Уна Харт - Троллий пик [litres]

– Мама!

На этот раз ответил Томас:

– Все в порядке, Лора со мной. Но у нее серьезные проблемы. Срочно приезжай в беседку на Тролльем пике! Только никому не звони, чтобы сюда не нагрянула полиция!

Он сбросил звонок. Экран погас.

«Нужно успокоиться» – это проще сказать, чем сделать. Грейс закрыла глаза и заставила себя очень медленно досчитать до десяти, а потом – еще раз до десяти. От мамы она знала, что, когда нервничаешь, дышать нужно животом, а не грудью.

«Никому не звони, чтобы сюда не нагрянула полиция…» Раньше Грейс ни за что бы не поверила, что Лора совершила что-то противозаконное. Но за последние недели она убедилась, что знает о матери слишком мало. Что, если ее вторая личность замешана в чем-нибудь страшном? В убийстве, например?

Голова разрывалась от мыслей. «Сначала оденься», – скомандовала себе Грейс, но прежде набрала номер Вивиан. Даже если тебе говорят никому не звонить, все равно нужно, чтобы хоть кто-то знал, где ты. Но Вивиан сбросила звонок, давая понять, что занята. Ждать ее ответа не было смысла.

Грейс стала искать теплую одежду – ехать придется на велосипеде, от холода можно околеть. Термобелье, сверху трикотажная водолазка, спортивные штаны, зимняя куртка… Даже перчатки нашлись. Что еще может понадобиться? Шапка, плотно прилегающая к ушам, кроссовки… Ладно, если что, адреналин согреет!

Едва за спиной захлопнулась входная дверь, она вспомнила, что забыла дома телефон. Чертыхнувшись, подергала ручку – заперто. Должно быть, если начать ломиться более агрессивно, сработает сигнализация. Плохо дело, но время поджимало. Грейс вывела из гаража велосипед и выехала на трассу.

Всего через километр стало ясно, что надеть шапку и перчатки было правильным решением. Не хватало только горнолыжных очков, потому что летящий в лицо снег ослеплял и заставлял отворачиваться. Шины скользили. Хорошо, что в гараже было ненамного теплее, чем на улице, иначе бы из-за изменения давления в колесах недалеко бы она уехала…

Голос Лоры, который до сих пор звучал в ушах, гнал ее вперед все быстрее. Но Грейс помнила, что впереди тяжелый подъем в сумерках, и заставила себя сосредоточиться на дороге. Последний рывок вывел велосипед с трассы на дорогу к горе. «Осторожно! Начинается серпантин», – мелькнул предупреждающий знак.

Еще оставалось время до темноты, но важно было не позволять себе расклеиться, а мыслям – блуждать. «Думай о педалях и о скорости», – приказала себе Грейс. С третьей попытки мозг покорился. С самого начала она взяла слишком высокий темп из-за адреналина, но сбрасывать скорость не стала. Поворачивала сначала мягко, когда изгиб спирали шел плавно, но чем чаще дорога петляла, тем резче приходилось выкручивать руль. Оставалось надеяться, что никакому автолюбителю не придет в голову встретить Рождество на вершине горы.

Пальцы окоченели, дыхание сбивалось, колени ныли. К концу подъема голова опустела настолько, что Грейс забыла о последнем повороте и чуть не слетела вниз по склону.

На знакомой площадке было темно. В сумерках сквозь несущийся снег виднелись белые колонны беседки. Далеко внизу, огибая подножие горы, текла в туннель красно-желтая река автомобилей – припозднившиеся водители торопились успеть домой на праздничный ужин.

– Грейс!

Она обернулась и увидела Томаса, стоявшего рядом с машиной. Двигатель был выключен, фары – погашены. Автомобиль выглядел как мертвый хищник с потухшими глазами. Грейс побежала к нему.

– Что происходит? Где мама? – засыпала она Томаса вопросами. – Где ты ее встретил? Она не ранена?

Томас выглядел больным, это было заметно даже в полутьме. Бледное лицо покрылось нездоровым восковым блеском от пота. Он схватил Грейс за плечо и прижал палец к губам, давая знак замолчать.

Здесь есть кто-то еще? За ними следят?! Грейс окинула взглядом пятачок на вершине холма. Как будто никого, но никогда не знаешь наверняка. Она прислушалась, не раздастся ли поблизости жужжание дрона.

– В машину, быстро!

Грейс обежала автомобиль и нырнула в прохладную сухую темноту салона. В машине никого не было – это она поняла сразу, как только оказалась внутри. Если мамы здесь нет, где же она? Если бы не голос Лоры из телефонной трубки, Грейс решила бы, что Томас ее разыгрывает.

Томас тем временем рухнул на сиденье рядом и встряхнул головой, будто отгоняя облако мошкары. Когда он повернул ключ зажигания, от фар пролегли длинные полосы света, выхватывая в темноте колышущиеся ленты на беседке.

– Где мама? Что происходит? Зачем ты притащил меня…

– Тихо! – Томас выкрикнул это так резко, что Грейс вздрогнула. Он медленно повернул к ней лицо: – Сними и отдай мне цепочку. Она очень нужна Лоре. Прямо сейчас!

– Что? – растерялась Грейс. Но Томас, похоже, ничего не собирался объяснять. Просто сидел, так крепко вцепившись в руль, что костяшки пальцев побелели. – Откуда ты вообще знаешь о цепочке?

«Не вздумай», – говорила Лора. Что «не вздумай», мама? Не вздумай отдавать цепочку? Не вздумай спорить?

Томас издал странный горловой звук – что-то среднее между рыком и шумным вздохом.

– Грейс, пожалуйста, давай потом это обсудим. Снимай цепочку и давай сюда. Лоре нужна твоя помощь.

Если Лоре нужна помощь, почему ее здесь нет?!

– У меня нет цепочки, – ответила Грейс, стараясь оставаться спокойной. – Может, ты теперь объяснишь…

– Что значит «нет»? – очень тихо переспросил Томас. – А где она?

– Вчера ее надевала Вивиан. Должно быть, уехала с ней.

Удар был неожиданным и слишком быстрым, чтобы Грейс успела закрыться. Томас схватил ее за волосы и со всей силы приложил лицом о приборную панель. Внутри что-то неприятно хрустнуло, а нос наполнился кровью – теплой, липкой, густой. Резкая боль ослепляла.

Когда Томас отпустил ее, Грейс отпрянула, машинально закрываясь одной рукой, а другой – вцепившись в дверную ручку. Щелкнули кнопки блокировки дверей. Ужас накрыл ее холодной мутной волной, в голове все смешалось, осталась только одна мысль: «Бежать!»

– Тихо, тихо, все хорошо… Очень больно? – Томас дотронулся до ее лба, и Грейс дернулась. – Дай посмотрю.

Она продолжала, как заведенная, дергать ручку двери снова и снова, будто надеялась, что просто механизм заел. Томас осторожно отвел ее руку, перемазанную кровью. Его лицо вдруг оказалось очень близко. Обычное лицо – такое же, как когда он придвигался, чтобы поцеловать ее, разве что чуть более встревоженное.

– Наверное, нос сломан, – заботливо произнес он. Грейс старалась не всхлипывать. Все лицо болело страшно, будто кто-то поместил под кожу раскаленный штырь. Из глаз текли слезы, смешивались с кровью под подбородком, капали вниз. Грейс отстраненно подумала: как хорошо, что она надела спортивные штаны, а не джинсы…