Уна Харт - Троллий пик [litres]

– В восемь лет? – ужаснулась Грейс. – Вы испугались?

Вивиан тряхнула головой, поток волос качнулся. Грейс только сейчас увидела, что ее тетка совсем молодая – гораздо моложе, чем казалась из-за неулыбчивости. Если бы не глаз, затянутый белой пеленой, она могла бы считаться красивой.

– Я была не из пугливых. Увидев большой стол с яствами, я залезла на него и съела огромную курицу.

Грейс живо представила себе маленькую золотоволосую девочку с куриной ножкой в зубах и едва не рассмеялась, хотя смешного, наверное, было мало.

– А когда появились тролли?

– Они меня не испугали. Наоборот, показались похожими на больших танцующих медведей. Потом меня заметил король Сурт. – Она рассеянно улыбнулась и зевнула, прикрыв рот рукой. – Я даже помню, что он тогда сказал: «Подайте мне ту маленькую девочку, иначе она съест всю еду со стола и даже моего быка!»

– Там был бык?

– На вертеле. Я бы не смогла его съесть. Но Сурт усадил меня на колени и позволил брать со своей тарелки столько, сколько захочу.

– Я бы кусочка проглотить не смогла, – созналась Грейс. Она вспомнила яблоко, наколотое на нож. Значит, король троллей хотел, чтобы она осталась во дворце?

Вивиан пожала плечами:

– Все мои враги были людьми. А тролли ничуть на них не походили, потому мне и нравились. Они никогда на меня не кричали и не били. А в первую нашу встречу его величество развлекал меня, подкармливая из своей тарелки и показывая, как танцуют его придворные. Мне было весело.

– А сейчас? – осторожно спросила Грейс.

Вивиан долго смотрела ей в лицо.

– По-разному, – ответила она чуть осипшим голосом, так что пришлось прокашляться. – Но, как бы там ни было, я ела их еду и пила их питье. Так что теперь обязана возвращаться туда каждую третью ночь, пока не сношу три сотни пар красных башмаков.

– А если не придешь?

Вивиан пыталась сделать вид, что для нее это ничего не значит, но по напряженной позе и застывшему лицу видно было: что-то здесь не так.

– Буду считаться клятвопреступницей, а это значит, что он получит меня навсегда.

– «Он»?

– Они. Я хотела сказать «они». – Вивиан вздохнула и потерла глаза кончиками пальцев. Видимо, она уже успела смыть макияж, потому что тушь не размазалась. – Ох, Грейс, это все очень сложно… Невозможно уместить двадцать лет жизни в несколько фраз, особенно когда уже валишься с ног. Тролли стали мне почти семьей. Какие бы между нами ни были конфликты, я всегда помню, что они мне помогли, когда весь мир отвернулся. Я не хочу оставаться там навсегда, но и покидать Сорию-Морию не собираюсь. Мне жаль, что тебе пришлось… Что они тебя напугали.

Грейс хотела было возразить, но передумала. Какой в этом смысл, если и кроту понятно, что она действительно испугалась? Она уже хотела сказать Вивиан, что теперь все в порядке, но взгляд наткнулся на украшение, и Грейс вспомнила, почему она вчера пошла в подземелье.

– А зачем вы надели мамину цепочку? – Против ее воли голос прозвучал возмущенно.

Рука Вивиан машинально метнулась к шее, пальцы дотронулись до тонкой металлической вязи.

– Хотела спросить короля, откуда она.

– В каком смысле? Я же сказала – это мамина.

– Это цепочка из волшебной страны.

Грейс нахмурилась. Ее раздражало, что она ничего не понимала, а тетка не торопилась объяснять.

– Еще в первый мой визит к троллям, – произнесла Вивиан наконец, – король заметил, что я слепа на один глаз. Тогда он смазал его волшебной мазью. В обычном мире глаз остался незрячим, но теперь я вижу им волшебный мир и все, что оттуда приходит. Могу, например, отличить настоящее золото от зачарованного.

Грейс подняла руку ладонью вперед. Ей нужно было переварить сказанное, но на это точно потребуется время.

– Значит, вы увидели, что цепочка – из другого мира, и собирались спросить о ней у короля троллей?

Вивиан кивнула.

– Теперь ты не против, если она побудет у меня?

Грейс помотала головой. В голове у нее плыл туман, сознание отказывалось воспринимать реальность. Она хотела спросить о чем-то еще, но мысли не слушались. Все же она припомнила нечто важное:

– Почему глаза Торвальда не похожи на глаза остальных? Он тролль другой расы?

– Нет. Его бабка была человеком, – пояснила Вивиан и почему-то помрачнела. Утренний свет вычернил круги у нее под глазами и состарил лицо. – Ее звали Эйра. Говорят, она была очень красивой, и король Сурт ее безумно любил. Тролли вообще однолюбы по натуре. В мире людей Эйра была княжной, дочерью ярла. Родители хотели насильно выдать ее замуж, но она сказала в сердцах: «Да я лучше за тролля замуж пойду!», после чего из-под земли появился Сурт и выкрал ее из-под венца. Дело было в те времена, когда неосторожное слово запросто могло изменить судьбу… А потом Эйра умерла, рожая Ингрид, мать Торвальда. Так и вышло, что Торвальд – внук Сурта, при этом на четверть человек.

Грейс передернуло. Мысль, что кто-то мог выкрасть живого человека, как вещь, вызывала гнев. Но вслух она не успела этого сказать, потому что Вивиан произнесла:

– Хватит на сегодня. Нам обеим нужно поспать.

Грейс направилась было к лестнице, но, уже взявшись за перила, обернулась к тетке. Та все так же неподвижно сидела за столом и о чем-то размышляла.

– Сколько пар вы уже сносили?

Вивиан обернулась в ореоле золотых волос:

– Шестьдесят, – ответила она.

Грейс повернулась на другой бок и открыла глаза. В лицо прыснуло солнце, по-зимнему блеклое, но настойчивое, как лампы в больничной палате. Дневной свет всегда напоминает о реальном мире: твердом, реальном, плотном.

Но потом Грейс пошевелила ступнями и тут же зашипела от боли – каждая косточка помнила о том, что произошло накануне. А стоило опустить ноги на пол, как икры напомнили, что тоже участвовали во вчерашней вакханалии. «Чтобы так сильно не болело, надо разогнать молочную кислоту», – подумала Грейс и сама поразилась, какая здравая мысль пришла ей в голову, особенно учитывая события этой ночи.

Она села на кровати, надела легинсы и свитер, стараясь беречь ноги и спину. Подумала было сходить в душ, но рассудила, что, если она там поскользнется и свалится, подняться уже не сможет. Лучше подождать до вечера. Поэтому Грейс просто умылась теплой водой и уставилась на себя в зеркало.

– Ты не сошла с ума, – сказала она своему отражению, хотя никакой уверенности в собственных словах не чувствовала – только боль во всем теле и опустошенность, как будто не спала вовсе. Болели не только ноги. Голова казалась тяжелой, как кастрюля с супом, и такой же горячей. Горло горело, и больше всего хотелось вернуться под одеяло. Но Грейс заставила себя встряхнуться.

Жуткая мысль пришла ей в голову: а что, если виной всему наркотики? Вдруг Вивиан ее просто накачала чем-то? Вроде бы это называется «газлайтинг» – когда тебя пытаются убедить, что ты ненормальная.