Анна Дашевская - Мессере Джованни, ваш кот слишком умён!..

ГЛАВА 4

Со Стефанией мы долго беседовали, и я готова была бы взять девушку на работу, но останавливало лишь одно: сколько поняла я характер её матушки, боевой Франки Польпеттоне, с той станется запереть дочурку в комнате и не выпустить.

— Надо как-то договариваться, — сказала я. — Ничего не поделаешь…

— Последний раз мне удалось с ней договориться, когда мне было шесть лет, — мрачно ответила Стефания. — И то это касалось лишь цвета ленточек в косах… Вот разве что…

Тут глаза её загорелись мрачным огнем, стало сразу видно, что с Франкой они очень похожи.

— Ну-ну, — подбодрила я будущую пастайю. — Говори, что придумала, не ночевать же нам здесь…

— Мне же не показалось, у вас сегодня ужинал Винченцо Арригони? — имя молодого человека Стефания произнесла с придыханием, как мои подруги в монастырской школе выговаривали имена самых популярных актёров головидео.

— Не показалось.

— Ну, вот…

— Поясни, пожалуйста!

— Семья Арригони в Лукке самая главная, понимаете? Сам Лоренцо не управляет городом, не принимает решений и не собирает налоги, но все делается по его слову. А его любимый внук… Если Винченцо прикажет, камни из городской стены своим ходом пойдут на площадь!

— Стефания, но ведь твоя матушка вчера его видела, как раз, когда он пришел сюда, в ресторан.

— Госпожа Лиза, да мама вчера злая была, словно северный ветер! Она и не увидела, что это Винченцо, у нее в глазах красный туман был, как у быка.

— И что ты предлагаешь? Я не могу идти к синьору Арригони и просить его…

— Ой, ну, конечно, нет! Довольно будет, если я скажу маме, что он вас одобрил и что видел меня здесь.

— Ну… — сказала я неуверенно, — ну, давай попробуем. Но если так, Франка ведь и сама сможет вернуться!

— Не-а! — Стефания энергично покрутила головой. — Не может. Она свои слова назад не возьмет никогда, а я ж знаю, она вам тут наговорила…

Девушка убежала, окрыленная. Я покачала головой и отправилась запирать ресторан на ночь. Проверила кухню — столы протерты, скоропортящиеся продукты в холодильном агрегате или под стазисом, винный погреб заперт на первый замок… Добавив второе запирающее заклятье, уже моё, я закрыла кухню, замкнула входную дверь и повесила охранное заклинание. Поправила на плече сумку и шагнула к узкому проулку, что вел к виа Норте. Голос, раздавшийся за спиной, заставил меня вздрогнуть…

— Доброй ночи, синьора фон Бекк! Не боитесь ночью ходить по городу?

Я резко развернулась и уставилась прямо в веселые зеленые глаза Винченцо Арригони.

— И вам доброй ночи, синьор Арригони. Не боюсь, привыкла. Кроме того…

Из кармана моей сумки вылетело давнее и привычное оружие, кийога, подаренная мне несколько лет назад Норбертом Редфилдом, другом и деловым партнером. Увесистый набалдашник закачался на крепкой пружине, и я договорила с улыбкой:

— Как видите, я вооружена!

— И очень опасна! — Арригони рассмеялся. — У нас тихий город, вообще-то, и все же мне бы хотелось проводить вас. Можно?

— Можно, — согласилась я без раздумий.

Да и почему я должны была бы отказываться от прогулки по старинному городку волшебной лунной ночью в компании весьма симпатичного мужчины?

— А может быть, прекрасная синьора согласится чуть-чуть пройтись в моей компании по нашим городским стенам? — вкрадчиво поинтересовался он.

Часы на городской ратуше как раз пробили половину второго. Детское время, в Люнденвике, когда я работала в ресторане «Олений рог», он закрывался иной раз часа в три-полчетвертого ночи.

— Почему бы и нет? — я улыбнулась. — Мне много говорили об этом необычном маршруте, но вот пройти по нему еще не доводилось.

Городские стены Лукки и в самом деле были необычными. Уже больше трёхсот лет они служили местом прогулок, городским парком; кое-кто из горожан попытался даже ездить по стенам в экипаже, но это безобразие быстро прекратил дедушка моего сегодняшнего спутника.

— А триста восемьдесят лет назад, — нашептывал мне Винченцо, пока мы медленно шли под желтеющими деревьями по пешеходной дорожке, — эта стена спасла город от большой беды. Наша река Серкио вышла из берегов и грозила затопить Лукку. Представьте себе, уровень воды был выше нормы на три с половиной метра!

Представив, я содрогнулась. До вторых этажей домов! А «Кантина деи Сапори», между прочим, вообще в полуподвале…

— Неужели эти стены — для убедительности я топнула каблуком по мощеной дорожке, удержали такой напор воды?

— Да, представьте, синьора фон Бекк! Конечно, ворота затворили и обложили мешками с песком, а городской маг зачаровал их на непроницаемость. Но вы сами знаете, под напором стихии магия отступает. А вот стены выдержали…

Мы оба шли молча. Наконец я остановилась, кивнув вниз:

— А вот и бастион Сан-Мартино и моя виа Филлунго. Пять минут до моего дома…

На пороге я приостановилась, чтобы поблагодарить Винченцо за прогулку. Он поцеловал мне руку и, склонившись к самому уху, прошептал:

— Я не прощаюсь надолго, синьора!

Стефания пришла в «Кантину» даже чуть раньше меня. Во всяком случае, когда в одиннадцать я подошла к двери, она стояла, прислонившись к стволу толстой липы, и пинала камушек.

— Доброе утро! — распахнулись мне навстречу голубые глаза. — Я маму уговорила!

— Сейчас войдем, сварим кофе, и расскажешь поподробнее! — невольно я сцедила зевок в ладонь.

Ну, да — гуляли мы с синьором Винченцо час с лишним, легла я в три и сколько-то ещё проворочалась… не скажу, почему. Мысли одолевали.

— А давайте, я вам сварю кофе! — жизнерадостностью синеволосая девушка напоминала щенка сенбернара, только что хвостом не виляла.

— Давай, — вяло согласилась я.

Кофе оказался густым, сладким и таким крепким, что я даже поперхнулась. Но зато сонливость сняло как рукой.

— Ну как, нравится? — с тревогой спросила у меня Стефания. — Это меня бабушка научила так варить, она вообще-то из Анатолии родом.

— Знаешь, непривычно, но… Научишь меня так варить?

— Конечно!

Я достала из стазисного ларя сливки и булочки с изюмом, поставила их на стол и посмотрела на часы.

— Ага, до прихода остальных у нас с тобой есть минут тридцать-сорок. Давай позавтракаем, и рассказывай попутно, чего ты напела маме.

— Ну-у…

Девушка слегка покраснела. Вот интересно, ей стыдно оттого, что она врала маме, или ей неловко передо мной из-за того, что вранье было обо мне?

— Рассказывай-рассказывай! — безжалостно поторопила я. — А то сейчас придут и поговорить не дадут. И, между прочим, никто не помешает Франке тоже появиться и проверить, не обижают ли здесь деточку!

— Ну, в общем, я сказала, как мы и договорились, что у вас здесь ужинал сам синьор Винченцо и остался очень доволен. Это же правда?