Джефф Нун - Человек теней [litres]

Близнецы.

Элеанор.

Элизабет.

Плоть и туман.

Туман и плоть, сливающиеся в одно целое.

Найквист смотрел на это до тех пор, пока музыка и танец не закончились, и вот две девушки расстались и вернулись каждая в свой мир.

Элеанор подошла к нему.

Он узнал ее по голубой тунике и сразу понял, что что-то случилось. Нечто безумное, возможно, плохое. Между двумя девушками произошло что-то, чего он не мог понять, но разглядел в ее глазах, едва она приблизилась. В ее глазах и движениях все было слишком медленным, усталым и вялым, как будто она отдала что-то своей сестре, подарила эту странную личную магию.

Она держалась прямо и уверенно почти весь путь, но, приблизившись, упала ему в объятья.

Ни слова – ни ответов, ни вопросов. Найквисту оставалось лишь идти вперед, помогая девушке, насколько возможно, так как они оба страдали от своих собственных ран. Вот и все. Теперь нужно идти, теряя кровь с каждым медленным шагом. Идти, пока они, в конце концов, не достигнут границ Сумерек и не перейдут в Дневной или Ночной район. Какая бы граница ни встретилась на пути, независимо от направления, в котором они двигались, да, он сделает это, сколько бы часов это ни заняло, сколько бы километров он ни прошел, – он доставит Элеанор в безопасное место, независимо от того, что еще произойдет. Или умрет, пытаясь это сделать. Внезапно девушка с тихим стоном упала на землю. Наклонившись, он поднял ее на руки и понес, превозмогая боль. Он понимал: его цель – видение, чистая иллюзия. Эта чертова задача, которую он взял на себя давным-давно, несколько дней, недель или месяцев назад, – неважно, когда все началось, и он сделает это, он будет продолжать двигаться сквозь туман, пока не достигнет крайнего предела своих физических возможностей. Пока не упадет, выбившись из сил. Будет идти, теряя кровь, пока не рухнет на колени в мягкую грязь, изможденный своей ношей, как случилось сейчас – у него подгибаются ноги, он чувствует, как девушка выскальзывает из рук и они падают на землю…

Глаза Найквиста закрылись. Он лежал, словно остров, омываемый волнами печали: зашел ведь так далеко и упал всего лишь в нескольких метрах от цели.

В нескольких метрах от цели…

Он вдруг услышал шум. Далекий, замедленный звук, напоминающий дребезжание металла – стук вращающихся колес, которые словно голодные демоны разгоняли потерянные души, оказавшиеся рядом. Найквист поднял глаза и увидел приближающийся луч света. Вот оно! Снова подняв Элеанор на руки, он из последних сил выпрямился, и они пошли дальше, на сей раз гораздо медленнее. Чуть не споткнувшись о железные рельсы, он продолжал двигаться, то и дело спотыкаясь. К шуму, к свету, горящему все ярче, разрезающему туман.

Наконец они остановились и стали ждать. Он не в силах был идти дальше.

Найквист стоял на путях, на деревянных шпалах, ожидая приближения вагона-платформы и рабочих на борту, которые увидят его, несчастного изгоя. Не обитателя этого опустошенного мира, а своего, живого, дышащего человека. И несмотря на то, как он выглядел, несмотря на раны, кровь, шрамы и грязь и глаза, размытые миазмами тумана, несмотря на все это, он был таким же, как и они, рожденный на той же земле, что и преступники, перевозимые в вагонах обслуживания.

Это было его единственной хрупкой надеждой.

Наконец, в поле его зрения появился постепенно тормозящий вагон. Путевыми рабочими оказались мускулистые, уродливые, грубые мужчины и женщины. Они равнодушно стояли в защитной клетке и молча смотрели в его наполненные надеждой глаза. Их лица покрылись серыми пятнами от дыма и сажи из трубы небольшого паровоза.

Один из них поднял дробовик и прицелился.

Луч прожектора, медленно скользнув сквозь облака тумана, наконец, остановился на этих двоих. На Найквисте и девушке, странной и жалкой паре.

«В сумерках я бродил, в бледный туман я упал и нашел себя, и потерял».

В этот момент проволочная дверь клетки распахнулась.

Временная катастрофа – третья, поразившая город, – затронула большинство центральных кварталов Дневного района, многие из отдаленных округов и по меньшей мере половину участков Ночного района. На основе измерений официальной временной шкалы Совета это явление продолжалось в течение семидесяти девяти секунд. Семьдесят девять секунд, в течение которых погибло восемнадцать человек, главным образом в автомобильных и железнодорожных авариях, а многие другие получили физические травмы и даже психические расстройства. Симптомы включали в себя потерю ориентации, тошноту, головокружение и чувство «заблудившегося в пустоте». Хронопсихологи уже давно предсказывали такое событие, опасаясь, что переизбыток времени в городе однажды достигнет критического уровня и произойдет неизбежное.

Один из пострадавших описал эффект внезапного перехода с одной временной шкалы на другую так: «Я чувствовал, будто попал в ураган, который поднял меня в воздух и переместил в другое место или в данном случае в другое время. Я моргнул, и прошло по меньшей мере два часа, представьте! Это было ужасно. Даже сейчас я не могу без страха смотреть на наручные часы, мне кажется, что стрелки прыгают, как сумасшедшие». Другие горожане описывали подобные же эффекты. Улицы полнились криками и воплями боли. Люди всхлипывали, многие блуждали в трансе, будто потерянные, слепые или угодившие в мыльный пузырь, не имея сил убежать. Кое-кто двигался в замедленном темпе, а его сосед носился как угорелый. В дополнение к этим физическим эффектам значительное число предприятий закрылось из-за того, что их временные шкалы разрушились, часто безвозвратно и навсегда. Каждая машина, зависящая от обычного ритма часового механизма, каждая часовая стрелка – все это остановилось или работало со сбоями. Были потеряны огромные деньги. На фондовой бирже города царил хаос. Согласно объяснению одного из экспертов, буржуазия придумала время, как известно, еще в позднем Средневековье, чтобы координировать бесчисленные деловые сделки. В самом прямом смысле, время – это деньги: как один, так и другой элемент поговорки фрагментирован.

После катастрофы по улицам прошли группы протестующих и в итоге собрались возле центра «Ариадна», центральной штаб-квартиры самой значимой компании по управлению временными шкалами в Дневном районе. Люди проявляли свое недовольство, разбивая окна и исписывая стены и рекламные щиты лозунгами. Они выкрикивали имя президента компании, Патрика Бэйла, требуя от него объяснений и компенсации погибшим, травмированным и потерявшим доходы. Бэйл не появился. Фактически, к ужасу его сотрудников, никто не видел его внутри здания в течение нескольких дней. Позднее он был арестован сотрудниками полиции в своем доме, в квартале «Водопад тьмы», по обвинению в убийстве первой степени, торговле незаконными веществами и намерении причинить тяжкие телесные повреждения. С ним была его заместитель, Маргарет Пирс, которая также была арестована. Жена Бэйла, Кэтрин, отказалась обеспечить ему алиби на время убийства торговца наркотиками Карла Сумака.