Жан Рэ - У пределов мрака

— Надеюсь, у вас больше не будет возможности подслушивать, мерзкий шпион, — наконец презрительно бросила она и вышла, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Очевидно, она была сильно обозлена на Джона, потому что вечером не принесла ему ужин.

«Возможно, она решила отомстить, уморив меня голодом», — подумал Джон.

Стемнело. В подвал доносились отголоски далекой грозы.

Джон никак не мог заснуть, переворачиваясь с боку на бок. В полудреме им опять овладели зловещие видения, населенные реальными и фантастическими существами.

Он очнулся, услышав, как кто-то царапается в подвальную дверь. Может быть, это сквозняки? Нет, кто-то осторожно отодвинул задвижки, и в приоткрывшуюся дверь он увидел свет. Потом дверь распахнулась шире, и он, ослепленный светом фонаря, закрыл глаза, привыкшие к темноте.

— Капитан Эксхем!

Джон вскочил, едва удержав удивленный возглас.

— Господин Монталиве?

— Тише! Поторопитесь, я не уверен, что нам никто не помешает… Вот ваше оружие, они не удосужились спрятать его. Ваш пистолет заряжен, и я советую вам не колебаться, если возникнет необходимость пустить его в дело.

Джон хотел бы задать художнику множество вопросов, но француз остановил его.

Нам некогда разговаривать, нужно как можно скорее убраться отсюда!

Они поднялись по лестнице и очутились в коридоре.

Джон услышал доносившийся из соседней комнаты храп и вопросительно посмотрел на своего спасителя.

Ладно, мы можем потратить несколько секунд, чтобы удовлетворить ваше любопытство, — ухмыльнулся француз.

Он распахнул дверь в небольшую комнату и посветил в нее фонарем.

Эксхем увидел свою тюремщицу, лежавшую на полу и громко храпевшую.

Вот что бывает с человеком, выпившим вина с сильным снотворным, — объяснил художник, посмеиваясь. — Но я, пожалуй, воспользуюсь этой возможностью, чтобы…

Джон увидел, как француз направил пистолет в голову женщины, и с отвращением отвернулся,

Но выстрела не последовало. Француз спрятал пистолет в карман, покачав головой.

Я не могу застрелить спящую женщину, — проворчал он. — Хотя такая особа, как она, давно заслужила виселицу или гильотину.

Он отвернулся и тут же с неожиданным восклицанием наклонился, чтобы подобрать какой-то небольшой блестящий предмет, валявшийся на полу.

Колдунья потеряла его, когда упала, заснув, — пробормотал он. — Ладно, у меня появилась одна идея. Постойте возле дверей с готовым к стрельбе пистолетом, Эксхем. Как только кто-нибудь появится, сразу стреляйте, даже не пытаясь разглядеть его. Ни малейшей жалости, никаких колебаний, слышите? Мы находимся в состоянии законной самообороны. А сейчас не смотрите, если вы чересчур чувствительны.

Монталиве сдвинул защитное стекло фонаря и положил в пламя подобранный им предмет.

Через минуту обернув руку платком, он извлек предмет из пламени. Ткань платка задымилась, но не вспыхнула.

— Вот вам, фрейлейн Труда! — воскликнул Монталиве. И он прижал раскаленный предмет ко лбу женщины. Ее кожа затрещала, обугливаясь, и по комнате распространился отвратительный запах горящей плоти.

Эксхем вздрогнул. Он не понимал, каким образом этот добродушный француз мог решиться на такой невероятно жестокий поступок.

— Не волнуйтесь, она не проснется — я использовал очень сильное снотворное, которое получил от великого французского врача, господина Дюпюйтрена. Женщина сейчас не ощущает боли, но, если она будет не совсем в форме, когда придет в себя, то я не собираюсь жалеть ее.

Он убрал предмет с лица женщины и охладил его, подержав в миске с водой. Потом сунул его в карман.

Джон был потрясен видом красного шрама, оставленного на лбу спящей женщины: это была семилучевая звезда.

На углу улицы Тарани их ожидал фиакр.

— Почтовая станция гаврского направления! — приказал кучеру Монталиве после того, как втолкнул Джона в коляску.

— Позвольте мне теперь задать вам несколько вопросов, — сказал Джон французу, развалившемуся на сиденье рядом с ним.

— Я готов ответить вам на те вопросы, на которые у меня есть ответы, — осторожно ответил Монталиве.

— Кто вы? Уверен, вы не художник.

— Художник… Конечно, если я нарисую лошадь, то она будет похожа на что угодно, только не на лошадь. Но мое имя не имеет значения для вас.

— Кто приказал вам следовать за мной в Париж? Почему вы спасли меня из лап неизвестного врага?

— Если бы мы находились в Англии, я сказал бы, что действовал по приказу одного из членов правительства… Ну, а во Франции такие приказы мне мог отдать Фуше или Талейран.

— Сиречь, вы имеете в виду государственную полицию?

— Очень неудачное определение, но если оно вам нравится, пусть так и будет.

— Вы выглядите слишком юным для агента высочайшего класса, за которого вас вполне можно принять…

— Вы дважды польстили мне… Но сколько лет вы дадите мне?

— Тридцать с небольшим.

Монталиве весело рассмеялся.

— Не выдам особого секрета, признавшись, что мне почти пятьдесят.

— Вы можете объяснить, что и почему случилось со мной, ведь что я совершенно ничего не понимаю!

Монталиве ответил, как показалось Эксхему, совершенно искренне:

— Но я тоже ничего не понимаю, мой дорогой Эксхем. Я всего лишь рядовой сотрудник секретных служб, и выполняю приказы начальства, которые стараюсь выполнить как можно лучше. Если мне прикажут организовать слежку за дьяволом, за герцогом Веллингтоном или за капитаном Джоном Эксхемом, я займусь этим!

Они приехали на почтовую станцию, где суетилось множество почтарей, кучеров, конюших и других людей, занятых важными делами.

— Вот ваша карета, — сказал Монталиве. — Она готова немедленно доставить вас в Гавр, где вы сможете сесть на корабль, идущий в Англию. Прощайте!

Джон забрался в коляску и удобно устроился в ней. Внезапно он опустил стекло и крикнул:

— Подождите, Монталиве… Что такое звезда с семью лучами?

Но он не получил ответа, поскольку его спаситель уже исчез.

Сидевший на облучке возница покачал головой.

— Отличный парень, не так ли, милорд? Но не стоит слишком интересоваться им!

— Вы, значит, знакомы с этим человеком? — воскликнул изумленный Эксхем.

— Думаю, да. Это господин Брюмер, человек, отправивший более двух сотен преступников на галеры или на эшафот.

Он чувствует преступление, как охотничий пес дичь. Можно не сомневаться, что вас не в чем упрекнуть, иначе вы не оказались бы здесь, в моей карете!

Путешествие в Гавр закончилось без особых неприятностей, если не считать отвратительной и очень дорогой еды на промежуточных остановках.