Тим Пауэрс - Последний выдох [litres]

– М-м-м… – протянул он и нервозно отхлебнул «Курз», – полагаю, что вы сможете сбалансировать части уже при монтаже программы для телепоказа, но с «Диснеем» мы договорились только на тур по машинному отделению, бассейну, каютам и салонам. Там, в катакомбах, может не быть доступных источников электропитания, и бог знает, какие там порядки. Скорее всего они скажут, что сейчас уже поздно корректировать планы. Если предупредить их всего за два дня, то в субботу материал готов не будет.

– Ну, по крайней мере, ничего не помешает нам сделать статику. Фотограф, я и мой помощник с портативной стереоустановкой – это не должно помешать персоналу.

– Лоретта, для фотографирования музыка не нужна. И как вы собираетесь использовать фотоснимки?

Деларава взглянула мимо него, увидела, что возле кассы стоит Эйрс, и махнула ему.

– Джин, мне нужно поговорить с этим парнем. Делайте, что сочтете необходимым, ладно?

Собеседник собрал со стола раскадровки и встал.

– Хорошо. Если пиарщик у себя, я поговорю с ним по дороге. А потом позвоню вам и сообщу, что он скажет. Завтра я весь день буду в студии, а в субботу приеду сюда с самого утра и проверю, чтобы запланированные для съемки места были перекрыты для туристов. Я все же не понимаю, почему мы должны снимать прямо на Хеллоуин. В будний день народу здесь было бы меньше.

– Джин, вы, похоже, решили оспаривать мои решения ? А вы помните, что все вы, господа, работаете на меня.

Джин ушел, а Эйрс подошел, пожимая плечами, когда они разминулись друг с другом, и Деларава снова заплакала; ей хотелось почесать кожу под волосами, но она не решалась, потому что утром надела под волосы три резиновых кольца. Она почувствовала, что это необходимо, из-за приснившегося сна, проснувшись от которого она обнаружила, что стоит, скрючившись, на коленях перед унитазом в туалете своей каюты и что-то шепчет воде на донышке.

Эйрс опустился на стул и быстро допил пиво, остававшееся в стакане.

– Ваш приятель Джоуи Вебб – сумасшедший, – сказал он. – Он все время торчит на пляже с металлоискателем и банкой апельсинового повидла, напевая песню Эда Салливана из «Пташка, пока».

– Эда Салливана? Идиот. Он должен искать вовсе не Эда Салливана.

– Можно мне то же самое? – обратился Эйрс к проходившей мимо официантке. И, понизив голос, сказал Делараве: – Я узнал кое-что о Парганасах.

– Ну и?..

– Они тоже были сумасшедшими. В 1929 году родился один тип, которого звали Джидду К. Парганас. Родители объявили его джагад гуру, а это вроде бы нечто вроде мессии, так? Учитель всего мира. Теософские штучки. Считается, что таким был парень, в честь которого ему дали имя – Джидду Кришнамурти, – который завязал со своей работой в двадцать восьмом году. Он сказал, что устал от мира духов, от того, что все время видит призраков, толпящихся на пляжах. Ничего себе, да? Но наш Джидду, родившийся через год после этого, не слишком преуспел. Когда ему было двадцать лет, его арестовали за кражу из старого дома Генри Форда, который умер двумя годами ранее. Душеприказчики Форда замолчали эту историю, но, очевидно, Джидду удалось скрыть стеклянную пробирку. Люди Форда подменили ее другой, и в настоящее время в музее Форда в Гринфилд-вилледж в Мичигане демонстрируется фальшивка.

Сердце Деларавы отчаянно заколотилось, и из глаз снова потекли слезы.

– Фальшивка… и что же подменили?

– Считается, что в ней содержится последнее дыхание Эдисона.

– Эдисона?!

«Мой Бог, – подумала Деларава, – ничего удивительного, что с понедельника здесь так подскочил уровень психической энергии! Ничего удивительного, что Питекан выходит из моря, и каждому призраку в городе хватает простого чиха, чтобы он пустился во все тяжкие. Я предполагала , что убийство и пытки в ночь понедельника были неслучайными и что мальчишка убежал с кем-то серьезным – но чтобы Эдисон!..»

– Да, – равнодушным тоном сказал Эйрс, – тот самый хмырь, который изобрел лампочку. Как бы там ни было, Джидду женился на богатой индуске, которая тоже торчала от этих штучек, и они, похоже, сформировали своего рода собственный осколок культа – для двоих. Они купили дом в Беверли-Хиллз, где их и убили в понедельник ночью. Полиция знает об этом месте – ей пришлось отвечать на множество жалоб от Парганасов и их соседей. Множество бродяг и пропойц ломилось к ним в дом, требуя беседы с кем-то по имени Данте или Дон Тей.

– Имелась в виду маска, – мягким тоном сказала Деларава. – Они держали ее в томе «Божественной комедии» с вырезанной серединой или что там еще у него есть. – Она махнула рукой. – Это неважно. Продолжайте.

– Кстати, о комедии. Их ребенок, этот Кут Хуми, которого вы ищете, родился в восемьдесят первом году. Учителя говорят, что мальчишка был нормальным, невзирая даже на то, что родители пытались воспитать из него какого-нибудь индуистского святого. Вам звонили насчет него?

– Сотни звонков, – ответила она. – В Л.-А. похватали всех беспризорных детей, кроме Кута Хуми Парганаса. – Она подумала о мальчике, скитающемся по переулкам и автостоянкам, питающемся из мусорных баков и спящем в полном одиночестве под заборами… и сон минувшей ночи с новой силой вернулся к ней.

Она снова заплакала.

– Мне необходимо выйти на свежий воздух, – сказала она, неловко вскочив с кресла. – Передайте Джоуи Веббу, чтобы продолжал смотреть – и пусть следит за каналами.

В море было слишком уж много представимых призраков, которые теперь проснулись и ополчились против нее, и устеленные коврами коридоры и длинные роскошные галереи, как ей показалось, внезапно ощетинились иглами враждебной эктоплазмы, накопленной, как никотиновые пятна, и поэтому она сбежала в «Виндзор-салон» на палубе «R».

«Виндзор-салон» нравился ей, потому что там были висячие люстры, а не потолочные светильники и не торшеры на массивных столбах, встречавшиеся на судне повсеместно – большие пылающие грибы в стиле ар-деко со шляпками, переливающимися разными оттенками слюды. «Виндзор-салон» построили уже после того, как «Куин Мэри» навсегда пришвартовали в Лонг-Бич, в одной из ненужных теперь дымовых труб, и поэтому здесь была доступна такая роскошь, как подвесные светильники, которые на судне в открытом море обязательно разбивались бы от качки.

Сейчас в зале не было туристских групп, и она рухнула на первый попавшийся стул и закрыла лицо руками.

Ей приснились несколько маленьких девочек, которые ночевали под открытым небом на темной равнине. Сначала они разожгли маленький костер и играли вокруг него в вечеринку, шарады, прыгали по классикам, нарисованным носком ноги на серой пыли, но потом шумы из темноты за освещенным кругом заставили их сбиться в кучку. Рев и крики безумной ярости и барабанный бой мчащихся копыт отзывались эхом от невидимых холмов, а на холодном ветру трепетали, не обвисая, флаги.