Джонатан Ховард - Иоганн Кабал, детектив [litres]

– Да что вы, ничего такого.

Он имел в виду, что нет ничего храброго в том, чтобы бороться за свою жизнь, и лишь с запозданием понял, как по-геройски скромно прозвучали его слова. А то, что сказал он их без притворства, неизбежно усилило эффект.

– Еще как, – запротестовала Нинука. – Меня бы на вашем месте парализовало от страха. Вы способны на гораздо большее, чем я, герр Майсснер.

Кабал подумывал сказать ей, что парализовало бы ее от холодного потока воздуха, но тут представил себе, как леди Нинука висит на одной руке в жутком майсснеровском шелковом халатике, который на ней, кстати, смотрится гораздо лучше, следом – как этот халатик распахнулся. Начало предложения застопорилось у него на устах, и он застыл с раскрытым ртом, как будто только что вспомнил нечто важное.

– Вы вспомнили нечто важное? – спросила она.

Ему вдруг стало стыдно, как будто леди Нинука могла прочесть его мысли.

– Нет. Нет, я просто… вновь переживал события той ночи. Было…

– Захватывающе?

– Травмирующе – вот что я собирался сказать. Захватывающе? Да, полагаю, что и так.

Леди Нинука откинулась на стуле и оглядела его. Она не стала, поддавшись порыву, бросаться на него и по-звериному тяжело дышать, но чувствовалось в ее сдержанной позе что-то эдакое. Случайному зрителю леди Нинука показалась бы идеалом учтивости и благовоспитанности. Кабал не представлял, как ей это удается, но не сомневался, что она что-то все же предпринимает. Для него это было абсолютно неизведанное поле человеческих свершений.

Однако он вполне определенно наслаждался происходящим. Он ощущал тепло и собственную значимость, чего прежде с ним не случалось. Он уже собирался окольными способами рассказать, что на самом деле проявил смелость и приключение оказалось захватывающим, но тут подле него возникла Леони Бэрроу со словами: «Леди Нинука! Как замечательно!»

Леони, не спрашивая разрешения, села и завела разговор о театре в Кренце. До сих пор говорил в основном Кабал, и появление мисс Бэрроу выбило леди Нинуку из колеи. Она вежливо улыбалась, но едва ли произнесла несколько реплик на новую тему. Вскоре ее вежливая улыбка стала вымученной, словно она пыталась скрыть за ней рвущиеся наружу эмоции. Наконец, она с удивлением воскликнула «Ах, который час!», извинилась и покинула салон в сопровождении несчастной мисс Амберслей, семенящей следом за своей подопечной.

Как только они скрылись, Леони прервала монолог, и широко улыбнулась, не скрывая некоторого злорадства.

– Что происходит? – слегка раздраженно поинтересовался Кабал. – Что вы тут устроили?

– Она интересовалась, что произошло прошлой ночью?

– Да, и не она одна.

– Ага, но она задавала вам вопросы или просто внимательно слушала?

– Просто слушала. К чему вы клоните?

– Она поздравила вас с тем, как вы справились с ситуацией?

Кабал кивнул, все еще не понимая, что происходит.

– Она часто наклонялась к вам? Вот так? – Леони продемонстрировала, и Кабалу пришлось признать, что получилось весьма похоже. – Касалась легонько вашего колена? Нет? Ну, к этому все шло.

Кабал посмотрел на мисс Бэрроу, изумление отступало.

– Ведьма? – спросил он, понизив голос.

Если подумать, это не удивляло. Высшее общество ревностно оберегало свои тайны и иные представители дворянства занимались практиками, за которые обывателя утопили бы в пруду соседи.

– Она ведьма? Ей нужен прямой контакт, чтобы наложить заклятье? Но почему я? Что ей от меня нужно?

Он заметил, как плечи мисс Бэрроу затряслись от едва сдерживаемого смеха, что ничуть не улучшило его настроения.

