Александр Пелевин - Четверо [litres]

Он встал в полный рост, обернулся к морю, расправил плечи, потянулся и улыбнулся. Пора одеваться.

На берегу лежали его вещи: пара хромовых сапог с грязными обмотками, нестираные военные штаны с пятнами от травы и грязи, чёрная рубашка, местами мутно-белёсая от постоянного контакта с морской водой, и армейский ранец со сложенной плащ-палаткой.

Всё своё он носил с собой. К тому же пора искать новое место для палатки: на этот раз, думал он, стоит подняться чуть выше в горы, потому что здесь часто проплывают рыбаки и при желании его старое жилище можно было разглядеть с воды. Вряд ли кто-то обратил бы на это внимание, но лишняя осторожность в выборе места для ночлега не помешает.

Тем более что пару дней назад он видел здесь небольшой отряд туристов. Лишние глаза точно ни к чему.

Одеваясь, он думал о том, как же хочется снова устроить Представление.

Он очень давно не устраивал Представление. Несколько дней.

Представление – это очень хорошо. Это то, ради чего стоит жить. Люди зачем-то придумали для этого театр и движущиеся картинки на белом полотнище. Но всё это ненастоящее и нечестное. Настоящее Представление – это когда есть живая загадка жизни и смерти. Это когда по живому, с кровью, на самом острие. Это когда ты разговариваешь с миром на языке действия.

Надо держать себя в руках. Не стоит устраивать Представление с лишними людьми.

Те, кто говорит с ним, не одобрят этого. Представление нужно устраивать только с теми, кто может понять его и проникнуться его красотой. А таких очень мало. Таких надо выбирать.

Этот смешной умненький мальчишка с бледным лицом приехал сюда очень вовремя, подумал он. Он поможет закончить дело. Молодец. С ним интересно. Он точно поймёт Представление.

Он узнает, что мир не может родиться без огня.

Чайка вернулась с грязным куском ткани в клюве.

– Зачем тебе это? – с улыбкой спросил светловолосый.

Чайка посмотрела на него и поскакала дальше, в сторону воды.

Он снова задумался: а был ли он когда-то человеком?

Всё это – море, жаркое солнце, свежий ветер, его загорелая кожа, и крепкие мышцы, и засаленные волосы – будто было всегда. Но ведь должно же быть что-то до этого?

Нет, он всегда был таким, подумалось ему. Те, кто говорит с ним, не стали бы выбирать обычного человека.

Люди глупы и слабы.

Они не знают, как выглядит настоящий мир. Они не видят, как ночное небо становится белым, а звёзды в нём – чёрными. Как поднимаются вверх капли дождя. Как превращаются облака в серые скалы. Как сгоревшее дерево вновь зеленеет листвой. Как рыбы в воде говорят человечьими голосами.

Санкт-Петербург

31 декабря 2017 года

23:50

Они не знают, что всё сущее живёт. Что окна в твоём доме говорят по ночам, а земля под ногами поёт и кричит. Костёр в лесу встаёт и идёт вдоль реки. У ветра есть глаза, уши, нос и язык. У ножа на твоём столе есть дом, жена и дети. Каждый палец на твоей руке умеет думать и говорить.

Люди глупы и слабы.

Они совершенно ничего не понимают. Они не знают, как это – слиться воедино с собственным Представлением, устроить грандиозный праздник для тех, кто говорит с тобой.

Показать, что настоящий мир рождается только в огне.

Я покажу вам реальный мир, твари, покажу, думал Поплавский, выруливая на чёрной BMW в сторону развязки с КАД.

Дороги к ночи почти опустели. Это в центре сейчас многолюдно и шумно, а здесь, на окраине, разве что изредка проедут спешащие с работы отцы семейств или таксисты. Все празднуют. Это хорошо.

Машину он угнал со стоянки у торгового центра неподалёку от больницы. Удивительно, почему ещё не воют сирены, не мерцают синие огоньки полицейских машин. Неужели в то время, которое люди называют Новым годом, они так заняты, что даже не могут отправиться на поиски убийцы?

Час назад он убил соседа по палате, зарезал троих санитаров, свернул шею медсестре и перерезал горло охраннику на пункте пропуска. Тот тоже напился, и это не составило труда.

Хороший нож.

У охранника он вытащил ещё один нож – новенький, финский – и пистолет Макарова с полной обоймой. Взял из кармана смартфон, разблокировал, вышел из всех его аккаунтов. Его одежда тоже пригодилась, это было всяко лучше больничной пижамы. Особенно для того, чтобы попасть на охраняемую парковку торгового центра.

Как же хорошо снова быть ловким, сильным и быстрым. Как же здорово вновь ощутить эту нечеловеческую силу, разлившуюся по всему телу, эту вспышку созидательной ярости, максимальное напряжение мозга.

Как хорошо снова быть чем-то больше и лучше человека. Как будто он был таким всегда.

Он давил на газ и мчал по пустой дороге, заметённой мокрым снегом и освещённой рыжими фонарями. Ему не хватало музыки.

Он нашёл на телефоне Bluetooth, подключил его к колонке автомобиля, зашёл в свой аккаунт и стал выбирать музыку.

Как же давно он не слушал музыки.

Нашёл. Хаски. Пуля-дура. Отлично. Идеально.

Вот это очень в тему, думал он. Это то, что надо. Он закачал головой под бит, нервно вглядываясь в заснеженную дорогу в бело-жёлтом свете фар. Забарабанил пальцами по рулю и крепко сжал зубы. Да, то, что надо. Не хочу быть красивым, не хочу быть богатым, я хочу быть автоматом, стреляющим в лица.

– Пуля – дур-ра! – закричал вдруг он во весь голос и ещё сильнее втопил педаль газа.

Только сейчас он заметил, что слушать музыку мешают хлопки петард и гром фейерверков. Похоже на артиллерийскую канонаду. Он взглянул на часы: 00:02. Наступил 2018 год.

Все люди в этих жёлтых окнах домов, мимо которых он проезжал, все эти счастливые и несчастные семьи сейчас поднимают бокалы шампанского, смотрят поздравление президента, чему-то радуются, чтобы потом упиться, как свиньи.

Запускают фейерверки, раскрашивая небо разноцветными брызгами света, отражающимися в окнах соседних домов.

Гуляют по улицам, пьют во дворах и что-то кричат.

У них праздник. Ощущение чуда, которого никогда не будет.

А он даже не заметил наступление Нового года.

И хорошо, и замечательно. У него свой праздник и своё чудо. Мир, который родится в огне. Сейчас надо не отвлекаться и смотреть на дорогу.

Он сделал музыку погромче, чтобы взрывы фейерверков не заглушали чёткий и ровный бит с кривляющимся голосом Хаски.

И, выруливая в сторону развязки с КАД, вглядывался в жёлтые пятна от фар на заснеженной дороге и вспоминал то, что услышал сегодня вечером. Перед тем как украсть с кухни нож.

По коридору бегали санитары, которым к вечеру уже наплевать на больных, они спешили скорее сдать смену, отправиться по домам и отмечать Новый год.

А он лежал в койке под храп соседа, который опять уснул под таблетками, и слушал.

«Этой ночью случилось ужасное.