Жан Рэ - У пределов мрака

Я дал ему воды и немного овса. Потом офицер попросил у меня скребок и сам принялся чистить коня.

Я видела, как он убегал и скрылся в лесу! — закричала женщина.

О ком вы говорите? — удивился Эксхем.

Заткнись, женщина, твое мнение никого не интересует, — резко прервал жену лесничий. — Внезапно мы услышали выстрел, и когда я вышел посмотреть, что происходит, офицер лежал на земле. Он получил пулю в спину, и эта пуля вышла через грудь.

Я видела, как убегал убийца, — снова закричала женщина. — И он не был солдатом… У него была мерзкая круглая башка и он был одет в зеленый редингот с этими штуками, которые болтаются сзади!

Это были фалды! — воскликнул Эксхем.

Да, именно так их и называют.

Эксхем подошел к постели и склонился над раненым. Это был Ульрих фон Гейерштайн.

— Ульрих, это я, Джон Эксхем!

Ему пришлось несколько раз повторить эту фразу, прежде чем Гейерштайн открыл глаза.

— Капитан Эксхем! Как хорошо, что вы пришли…

На бледных губах мелькнула улыбка.

— Я призывал всех святых, чтобы вы появились, — прошептал раненый. — И вот, вы пришли. Что, сейчас уже ночь?

— Сейчас вам не стоит говорить, потом у нас еще будет время поболтать!

— Конечно, капитан, но я хочу…

Эксхем, не слушая раненого, осмотрел раны и перевязал их, как смог.

Он понимал, что состояние юноши было очень тяжелым. Пуля вошла в спину между лопатками и пробила легкое перед тем, как выйти через левую сторону грудной клетки.

Раны выглядели очень нехорошо: через большое выходное отверстие вытекала темно-красная кровь, которую Джону никак не удавалось остановить.

— Я так долго не протяну, — прошептал раненый. — Где мой Пробст?

Пробста рядом не было, и ни лесничий, ни его жена не видели, чтобы кто-нибудь сопровождал офицера.

— Кто стрелял в вас? — спросил Эксхем. — Если вы опишете его, я клянусь, что отомщу за вас, Ульрих.

Юный офицер покачал головой.

— Вам будет очень трудно… Отомстить… С таким существом… — И он попытался улыбнуться.

— Значит, вы знаете его? — с надеждой воскликнул Джон.

Ульрих покачал головой.

— Это призрак Гейерштайна, — прошептал он.

Эксхем попытался улыбнуться.

— Вы шутите, дружище. Призракам не нужно использовать огнестрельное оружие, чтобы убивать людей.

— Возможно… Но призрак Гейерштайна совсем не такой, какими их обычно представляют…

Лесничий достал бутылку французской водки, налил стаканчик и протянул его раненому.

Крепкий напиток вернул раненому подобие уходящей жизни, и на его щеках появился легкий румянец.

— Когда меня не станет, капитан…

— Глупости, вы обязательно выкарабкаетесь, — перебил раненого Джон.

— Я знаю, что не выживу. Ведь я уже говорил вам, что не слишком крепок. Но мне не о ком печалиться, разве что об Эрне и еще… о Пробсте. Кернер тоже погиб, но от честной пули, а не от рук убийцы или призрака… Это достойно сожаления… Дайте мне еще немного воды…

Его голова упала на подушку, и Джону показалось, что Ульрих сейчас окончательно распрощается с жизнью.

— Женщина, дай ему еще немного своей настойки, — приказал лесничий.

Она налила в кружку немного пахнущей смолистыми травами жидкости из оловянного кувшина. Потом она смочила губы раненого тонкой струйкой микстуры; немного настойки попало ему в рот.

Ульрих глубоко вздохнул, открыл глаза и слабо улыбнулся.

Я, кажется, заснул? Хорошо, что вы разбудили меня, капитан.

Эта настойка не сможет излечить его, — шепнул лесничий на ухо Джону, — но она снимает боль, если он чувствует ее. Судя по всему, ему сейчас требовалось именно обезболивающее…

Вы должны отыскать моего слугу Пробста, — прошептал Ульрих. — Я проиграл огромную сумму, капитан Эксхем, и я ни в коем случае не должен был соглашаться… Но случилось то, что случилось… И мне пришлось написать обо всем Эрне, так как она должна все знать.

Вам не стоило рассказывать сестре об этом, — сказал Эксхем.

Но долг чести полагается платить не только англичанам, — пробормотал Ульрих.

Я бы не стал позволять ему так много говорить, — покачал головой лесничий.

Юноша услышал его и слабо улыбнулся.

Капитан Эксхем… Я был мальчишкой, мне было лет десять или двенадцать в то время, когда вы сражались с Сюркуфом… Мой отец был суровым человеком, и для него не существовало ничего, кроме его воли… спросите у Пробста… Мне часто доставалось, иногда даже тростью, когда я не слушался его. Замок Гейерштайн не такой уж маленький, но для жилья используется только небольшая его часть. Многие помещения отгорожены каменными или деревянными стенками. Нам запрещалось пробираться за перегородки, и Эрна никогда не нарушала этот запрет. Послушай, Эксхем, именно в этой запретной для всех части замка иногда появлялся призрак.

— У него горячка, он бредит, — негромко сказал лесничий.

Джон попросил Ульриха замолчать, но тот словно не услышал его.

— Я видел его, я знаю…

— Он свихнется, если не закроет рот, — воскликнул лесничий.

— Звезда с семью лучами… Красная звезда с семью лучами, Эксхем!

Ульрих фон Гейерштайн метался в горячке, громко выкрикивая бессмысленные фразы пронзительным голосом.

— Звезда с семью лучами… Красная звезда с семью лучами… Коридор, уходящий глубоко под землю… Эксхем!

— Успокойтесь, Ульрих, вам нужно отдохнуть! — Эксхем безуспешно пытался заставить Ульриха замолчать, но раненый ничего не слышал, и, казалось, перед его глазами мелькали видения, недоступные окружающим.

— Там, я вижу… Дворец… Волшебный замок… Осторожней! Без красной звезды с семью лучами вы никогда не попадете в него!

Жена лесничего подошла к Эксхему.

— Призрак с косой стоит возле его постели. Теперь бедный офицер долго не продержится, — прошептала она.

— Замолчи, колдунья! — гневно крикнул ее муж.

Эксхем повернулся к нему.

— У вас есть лошадь?

Лесничий бросил на Джона подозрительный взгляд.

— Несколько дней назад сюда забрела потерявшаяся лошадь какого-то гусара; я пожалел бедное животное и нашел место в своей конюшне, накормил…

— Садитесь на эту лошадь и скачите как можно быстрее к какой-нибудь немецкой части. Немцы должны быть недалеко отсюда. Я дам вам письмо, в котором прошу прислать сюда священника.

— Но сейчас уже ночь, а здесь очень плохие дороги…

— Возьмите фонарь, я видел его возле дверей. И вот вам это… — И он протянул лесничему несколько золотых монет.

Поведение лесничего резко изменилось, и через несколько минут Эксхем услышал удалявшийся от хижины лошадиный топот.

Раненый продолжал метаться, горячка усиливалась, и Эксхем не успевал стирать кровавую пену с его губ.