Мария Бородина - Завтра я стану тобой

Я с надеждой посмотрела на прохожих, несущихся мимо. Отсутствующие лица, уставшие глаза. Вечерняя суета явно не способствовала внимательности. Она стирала людей с лика города, оставляя взамен лишь акварельные пятна костюмов и спутанные ароматы духов. Никому не было до меня дела. Ни-ко-му.

Может, это и к лучшему.

– Никакого зонта нет, – лицо с мешками, застывшими на нижних веках, снова показалось в проёме.

– Пожалуйста, поищите ещё, – попросила я, улыбнувшись.

– Может, зайдёте за ним завтра?

– Понимаете, милый господин, – я сделала жалобный взгляд, – закатные лучи так горячи и агрессивны. Пока я дойду до своего дома, с меня слезет кожа. Я прошу вас, помогите мне!

– Я попрошу для вас зонт у господина, – отозвался нефилим и снова нырнул за калитку, оставив её приоткрытой.

Когда его шаги растворились в мелодии городской суеты, я обезумела окончательно. Ибо иначе, как сумасшествием, объяснить мой поступок невозможно.

Набравшись смелости, я приоткрыла калитку и заглянула в сад. Лязг металла, вперемешку с грубым гудением петель, ошпарил страхом и повесил перед глазами чёрную пелену. Рассудок, опьянённый испугом, отправился гулять восвояси. На миг я забыла своё имя. Мало понимая, что творю, я юркнула в зазор между забором и калиткой, притворила за собой дверь, и спряталась в тени абрикосовых деревьев.

Нырнув за толстый ствол, я оглядела двор. Дом Эринберга смотрелся весьма скромно на фоне коттеджей элитного квартала: три колонны, подпирающие белокаменный балкон, треугольная крыша и мансарда с круглым окошком. На площадке перед парадным входом плескался фонтан. Мощные струи воды взмывали в облака, впитывали цвет неба, и тут же низвергались, гремя и рассыпаясь мириадами капель. Я едва удержала себя от желания подойти поближе, зачерпнуть ладонями прохладной воды и плеснуть себе в лицо.

Абрикосовая аллея с мощёными тропками уходила вверх по склону и казалась бесконечной. Деревья, ломясь от румяных плодов, клонились к земле. Ухоженный газон пестрел оранжевыми точками. Судя по всему, фрукты здесь никто не собирал.

Я прокралась тенью по аллее и обошла дом. Вслушивалась в тишину, надеясь вовремя заметить угрозу, но слышала только свой пульс. С каждым шагом сердце колотилось чаще и громче, а страх сильнее наполнял вены. Глядя на дом с фасада, нельзя было угадать, предусмотрен ли в нём погреб. Зато со стороны чёрного входа, едва проглядывая сквозь поросль розового кустарника, щурились зарешёченные окошки цокольного этажа.

Стараясь держаться в тени, я пересекла аллею, нырнула в узкий проход между посадками и стеной и прижалась к холодному белому кирпичу. Розы уцепились шипами за юбку, раздирая ткань. Они словно пытались схватить меня корявыми пальцами, чтобы сдать Эринбергу с потрохами. Всё здесь принимало сторону Эринберга: даже гниющие абрикосы в траве.

Я присела на корточки, скрывшись в переплетении розовых веток. Наклонилась, пытаясь заглянуть в окошко погреба, но лишь поймала лбом острый угол рамы. Вскрикнув от неожиданности, упала на колени. Каменная крошка заколола кожу, прорывая чулки.

– Глупая, – прошептала я, пытаясь подражать Сиил. – Вот глупая.

За окошком оказалось огромное пространство, поделённое перегородками на несколько отсеков. В самом центре помещения гордо выставляли бока просмоленные бочки в человеческий рост. Чуть ближе проглядывала стойка для винных бутылок, похожая на пчелиные соты. Дальнюю стену сплошь занимали полки с припасами. И всё. Никаких дверей и никакого намёка на то, что в погребе обитает кто-то, помимо крыс.

Просунув руку сквозь зазоры в решётке, я толкнула оконную раму. Та на удивление легко поддалась. Меня накрыло приятной волной холода и терпким винным ароматом. Усмехнулась, заметив, что пол погреба выложен полированными досками. Кажется, там даже крысам грустно.

– Лукас! – проговорила я в открытое окно. Звук раздулся и округлился, наполнив помещение. – Лукас! Ты слышишь меня?!

– Что вы забыли здесь, госпожа?!

Взвизгнув от неожиданности, я подскочила. Розовые шипы впились в рукава, обламываясь под натиском плотной ткани. Я чувствовала себя замороженной. Промёрзшей насквозь и прижатой к стенке. Ноги отказывались держать тело, а губы – шевелиться.

Я действительно оказалась в тупике. Крылатый прислужник Эринберга стоял за моей спиной, поглядывая на меня, как на последнюю воровку. В его руке поблескивала ручка зонта-тросточки.

– Мне показалось, – я виновато улыбнулась, поймав негодующий взгляд серебристых глаз, – что в кустах валяется что-то белое, и я подумала, что это – мой зонт.

– Кто позволял вам проходить на территорию? – невозмутимо отреагировал нефилим. Мои оправдания мало его интересовали.

– Я искренне прошу прощения, – выдавила я, пытаясь побороть страх. – Я так долго ждала вас, но решила, что вы забыли про меня, и…

– Господин Эринберг запрещает появляться посторонним на территории его владений, – строго заметил прислужник. – Он непременно сообщит в дозор, когда узнает.

– Но вы же ему не скажете, – я выдохнула.

– Я давал присягу верности своему господину, – нефилим пожал плечами: столь же невозмутимо, как и раньше. – Потому сейчас позову его. Объясняйтесь с ним, а не со мной.

Сердце зашлось. Вереница абрикосовых деревьев поплыла по кругу. Только проблем с дозором мне не хватало. Именно сейчас, когда всё рушится, а я даже не знаю, в чьём теле проснусь завтра! Прибавим к этому проблемы по службе и множащиеся слухи и получим репутацию безумной госпожи.

Но ждать у моря погоды – не вариант. Остался лишь один выход: действовать! Я вдохнула поглубже и распрямила спину. И, на всякий случай, мысленно попросила у Покровителей защиты.

В следующее мгновение я, оттолкнув прислужника к стенке, нырнула в сумрак аллеи и понеслась со всех ног к калитке. На середине пути малокровие напомнило о себе одышкой, но я бежала, не сбавляя скорости. Я молила Покровителей лишь об одном: чтобы не дали мне споткнуться и грохнуться навзничь.

– Постойте, госпожа Василенко! – срывающийся крик нефилима догонял меня. Но он явно был не в том состоянии, чтобы тягаться со мной в скоростных забегах. – Вы всё равно за всё ответите!

Почтенные Покровители! Как хорошо, что я представилась чужим именем!

Одним прыжком перескочив площадку у парадного входа, я потянула калитку на себя. Металл не поддался, лишь жалобно загудел и заныл на низких нотах. Треклятые Разрушители! Он уже успел её запереть! Замечательный прислужник у Эринберга, ничего не скажешь.

– Давайте по-хорошему, – речь нефилима разрывала одышка. Его голос неуклонно приближался, сея панику. – Вы сознаетесь, с чем пришли, и я не буду сообщать в дозор.