто за, поднимите руки…

– Можно ноги, если руки не слушаются, – подсказал Бадя. – Ага. Единогласно, без очков видно. Собрание закрыто… а… аа-а-а… Аа-а-пчхи!!!

Пока он трубно сморкался в клетчатый платок, извлеченный из широких штанин, сопредседатель Дадя добавил конкретики в трагикомический сюжет.

– Всем отряхнуть пыль с ушей, и по местам! Выяснить и доложить обстановку в городе.

Телефоны, после минутного перерыва, уже вновь работали. Как стационарные, так и сотовые. Первым отзвонился министр общественной безопасности. В городе больше ста пострадавших – в основном порезы осколками стекла. Двое – в тяжелом состоянии. Рухнула стена склада вторсырья. Грузовик со свежими овощами опрокинулся на въезде в город…

Доклады стекались в кабинет сопредседателей на втором этаже. Телефонограммы принимал Дадя. А его друг, орудуя совком и веником, старался навести в кабинете относительный порядок.

– Знаешь, кого нам здесь не хватает? – спросил он Дадю. – Нашей незабвенной миз Винер. Вот кому такая работа совершенно по плечу. Истинное призвание ищет ее и никак не найдет.

– Она, между прочим… всё еще числится у нас в штате, – хмуро отозвался Дадя.

– Вот, и я о том же! Черкни ей электронную маляву, отзови из неоплачиваемого отпуска, который она сама себе устроила!

Он коротко хохотнул. Дадя скривился и не поддержал шутку.

– Ты лучше скажи, что это было?

Напускное веселье вмиг слетело с физиономии Бади.

– Метеорит. Маа-а-аленький такой метеоритишка. Судя по мощности взрыва – размером метров десять-пятнадцать.

– Как ты всё угадываешь?

– Так же, как ты сочиняешь свою литературу. Нанизываешь гиперболы на метафоры, соответственно сюжету. А я оперирую фактами. Расстояние прикинул по времени прихода ударной волны. Около ста километров. По масштабам ущерба – невеликого, к нашему счастью – оценил мощность взрыва. Триста-четыреста килотонн. Это соответствует метеориту указанных размеров.

– Пронесло значит… – вздохнул Дадя.

– Вовсе нет. Ты спроси: откуда он взялся? А я отвечу. Это – осколок. Один из множества, окружающих те самые кометные ядра, которыми жонглирует Великий Магистр. Как бы не вышло, что наш фраер лоханулся и какой-то из шаров упустил… Предвестника мы уже видели, а вскоре пожалует сам подарочек.

Дадя потянулся к аппарату видео, пальцы его забегали по клавиатуре. Впился взглядом в экран. Побледнел. Хрипло выдохнул:

– Шел бы ты к черту со своими предсказаниями! Метеорит упал в предгорьях Арктиды, вызвав подвижку ледника. Еще один грохнулся за Южным хребтом.

– Видишь, как всё складывается? Мелкие спутники. Шакалы при бешеном крауне.

– И… что потом?

– Если астероид шмякнется на сушу, то ударная волна заполирует материк под ноль. Деревья с корнем. Человечьи жилища – в пыль. Вроде, как я сейчас веничком по полу махал.

– Если плюх придется напротив, в океан, то Марион слизнет волна цунами. Потом она дойдет до побережья с обеих сторон и уничтожит все крупные города. Острову однозначно кирдык. Норденку, Гане, Тиру. На востоке утонет весь Суор и смежные провинции. Ветры подуют грозные, ураганные… такая оптимистическая трагедия. Тем людишкам, кто уцелеет – вновь поднимать цивилизацию из Средних веков.

– Оптимистическая?..

– Как есть, да. Гибель Мариона означает спасение человечества. Спасение Мариона – наоборот, смерть для всех остальных. Я бы на твоем месте поспешил. Пьесу написать, и сразу в Сеть выложить. Роман – слишком долго. Не успеешь.

Тамми огляделась. Невысокий, но крутой берег безлюден. Внизу волны набегают на узкий галечный пляж. Плеск и протяжный шорох, когда волна откатывается назад. Этот вальс моря не умолкает никогда. Горизонт чист и светел.

Глубоко вздохнула, убедившись, что плавучая доска лежит на месте, там, где была оставлена накануне. Нигде никого. Можно спускаться. Прибрежный кустарник глубоко вонзил свои корни в землю. Их, обнажившиеся на глинистой круче переплетения, послужили Тамми удобной лесенкой.

Вот оно, ее сокровище. Не та детская игрушка, на которой отец учил ее, еще маленькую, кататься на доске под парусом. Эта – для взрослых людей. Не новая – краска на носу и по краям заметно облупилась. Около трех метров в длину и почти метр в самой широкой части. Нос слегка загнут вверх. Мачта на шарнире, держащая жесткий парус в форме птичьего крыла, сейчас лежит горизонтально.

Вспомнились слова отца:

– Поймай ветер и держи, пока хватит сил! Пусть он несет тебя.

Тамми, приподняв доску за нос, осторожно, чтобы не повредить ненароком парус, потащила ее к воде. Не так уж трудно. Доска легкая и прочная – не больше пуда весом. Сделана из специальной чертовщины, тьфу древесины… или что там еще. Взрослый справится легко. Но и Тамми в свои четырнадцать лет была крепкой девочкой.

Весь ее наряд составляли белая рубашка и синие бриджи до колен. Черноволосая, чернобровая, стриженая «под горшок». Высокая переносица и гордая складка губ придавали юному лицу немного надменное выражение. А глаза у нее были светло-голубые… Тамми знала, что хороша собой, но вот незадача: радоваться этому или, наоборот, горевать. С одной стороны, можно вертеть мальчишками и даже взрослыми, как тебе угодно. А с другой… она стала мамой в тринадцать лет.

Нашла себе красавчика, заметно старше и… будьте любезны, убедитесь воочию. Мужики любят кататься, а саночки остается возить тебе. Тамми хорошо помнила день, когда сказала родителям, что беременна. Мамаша, железная рука, гневно орала и метала молнии. То есть, простите, била посуду. Аккуратно выбрав среди тарелок одну треснутую и две сильно обшарпанные. Папик культурно помалкивал, подкаблучник чертов. Потом мамуля, немного остыв, изрекла: