Чайна Мьевилль - Город и город [litres]

Она снова заплакала, но быстро взяла себя в руки.

– Во время рейса они почти с нами не разговаривали, – сказала она. – Незадолго до приземления муж очнулся и понял, что произошло.

– Миссис Джири, у Махалии здесь кто-нибудь был? Я про Уль-Кому.

– Нет, – вздохнула она. – Вы, наверное, думаете, «Откуда матери это известно?». Но если бы у нее кто-то был, я бы об этом знала. Махалия не сообщала мне все подробности, но… Был человек, с которым она тусовалась, но он не настолько ей нравился. Она сказала, что у них все слишком запутанно .

– Как его звали?

– Думаете, я бы вам не сказала? Я не знаю. Кажется, она познакомилась с ним, когда занималась политикой.

– Вы упоминали про «Уль-Кому превыше всего».

– О, моя дочка всех их разозлила. – Она рассмеялась. – Всех погладила против шерсти. И даже объединителей – они ведь так называются? Майкл собирался всех их проверить. Найти имена и адреса в Бешеле оказалось проще. И мы же приехали именно туда. Он собирался их проверить, по одному. Он хотел найти их всех, потому что… один из них сделал это .

Потирая лоб и глядя на улькомские силуэты, я пообещал ей все, о чем она просила.

Чуть позже меня разбудил звонок Датта.

– Вы еще спите, блин? Вставайте.

– Вы через сколько…

Было уже утро, и притом не очень раннее.

– Я внизу. Давайте скорее. Кто-то прислал бомбу.

Улькомская команда саперов собралась у крошечного временного почтового отделения в Бол-Йе-ане. В своих защитных костюмах они казались приземистыми. Подняв визоры шлемов, они разговаривали с благоговейно взиравшими на них охранниками.

– Вы Датт? Супер, – сказал один из них, глядя на знаки различия Датта. – Можете заходить. – Он оглядел меня и открыл дверь комнаты размером с небольшой шкаф.

– Кто ее обнаружил? – спросил Датт.

– Один из охранников. Сообразительный. Айкам Цуэ. Что? Что? – Никто из нас не ответил, поэтому он пожал плечами. – Говорит, что она ему чем-то не понравилась. Он вышел наружу и попросил милицию взглянуть на нее.

На стенах висели полки с ячейками для писем; большие коричневые конверты, открытые и запечатанные, лежали на столах, в углах и в пластиковых корзинах. В центре комнаты стоял табурет, рядом с которым на полу валялся рваный пакет и затоптанные письма. На табурете лежал сверток, из которого, словно тычинки из цветка, торчали электронные внутренности.

– Это механизм, – сказал сапер. Я прочитал имя на его бронежилете: «Тайро». Он говорил не со мной, а с Даттом, чертил лазерной указкой по тому, что называл «двуслойным конвертом». – Открываешь первый – ничего. Внутри еще один. Открываешь его … – Он щелкнул пальцами, символизируя провода. – Неплохо. Классика.

– Старомодный метод.

– Нет, просто ничего мудреного. Но сделано все неплохо. И это не просто son et lumiere . Ее прислали не для того, чтобы кого-то напугать; тому, кто ее открыл, настал бы звездец. И я еще вам кое-что скажу. Видите это? Устройство очень направленного действия. Соединено с ярлыком.

Остатки ярлыка виднелись на бумаге – красная полоска на внутреннем конверте с напечатанной надписью на бешельском: «Потяните, чтобы открыть».

– Тот, кто потянет, получает заряд в морду и падает. Но тот, кто стоит рядом, попадет под раздачу, только если ему очень не повезет, а так только прическу придется поменять. Направленный взрыв.

– Бомба обезврежена? – спросил я. – Можно ее потрогать?

Он посмотрел не на меня, а на Датта. Тот кивнул.

– Отпечатки пальцев, – ответил Тайро, но пожал плечами.

Я взял с полки шариковую ручку и вынул из нее стержень, чтобы не оставлять следов. Я осторожно коснулся бумаги, разгладил внутренний конверт. Саперы его порвали, но разглядеть написанное на нем имя все равно было легко: «Дэвид Боуден».

– Смотрите, – сказал Тайро и покрутил в руках конверт. Под свертком на внутренней стороне внешнего конверта кто-то коряво написал по-иллитански: «Сердце волка». Я узнал эту фразу, но не мог вспомнить, откуда она. Тайро пропел ее и ухмыльнулся.

– Старая песня о родине, – сказал Датт.

– Это не попытка запугать или устроить хаос, – тихо сказал мне Датт, когда мы расположились в реквизированном нами кабинете. Напротив нас, вежливо пытаясь не подслушивать, сидел Айкам Цуэ. – Выстрел на поражение. Какого хрена?

– Посылка с текстом на иллитанском, отправленная из Бешеля, – сказал я.

Поиск отпечатков ничего не дал. Адрес на внешнем конверте и имя Боудена на внутреннем кто-то накорябал прыгающим почерком. Саму посылку отправили из Бешеля, из почтового отделения, которое гросстопично находилось недалеко от самого места раскопок. Хотя, конечно, при импорте она проделала длинный, кружной путь через Копула-Холл.

– Отдадим все это криминалистам, – сказал Датт. – Попробуем проследить ее путь, однако сейчас подозреваемых у нас нет. Может, ваши что-нибудь накопают.

Вероятность того, что мы сможем воссоздать движение посылки по почтовым службам Уль-Комы и Бешеля, была практически нулевой.

– Смотрите, – сказал я тихо, чтобы меня не услышал Айкам. – Мы знаем, что у меня на родине Махалия разозлила каких-то хардкорных нациков. Да, я понимаю, подобные организации в Уль-Коме просто не могут существовать, но если по какой-то случайности, по какой-то ошибке они тоже здесь есть , то вполне возможно, что она могла насолить и им тоже, верно? То, чем она занималась, словно создано для того, чтобы их раздражать. Ну, вы понимаете – подрыв могущества Уль-Комы, тайные организации, ненадежные границы, и все такое.

Он бесстрастно посмотрел на меня.

– Ну да, – ответил он после долгой паузы.

– Два из двух студентов, которых особо интересовал Орсини, вышли из игры. А теперь мы получили бомбу для господина автора «Между городами».

Мы посмотрели друг на друга.

Чуть помедлив, я продолжил уже громче:

– Молодец, Айкам. Ты реально отличился.

– Айкам, ты когда-нибудь бомбу в руках держал? – спросил Датт.

– Нет.

– Даже во время национальной службы?

– У меня еще возраст не подошел, чтобы служить.

– Так откуда ты знаешь, какая бомба на ощупь?

Айкам пожал плечами:

– Не знаю, я просто… Сверток был какой-то не такой. Слишком тяжелый.

– Наверняка сюда присылают много книг, – сказал я. – Может, и какие-нибудь компьютерные штуки. Все это добро довольно тяжелое. Как ты понял, что это не они?

– Тяжесть другая. Сверток был тверже… под конвертами. Было ясно, что там не бумага, а металл или что-то вроде.

– Кстати, а это вообще твоя работа – проверять почту? – спросил я.

– Нет, но я пришел туда – просто на всякий случай. Подумал, что мог бы его вытащить. Я хотел это сделать, а потом пощупал его и… понял, что с ним что-то не то.