Жан Рэ - У пределов мрака

После этого юный лейтенант окончательно замолчал, и даже вторая бутылка немецкого вина не вывела его из мрачного транса. Через час за ним приехал офицер, так как пленного хотел допросить сам Вашхольдер.

Почти сразу же началось интенсивное движение частей. Во все стороны помчались посыльные; издали доносилось непрерывное громыхание пушек, а поблизости раздавалась ружейная стрельба рассыпавшихся цепью немецких пехотинцев. Капитан Ранд явно нервничал. Он только что узнал, что его полковник был убит разорвавшейся возле него гранатой.

— Это был чертовски опытный офицер, наш бравый Кинц, — пробормотал Ранд, — он успевал заниматься всеми делами сразу, и мы могли спокойно спать. Теперь мне придется взять на себя всю ответственность…

Он торопливо развернул принесенные сержантом карты.

— Я оставлю здесь двенадцать человек с сержантом. Капитан Эксхем, оставайтесь с ними, пока я не вызову вас, или пока вы не встретите английские части, которые могут появиться с этой стороны. Тогда вы сможете присоединиться к ним. В общем, Good Luck [11] Пожелание удачи, (англ.) , как говорят у вас.

Это были последние слова, которые Эксхем услышал от дружелюбного немецкого капитана, потом что на следующий день капитан Ранд был убит.

Ночь прошла сравнительно спокойно, хотя Эксхему порядком мешала спать артиллерийская дуэль между противниками, а иногда его будили проносившиеся рядом всадники.

На него едва на наступила лошадь с каким-то заблудившимся посыльным; к счастью, этот кентавр исчез так же быстро, как и появился.

Немецкий офицер вечером притащил Эксхему груду конских попон, и посоветовал отдохнуть как следует; это пожелание Джон охотно исполнил, заснув так же крепко, как и в отеле доброго Кордо, в самой мягкой постели. Иногда он все же просыпался, когда над головой со свистом пролетали ядра, задевавшие макушки высоких деревьев.

Рано утром его разбудил близкий взрыв, и он увидел, как метрах в двухстах от него к небу взлетело облако дыма и пыли. Вероятно, это была случайная бомба, так как продолжения не последовало.

В тридцати онах [12] О н (фр. aune) — старинная мера длины во Франции, равная 120 см. от него, возле группы больших деревьев его лошадь спокойно щипала траву. Но она оказалась единственным живым существом в поле его зрения, так как солдаты с сержантом исчезли, бросив его, как ненужную вещь.

Ему хватило одного взгляда на юго-запад, на простиравшуюся перед ним равнину, чтобы понять причину такого поспешного отступления сержанта и его команды.

Густой пороховой дым, похожий на черный туман, скрывал холмы, поля и рощи; непрерывно раздавался яростный грохот. Великое сражение, о котором накануне говорил Менебр, достигло пароксизма.

Несколько следующих часов прошли для Эксхема, словно бессвязный сон или бред. Он бессмысленно скакал то в одну сторону, то в другую, несколько раз натыкался на небольшие группы ничего не понимавших немецких пехотинцев, которые даже не отвечали на его бессвязные вопросы.

В зарослях дрока он наткнулся на брошенную пушку; она валялась на земле, сбитая ядром с лафета, и вокруг нее лежали тела трех канониров, погибших при взрыве ящика с порохом.

Они принадлежали к одной из частей, прибывшей в Европу из Шропшира.

Эксхем печально покачал головой.

Потом он неожиданно столкнулся с легким французским кавалеристом, рассмеявшимся безумным смехом и тут же ускакавшим неизвестно куда.

Время было далеко за полдень, когда он очутился на лесной поляне, совершенно пустынной, но со следами недавно располагавшегося здесь и поспешно оставленного бивуака. В беспорядке валялись кивера французских драгун, уланские ташки [13] Плоская кожаная сумка у военных в XVII–XIX веках. . В сторонке стояла корзинка с бутылками красного вина, бисквитами, чесночной колбасой и сушеными фигами.

Лошадь Эксхема с удовольствием захрустела твердым, как камень, бисквитом, а сам Джон, страдавший от жажды, опорожнил бутылку вина, за здоровье Наполеона или, по крайней мере, за его счет.

«Боюсь, что героическая репутация Джона Эксхема сильно поблекнет в глазах французских дам, когда они узнают о его бесславных приключениях во время великой битвы», — подумал Эксхем и отшвырнул пустую бутылку.

Он углубился в лес, спокойный и тихий, если не считать щебета птиц, не реагировавших на иногда доносившуюся издалека стрельбу. Какая-то нахальная пичуга, едва не усевшаяся Джону на голову, обругала его, перебравшись на ветку, а большая красивая бабочка опустилась на лошадиную гриву.

Пахло грибами и цветами боярышника; высокие папоротники слегка покачивались под почти незаметными порывами ветерка. Очевидно, бессмысленная человеческая суета ничуть не интересовала обитателей леса.

Начало смеркаться, когда Эксхем выехал на большую поляну, через которую протекал небольшой, но голосистый ручей.

Когда лошадь принялась пить кристально чистую воду, из леса выехала группа всадников. Это были уланы.

Подъехав к ручью, они спешились, чтобы напоить лошадей.

Эксхему, впервые за прошедшие сутки, удалось узнать свежие новости, к тому же, крайне важные.

Французская армия разбита, французы бегут. Самые стойкие их каре полегли на месте. Судьбу Ватерлоо решил старик Блюхер, внезапно появившийся на поле сражения в тот момент, когда Наполеон ожидал помощь от Груши.

— А что с герцогом Веллингтоном? — поинтересовался Эксхем.

— О, он едва не попал в лапы Наполеону! А что вы собираетесь делать, капитан? Вы хотите присоединиться к нашим частям? В этом случае вам стоит проехать через лес, иначе вы рискуете встретиться с остатками разгромленных частей противника, и французы не преминут отыграться на вас за свое поражение.

Эксхем последовал совету улан и двинулся в указанном ими направлении по широкой удобной тропе. Его одолевали мрачные мысли. Он думал, что ему придется кое-что рассказать начальству о том, как он провел этот памятный день…

— Monsieur!.. Monsieurl’officief! [14] Господин!.. Господин офицер!., (фр.)

Мужчина в грязной форме лесничего выскочил на тропинку и остановился перед лошадью Эксхема.

— Идемте со мной! — попросил он на плохом французском. — У меня дома умирает офицер!

Через несколько минут Эксхем очутился возле дряхлой хижины, вокруг которой бродил десяток кур.

В лачуге горела сильно дымившая масляная лампа. В ее свете Джон увидел женщину со странной прической, склонившуюся над постелью.

— Он еще жив, — пробормотала она. — Может быть, дать ему еще воды?

— Где вы его нашли? — спросил Джон у лесничего.

Он постучался к нам час назад и попросил воды, чтобы напоить коня. Вежливый и учтивый господин, называвший нас «мсье» и «мадам».