Мария Геррер - Верность и предательство [publisher: ИДДК]

– Я был не прав, это и правда глупо.

– Всего лишь глупо? – Екатерина вскинула брови. Она говорила спокойно, но это спокойствие было обманчивым. – Мои чувства не особо вас беспокоили, не так ли? Ну что особенного, если девушка будет ревновать? Время лечит, и все в таком духе. Вы даже пытались меня убедить, что я еще встречу достойного человека и буду счастлива с другим. Помните?

– Помню.

– До сих пор этого хотите? – язвительно поинтересовалась она.

– Нет, не хочу. И да, я поступил как последний негодяй.

– Ну что вы! Все правильно. Ваш план был поистине великолепен. Но не сработал… Я вас не разлюбила. Да, я не боюсь признаться в этом! Но что вам до этого? Очередная влюбленная дурочка! У вас таких много было.

– Нет, это не так! Вы же знаете. Я никогда так не думал…

Екатерина не дала ему говорить:

– Молчите и не перебивайте! Вы были уверены, что я легко с этим справлюсь! Забуду вас и удачно выйду замуж.

– Я даже думать об этом боялся.

Она смерила его сердитым взглядом:

– Замолчите, предатель! Вы не имеете права оправдываться!

Генрих склонил голову. А что ему еще оставалось? Да, он предатель!

– А потом вы решили меня защитить от Полины, инсценировав свою смерть. Ничего, что я не могла жить дальше, неважно, что я хотела умереть. Зато я была в безопасности. Так?

– Прошу вас… – Генрих говорил тихо. – Да, я подлец. Но Братству надо было защитить город от Полины и ее адепток. Мы не могли рисковать. Вы могли своим поведением невольно выдать мою тайну, и тогда Полину было бы уже не остановить. Я надеялся, что позже вы сможете понять мое решение.

– Я поняла. Да, это было необходимо для всеобщего блага. Но неужели нельзя было поставить меня в известность. Хоть намекнуть! Дать какой-то знак! Вы можете представить, что я пережила за это время? – голос девушки начал срываться, и она замолчала.

– Я знаю, что вы пережили из-за меня. Не буду говорить о себе, но поверьте, мне было нелегко. Я знал, что вы не простите мое предательство…

Екатерина предостерегающе подняла руку:

– О ваших переживаниях и терзаниях я не хочу слушать. Даже не пытайтесь говорить об этом!

– Понимаю вас. Я много раз хотел вам открыться. Но каждый раз останавливал себя. Этого нельзя было делать.

– Конечно, нельзя. Это могло нарушить ваш гениальный план. А я могла потерпеть некоторое время. Ну, помучилась бы немного! Что в этом такого?

– Я не смею просить у вас в очередной раз прощения, – Генрих поднялся и прошелся по комнате.

Что он теперь чувствует? Вину перед Екатериной? Боль? Горечь? Но это все равно не то, через что по его желанию прошла она.

– Кто знал о вашем плане? Разумеется, Магистр. Он его одобрил. Егор?

– Да.

– Егор принес мне известие о вашей гибели. И он так заботился обо мне, утешал. А ведь всего одно его слово могло вернуть меня к жизни. Такой же негодяй, как и вы!

– Нет, не осуждайте его. Он дал слово. И не мог нарушить его.

– Мужская солидарность! Он не виноват, за все в ответе я! Надо же, какое благородство! Только почему это благородство вы не проявили по отношению ко мне? Ни вы, ни Егор. Моими чувствами можно играть? – она порывисто поднялась с дивана и подошла к окну.

Деревья уже начали желтеть. Осень вступала в свои права. В комнате стало свежо. Или это просто озноб от волнения? Екатерина закрыла окно и забралась на подоконник с ногами. Девушка обняла колени, ей было холодно. Она пытливо посмотрела на Генриха.

– Ваш отец тоже знал, да? Поэтому он так стойко держался. Конечно, ему все было известно. И он так натурально переживал за меня. Почему все мне лгали? Все!

– У отца слабое сердце. Он бы не пережил. Я должен был посвятить его в план. В общих чертах, разумеется. Отец не знает всего.

– У Александра Львовича слабое сердце, – задумчиво повторила она. – Да, я знаю об этом. А у меня сердца нет. И никогда не было. Или оно пустое и не может болеть? Поэтому можно им играть.

– Перестаньте, не надо. Вы же знаете, что все это не так. Не терзайте себя. И меня…

– Главное, конечно, вас! Нет, все хорошо! Я счастлива, что вы живы. Это правда. Но, кроме того, я безумно зла, – девушка метнула горящий взгляд на Генриха. – И я вас ненавижу! В этом можете не сомневаться! Кто еще знал?

– Доктор Никитин.

– Разумеется. Старый лицемер! – девушка резко выпрямилась. – А я поверила ему. Он был так заботлив.

– Он искренне переживал за вас.

– Искренне переживал, подумать только! Все врали мне и были при этом искренни! Итак, вы обсуждали меня с ним? Конечно, обсуждали! С кем еще?

– Я ни с кем не обсуждал вас. Господин Никитин рассказал Магистру о вашем состоянии, а он передал мне. Все сочувствовали вам. Это не лицемерие. Выхода другого не было.

– Да, Магистр меня предупреждал, что могут быть непредвиденные ситуации. Но если бы это касалось кого-то другого, а не вас… И я, как последняя дура, делилась своими горестями со всеми ними. Кто еще знал о плане?

– Несколько человек, которые наблюдали за вами.

– Итого, человек двадцать-тридцать. Всего-то! Им всем вы доверяли. А мне нет.

– Полина должна была поверить, что я погиб. Это обезопасило и мою семью, и вас. И позволило застать Полину врасплох.

– План удался. Вы правы, невинные люди спасены и это того стоило. Но я не скоро смогу забыть, через что прошла по вашей воле. Если вообще смогу.

Фон Берг не спорил, не возражал, не пытался оправдаться. Он, очевидно, понимал, что все это бесполезно – Екатерина не простит его.

– Есть что-то еще, о чем я должна знать? – она подошла к Генриху и посмотрела ему в глаза.

Да, есть. Она это явственно увидела. Как же хорошо они понимают друг друга. Смятение, отчаяние, боль, что он теперь чувствовал? Неужели можно предать ее еще в чем-то? Не зря фон Берг и Егор так странно смотрели друг на друга. Не зря, похоже, Магистр ей что-то говорил о снисхождении. Генрих кивнул, но продолжал молчать.

– Говорите, – потребовала Екатерина. – Кто-то еще знал? Да?

– По возможности, отнеситесь к этому спокойно, – попросил фон Берг.

– Не тяните время. Ну! – гнев снова начинал закипать в ее крови.

Она же насквозь видит этого подлеца. Не зря он смущен. Что еще Генрих не рассказал ей? В чем еще предал?

– Еще Алексей знал. Я жил у него на квартире. Никто бы никогда не догадался об этом. И он выполнял некоторые мои поручения.

Это был удар в спину. Теперь все встало на свои места. Повышение Алексея по службе произошло не просто так. Наверняка, барон помог – у него такие обширные связи. Отличный современный дом Алексея – ну, конечно, Генрих не может жить в трущобах. Он же истинный аристократ и эстет. Похоже, барон занимал второй этаж. А она, наивная дурочка, рассказывала своему преданному другу обо всех своих переживаниях, о том, как она любит Генриха. Снова вероломство и предательство. На этот раз еще и Алексей.