Наконец, ей удалось совладать с собой.

– Для умного человека вы порой ведете себя как полный идиот. Она не ведьма. Не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. – Леони подалась вперед и поманила его жестом. – Она вас соблазняла, тупица, – прошептала она, после чего откинулась назад, не в состоянии сдержать смех.

– Она. – Кабал не был уверен, что правильно расслышал. Он ведь логически отбросил подобную возможность, не так ли? – Она что?

Мисс Бэрроу быстро взяла себя в руки и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Вы прекрасно меня слышали.

Наука и математика прекрасны. Они подобны дуговой лампе истины, которая освещает заросшие паутиной углы предположений, суеверий, инстинктов и обмана. Для научного ума иногда проще игнорировать эти тонкие невесомые нити и рассматривать их как нерелевантные, однако так можно ошибиться.

– Но почему? – спросил Кабал мисс Бэрроу за ужином тем же вечером. Враждебность по отношению к ней утихла, когда он понял, что в вопросах социальных игр несведущ как дитя. – Зачем ей… ну, вы знаете. Для чего?

– Для чего? – мисс Бэрроу прекратила разрезать испанский омлет – ее первая победа в борьбе с миркарвианскими поварами, которые недожаривали все остальное. Она уже собиралась сказать ему, но решила, что интереснее будет сперва узнать чуть больше о том, насколько Кабал невежда в этих вопросах. – А вы как думаете?

– Ей что-то нужно.

– Определенно, – произнесла Леони лукаво.

– Но что? Деньги? Информация? Она ведь не сенцианский агент?

– Деньги? Она аристократка, и на одни повседневные платья тратит больше, чем вы, герр Майсснер, заработаете за месяц. Поверьте, ваши деньги ей ни к чему. Информация? Черт побери, да вам везде мерещатся агенты. Я сильно сомневаюсь, что она представляет чьи-либо интересы, кроме своих собственных. Вы слишком глубоко копаете, все гораздо проще. У нашей леди Нинуки есть хобби. Когда она видит мужчину, который интересует ее в определенном смысле, она не успокоится, пока он не присоединится к ее игре.

По выражению лица Кабала стало ясно, что он перебирает список игр. И, судя по легкому испугу, остановился на крикете. Леони решила, что хватит над ним издеваться.

– Она девушка легкого поведения. Профурсетка. Распутница. Ее похоронят в гробу в форме буквы Y. Она потаскушка. Путана. Дает всем. Шлюха. – Леони пристальнее посмотрела на Кабала, но тот, похоже, все еще думал о крикете. – Нимфоманка.

Технический термин вывел того из ступора. До него наконец дошло, и это отразилось на лице. Он тихо выдал «О!»

– Я преувеличила. Она разве что нимфоманка – все остальные отвратительные термины придумали мужчины. Когда мужчина спит с кем попало, он просто мужчина. Не слишком справедливо, правда? И закройте рот, а то муха залетит.

Сконфуженный Кабал закрыл рот. Он готов был принять практически любое объяснение, за исключением очевидной правды. В свою защиту он мог лишь честно сказать, что вся ситуация была ему в новинку. Никогда прежде элегантная, привлекательная женщина высокого статуса не заигрывала с ним. Если на то пошло, вообще ни одна женщина – какой бы внешности, склада или статуса она ни была – не заигрывала с ним. Он мог считаться симпатичным, а его внимательность к деталям распространялась и на то, как он себя держал, поэтому на первый взгляд он вполне мог бы попасть в подобную ситуацию. Однако обычно Кабал старательно держался подальше от людей, кроме того, вокруг него витал легкий запах формальдегида, от которого любая девушка с нормальным обонянием тут же теряла всякий любовный интерес. Но долгое пребывание вне лаборатории, ворованная одежда и вынужденное общение привели к тому, что он, сам того не желая, оказался в поле зрения леди Нинуки.