Бренна Йованофф - Беглянка Макс [litres]

Дастин был чрезмерно воодушевлен своей находкой. Он говорил, что это земной головастик, и называл его Д’Артаньяном. Ему нравились батончики «Три мушкетера», но он ненавидел свет. Все это было максимально странно. Я как будто попала в большую сложную игру и не была уверена, принимала ли я в ней участие.

Тем не менее забавно было наблюдать, как Дастин пролистывал стопку библиотечных книг об амфибиях. Все-таки приятно вновь окунуться во что-то веселое и захватывающее. Уже несколько месяцев мне не предоставлялось шанса стать частью чего-то важного.

Уилл как-то странно смотрел на головастика – напряженно и настороженно. Да, у меня тоже не возникло желания потискать существо, но он и не казался мне таким уж страшным . Это всего лишь толстый слизистый маленький чудик, который умещался на ладони. Уилл замер на месте, не сводя со слизняка глаз, и я снова подумала, что это игра. Только Уилл, похоже, не притворялся.

После обеденной перемены мы отправились в класс. Дастин без конца трещал о том, что он открыл новый вид, что назовет его в честь себя, и гадал, что будет делать, когда станет знаменитым. Я слушала, но меня не отпускало ощущение игры. Игры, за которой я наблюдала извне.

Но я все равно подыгрывала – Дастин так мило переживал за головастика. Может, это и глупо, но раньше я в подобном не участвовала.

Каждый день после школы и на протяжении лета мы тусовались на холмах за домом. Еще до того, как я научилась ездить на скейтборде, я обожала кататься на BMX [25]Нейта. Я стояла на пегах, вцепившись в плечи Нейта, пока мы мчались вниз по Уэйкленд-роуд, с закрытыми глазами, и ветер хлестал по лицу. Мы убирали ноги с педалей, отпускали руль и никогда не волновались о том, сколько раз грохнемся.

Когда я думала о жизни, которую оставила в Калифорнии, мне она казалась яркой и далекой, как сон. Я продолжала ловить себя на ностальгии по городу, вспоминала самые лучшие места: вечера на картинге или пляже; летние ночи в поисках жаб в теплой сумеречной тишине сада мамы Эдди.

Дом Харрисов представлял собой довольно маленькое бунгало с вьюнками над воротами, где по извилистым каменным дорожкам неуклюже прыгали жабы. Мы лазали среди кустов роз и ловили их в старый дуршлаг. Нам всегда хотелось держать их в качестве домашних питомцев, как-нибудь назвать. Пусть даже они пахли как рыбные кишки и иногда мочились на руки. Мы прятали их в коробку из-под хлопьев и кормили сверчками, пока нам не надоедало, а жабы не начинали сходить с ума. И тогда мы снова выпускали их под кусты.

Их сад по размеру был не меньше олимпийского бассейна – и гораздо больше моего двора. Как бы то ни было, мы не слишком часто туда приходили, потому что мама Эдди всегда ходила за нами по пятам, предлагала сельдерей с арахисовым маслом и раздавала салфетки. Было досадно и даже немного странно, когда взрослая женщина уделяла нам столько внимания.

Родители остальных моих друзей предпочитали не замечать наше существование. Мама Нейта полдня торчала перед телевизором. Папа Бена иногда возил нас в развлекательный центр или на роллердром, но обычно был по уши занят кровельными работами или ремонтом сафари-багги на подъездной дорожке. Моя мама была более участлива, чем мама Нейта, но она никогда не приходила к канаве за домом.

Мы проводили дни там, где никто не совал нос в наши дела, но по вечерам, когда на город опускался туман, а луна поднималась высоко, все приходили к Эдди. Мы сидели, скрестив ноги, под розами или лежали на маленькой полоске газона между цветниками и домом и глядели на ночное небо, вдыхая теплый головокружительный запах цветов.

Мы не притворялись, потому что нам это было не нужно. Наши игры и изобретения были реальны. Мы строили машины, и они работали. А когда нам хотелось волшебства, оставалось лишь лечь в саду Харрисов и смотреть на небо.

Когда прозвенел звонок с последнего урока, меня переполнила радость. Я надеялась провести день с новыми друзьями. Даже подумалось: а не пойти ли на парковку к Билли и сказать ему, что я не еду домой?

Однако жизнь всегда вносит свои коррективы. Не стоит преждевременно надеяться, что вас позовут в компанию или что вы куда-нибудь пойдете после уроков. Нет смысла волноваться о том, что пока не является реальностью.

Я остановилась у шкафчика, чтобы убрать учебник по математике и взять скейтборд с рюкзаком. Пришлось снова напомнить себе, что не стоит полагаться на доброе отношение Лукаса и Дастина. Мне ли не знать. Моя прежняя дружба строилась на семилетних схемах, проектах и приключениях, но в конечном счете друзья, на которых я вроде как могла положиться, меня предали.

– Эй, Макс!

Я взяла скейтборд под мышку и обернулась. Это был Лукас.

На секунду я услышала, как в темном уголке моего разума Билли нашептывает, что Лукасу станет со мной скучно. Он забудет обо мне точно так же, как мои прежние друзья, когда дружба со мной стала обузой. Глупо было полагать, что, пригласив меня на охоту за сладостями, они захотят видеться в свободное от уроков время. Я ведь странная и неприглядная. Кто захочет с такой тусоваться? В голове стоял именно голос Билли, потому что мой собственный звучал бы фальшиво. Да, Билли мог слететь с катушек или стать занозой в заднице, но обычно он оказывался прав.

Лукас встал передо мной, как будто чего-то ждал. Он улыбнулся, и тогда голос Билли перебило собственное «я»:

«Прекрати, Макс».

Лукас не станет из вежливости демонстрировать дружелюбие. Я видела по его лицу, что он действительно меня искал. И если он звал меня, значит, он этого хотел. Лукас не проверял меня и не беспокоился о том, что я расскажу одноклассникам. Во-первых, не такие уж у них и интересные секреты. А во-вторых, я больше ни с кем и не разговаривала.

Лукас перестал улыбаться, но взгляд его остался легким и прямым. Он махнул рукой.

– Пойдем, мы хотим показать Дарта мистеру Кларку.

Когда со мной говорил Дастин, он словно пытался произвести впечатление интересного человека и складывалось ощущение, что он вообще мало о чем думал.

Лукас же казался менее заискивающим и более нетерпеливым. Его голос звучал низко, резко, хрипло. Мне это нравилось. Вот мама прислушивалась к тону людей, как будто это имеет какое– то значение. Если кто-нибудь будет говорить ей ужасные вещи сладким голоском, она непременно от них растает. Но мне и раздраженные нотки в голосе Лукаса не претили. Он ведь ни к чему меня не принуждал.

Я собрала домашнее задание в рюкзак и захлопнула дверцу шкафчика.

– А зачем он мистеру Кларку? Он эксперт по головастикам?

Лукас пожал плечами. Казалось, его не беспокоила моя резкость. Он смотрел на меня темными глазами, словно пытаясь лучше меня понять.