Ольга Ярошинская - Крылья колдуна

Клэр застонала, и Ланс накинул на нее свою рубашку-парашют.

— Она упала с крыши, — сказала Тиль.

Перед глазами плясали черные мушки, а во рту было сухо, как в сломанном фонтане. Холод сковал все тело, и лишь от левой руки разбегалось приятное тепло. Тиль повернула непослушную, будто ставшую чужой голову, посмотрела вниз. Перстень колдуна заблестел ярче, на овальной нашлепке выделился рисунок. Птица, не цветок. Распахнутые крылья, воздетые к небу, длинная шея. Лебедь?

— Ее надо отправить в больницу, срочно, — сказал Ланс, подставляя плечо Тиль, и та, охнув, поднялась на ноги. В глазах тут же потемнело, и Тиль вцепилась в руку колдуна, чтобы не упасть.

— Вы не знаете новости? Мост обрушился, — сказала Петра, переминаясь с ноги на ногу. Она одернула пиджак ярко-оранжевого костюма, в котором напоминала тыковку, присела возле Клэр, и та, снова застонав, открыла глаза. — Все в порядке! — радостно воскликнула директриса, поднимаясь и потирая ладошки. — Все нормально! У нас отличный медпункт. Доктор ее осмотрит. Клэр девочка сильная, полежит денек — и как новенькая. Придется, конечно, принять меры…

— Ограничить доступ на крышу, нанять персонал для безопасности детей, или закрыть пансион к чертовой матери? — уточнил Ланс.

Петра захлопала ресницами, посмотрела на него темными глазами, пустыми, как пуговицы, а потом заливисто рассмеялась.

— Нет, конечно! — она игриво погрозила ему указательным пальцем левой руки, на запястье которой сверкнула глазами змейка. — Придется наказать Клэр. Лазить на крышу строго запрещено!

Ланс пристально посмотрел на директриссу, и та ответила ему безмятежным взглядом.

— Отнеси ее в медпункт, — попросила Тиль.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Ланс, и она, отпустив его ладонь, выпрямилась.

— Она тоже упала? — заволновалась Петра.

— Я тоже гуляла по крыше, — заявила Тиль. — Презрев правила безопасности и проявив ужасающую безответственность.

Петра нерешительно посмотрела на Ланса, перевела взгляд на Тиль, нахмурила выщипанные в ниточку брови.

— Что ж, — строго сказала она. — Ты должна понести наказание. До уроков еще есть время. Иди в библиотеку. Скажешь — одна страница.

— Отлично, — согласно кивнула Тиль и, повернувшись к пансиону, пошла к главному входу.

— Матильда! — окликнул ее Ланс. — Ты не можешь туда идти в таком состоянии!

Он догнал ее, поймал за ладонь.

— А ты не можешь оставить в таком состоянии девочку, пострадавшую по твоей вине, — тихо осадила его Тиль. — Или можешь?

На его лице отразилась борьба эмоций, он выпустил руку Тиль, сжав ее на прощание.

— Я догоню тебя, — пообещал он. — Не предпринимай ничего без меня

— Отнеси ее в медпункт, — повторила Тиль. — И проваливай.

Поднимаясь по лестнице главного входа, она услышала странный треск и, подняв голову, посмотрела на круглые часы. Стрелки крутились, отсчитывая минуты так быстро, что у Тиль снова потемнело в глазах. Она поморгала и шагнула в полумрак пансиона.

Пол качался под ногами, как палуба корабля, а потолок будто опускался все ниже — вот-вот придавит макушку, которая и так ныла тягучей болью. Тиль прислонилась к колонне и потерла виски, закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и нащупать хоть какие-то крошки силы. Ничего. Она постояла минуту и пошла к библиотеке.

Ковровая дорожка стелилась под ноги, то затягиваясь серым туманом, то становясь ярче. Ноги казались налитыми чугуном. Тиль пошла по коридору вдоль левой стенки, опираясь на нее рукой с серебряным перстнем колдуна. Думать о Лансе она себе запретила, но мысли все равно просачивались, как назойливые звонкие капли, падающие в раковину из неплотно закрытого крана.

Он все знал.

Ярость отступила, и на ее место хлынул стыд. Как теперь смотреть ему в глаза? Увидеть там жалость, а потом брезгливость, презрение — Тиль прикусила губу, глубоко вдохнула… Она избавится от Ланса. Ответит на третий вопрос, или поцелует… Как он мог целовать ее после того, что прочитал в досье?

Медленно отмеряя шаг за шагом, Тиль продвигалась по коридору, который должен был вывести ее к лестнице, спускающейся в библиотеку. Вот за этим поворотом. Опустив голову, Тиль обошла угол и уперлась взглядом в постамент.

— Хлоя Материс, — тихо прочитала она. — Первая женщина, переплывшая пролив Ла-Флен.

Она посмотрела на статую. Мраморные кудряшки выбивались из-под плавательной шапочки, сдвинутые брови почти слились в одну. Пловчиха выглядела сосредоточенной и серьезной, словно перед тем самым знаменитым заплывом, увековечившим ее имя. Тиль растерянно осмотрелась. Она каким-то образом оказалась в холле, где соединялись центральная и ученическая часть здания. За спиной что-то зашелестело, и Тиль резко обернулась. Чахлые папоротники в кадках тянули кисти к окнам, одна ветка чуть покачивалась.

Сглотнув, Тиль повернулась к коридору в центральное крыло, откуда она только что пришла. Желтые стены вдруг задрожали, расступились, разъезжаясь в стороны и распахиваясь, как пасть, ковровая дорожка изогнулась длинным узким языком, жадно потянулась к Матильде, красный ворс встопорщился блестящими влажными щетинками…

Тиль повернулась и бросилась в другую сторону. Стены сдвигались, грозя ее раздавить, пол то выскальзывал из-под ног, то вдруг поднимался, и она поскальзывалась, взбираясь в гору. Настенный светильник оказался так близко, что опалил жаром щеку. Одинаковые двери пролетали, как за окном поезда, и Тиль не успевала схватиться за ручку, лестницы, ведущие вниз, вдруг меняли направление, а потом коридор снова выплюнул ее в холл с статуей пловчихи, только теперь у той было другое лицо. Тиль смотрела на своего двойника, высеченного в мраморе. Губы были приоткрыты, колени согнуты куда сильнее чем раньше, одна лямка купальника сползла с плеча, и в изгибе фигуры и выражении лица сквозило что-то отчетливо порочное. Осторожно прикоснувшись к мраморной щеке, Тиль одернула палец, ощутив теплую упругую кожу, и снова побежала в узкий коридор. Паника захлестывала ее холодными волнами, пряди прилипли ко взмокшему лбу, вискам. Свет мигал, то освещая путь, то погружая все во мрак, и в темноте Тиль мерещились протянутые к ней жадные руки, влажные рты. Она всхлипнула, чувствуя, что окончательно теряет связь с реальностью. В конце коридора снова забелела статуя…

— У тебя все в порядке? — раздался голос за ее спиной, и Тиль, вскрикнув, резко обернулась.

Свет в коридоре загорелся ровно, освещая девушку, стоящую перед ней. Стены выпрямились, а ковровая дорожка, вытянувшаяся под ногами, выглядела совершенно обычно: пыльная, потертая и без всяких признаков голода.

— Прости, я не хотела тебя напугать. Я Доротея, — чинно представилась девушка. — Лучше — Дороти.