Рома Ньюман - Человек-радар [litres]

– Прости, но нет. Я знал, на что способны ребята из «Гретель». Если ты их завалил, тебя лучше держать на цепи.

– Откуда вы знакомы? Общие дела?

Альбинос расхохотался еще громче.

– Вот ты жучара! Решил раскатать меня прям здесь, в моем кабинете?!

– Ну, раз уж я все равно приехал потрындеть ни о чем…

– Я тебя по делу вызвал!

– Серьезно? Пока я не увидел никакого дела.

Альбинос в один момент перестал веселиться, опустился на край стола из белого дерева.

– Твой клиент тронулся умом.

– У влюбленного мужика в голове всегда много дури. Не суди строго.

– Когда он ворвался, то начал требовать дать свободу ненаглядной Кристине. Орал, что я поработил ее и всех остальных девочек! И еще якобы я похищаю их души!

– Звучит поэтично.

– Твой клиент заявил, что, если я не позволю Кристине уехать с ним, если не освобожу ее из рабства, – он пустит мне пулю в лоб.

– Ну что тут скажешь… Петров страшен в гневе.

– А я смотрел на это чмо и думал: неужели где-то там, под нелепой наружностью, скрывается мужество взять в руки пистолет и наставить его на живого человека? Или твоего клиента кто-то надоумил.

– Спроси у него.

– О, я спросил! И он мне многое рассказал – о тебе, о том, какие вы с ним корефаны и как быстро ты для него отыскал Кристину.

– Мы знакомы пару дней. Я отрабатывал контракт.

– Он рассказал, что ты – тот самый герой, что поубивал моих друзей. И я начал думать: а не связано ли все это между собой? Случайно ли сукин сын сперва шнырял в моем отеле, а затем нашел одну из моих девочек для полоумного лузера? Что, если он начал копать под меня? Что, если он подговорил лузера взять оружие и накинуться на меня, чтобы проследить за реакцией? А?

– Серьезно? – усмехнулся я. – И ты еще Петрова называешь психом!

– Когда ты нашел Кристину, она многое разболтала?

– А что она могла разболтать? Сколько клиенты отваливают за ночь с ней?

– Она рассказала, как у нас все устроено?

– По-твоему, мне интересен типовой распорядок дня тружениц борделя?

Альбинос прищурился.

– Ты считаешь, я какой-то нелюдь? Похищаю разум людей, держу в заложниках их тела?

Я вздохнул. Игра в «вопрос – ответ» начала утомлять.

– Я думаю, ты делаешь из них болванчиков, лишаешь права выбора.

Светлые брови Альбиноса поползли вверх, он громко и искренне расхохотался.

– Лишаю выбора? Я? Ты тоже, что ли, из блаженных? Посмотри вокруг! На нее посмотри! Разве моя вина, что эта цаца с подтянутой попой решила зарабатывать своим телом? Думаешь, это я заставляю ее приходить сюда и просить все новых и новых клиентов? Ты удивишься, сколько девчонок стоит в очереди на работу в «Марте»! Ведь они знают: благодаря мне между безденежьем и пухлой пачкой банкнот в сумочке – лишь мгновение! И плата за это мгновение – ничто. Ни стыда, ни терзаний. Именно поэтому девки Серпейска шли и будут идти ко мне.

– А ты, значит, просто щедрый работодатель?

– Я бизнесмен. Существует спрос – грех не обеспечить предложение.

– А убийство конкурентов входит в бизнес-план?

Белесые брови сошлись к переносице.

– Не понимаю тебя.

– Я про Мазая. Он мертв из-за тебя.

Альбинос цыкнул с досадой.

– Гена… Я читал о нем, да. Досадная случайность.

– Случайность?! Ну конечно, твою мать, случайность! Мужик достает ствол, приставляет к виску, вышибает мозги – досадная случайность, с кем не бывает!

Альбинос покачал головой:

– Моя телепатия… Не все выдерживают фокус. Иногда в них что-то ломается, и наступают неприятные последствия. Развиваются психические отклонения, как у Гены. Я не знаю, в чем причина… Просто не на всех фокус действует так, как надо. – Он поднял глаза. – С тобой тоже не все прошло гладко.

Очевидно, он говорил о психоударе, который я словил в прошлый свой визит в отель.

– Кстати, об этом! Я, знаешь ли, чуть голову себе консервным ножом не вскрыл.

– Ну, извините! Нечего было Жанночку мою просвечивать.

Я нахмурился. Он усмехнулся.

– Думал, я не почувствую? Мы одного поля ягоды, сыскарь. Только идем разными путями.

Беседа явно подходила к концу, но я до сих пор не понимал, к чему была вся эта инсценировка.

– Ну что, мы во всем разобрались? Я теперь могу забрать своего клиента, пока у бедолаги не случился сердечный приступ?

– Конечно, можешь.

– Живым?

– Живым-живым. Но с одним условием.

– Еще бы…

– Видишь ли, в чем загвоздка, сыскарь. Я тут почитал о тебе, у людей поспрашивал… – Он похлопал Герхарда по плечу. – И создалось у меня впечатление, что ты – та еще заноза в заднице. Стало быть, я вынужден принять превентивные меры.

– Собираешься опять применять против меня свой фокус?

Вспомнив, как раскалывалась голова после давешнего похода в «Марту», я внутренне съежился.

– Выход из положения куда проще. – Он задумчиво пожевал резинку. – Ты сейчас берешь это хрякообразное недоразумение, выметаешься отсюда и никогда больше даже косо не смотришь в сторону отеля. Если же продолжишь под меня копать, то вот это вот чмо, – он вновь дважды похлопал по плечу Петрова, который затихарился – ни жив ни мертв, – убедится в тленности бытия и сведет счеты с жизнью. Прыгнет с крыши, повесится на отцовском ремне, вскроет вены – вариантов море. Не бог весть какая утрата для человечества, но для тебя, сыскарь, это будет означать, что ты не в состоянии сберечь своих клиентов!

– Он будет помнить наш разговор?

– Разумеется! В этом-то все веселье! У них же с Кристиночкой любовь-морковь – вот и посмотрим, что изменится после того, как она едва не вышибла ему мозги! Завтра утром Кристя проснется в своей кровати, уверенная, что сутки не покидала квартиру, а ее горе-Ромео запомнит сегодняшний день до конца своей серой жизни. Посмотрим, не остынут ли его чувства.

– Ты больной на голову! – не сдержался я.

– Нет, я просто не терплю, когда ко мне врываются и начинают размахивать пушкой перед носом. Лохов надо учить.

Он склонился к Петрову, щелкнул того по лбу.

– Сегодня тебе повезло. Можешь идти.

Мой клиент сорвался с кресла, запутался в собственных ногах, нелепо повалился на пол. Я помог ему подняться, спрятал за спиной.

Альбинос стоял, вновь противно чавкая и нагло улыбаясь. Из-за его правого плеча выглядывал ствол «макарова», надежно лежащего в руке Кристины.

– А теперь проваливайте. Я и так потратил на вас слишком много времени…

За ворота отеля мы вышли в тягостном молчании. Петров мыслями ушел в себя и едва передвигался на негнущихся ногах, пребывая в полной фрустрации. Перешли через дорогу, сели в «вольво». Я слишком громко хлопнул дверцей и вцепился в руль, глядя перед собой.

– Простите… – промямлил Герхард с соседнего кресла. – Простите меня, я…