Макс Фрай - Так берегись [litres]

– Кухня перегружена, так что заказы больше не принимают, – сказал он. – В утешение меня угостили хлебом. Он ещё тёплый. Я по дороге попробовал и знаешь, чуть не пошёл с ним во двор, чтобы с тобой не делиться.

– Настолько вкусный? – изумился я и потянулся за хлебом. Хотя ещё минуту назад казалось, есть я больше никогда в жизни не захочу. Всё-таки великое дело конкуренция. Ишь ты, делиться он не хотел!

Впрочем, хлеб и без всякой конкуренции оказался фантастически вкусным, даже в Ехо такой не пекут. Ну или я был настолько голодный, что голову потерял и мигом умял добрую половину этого каравая. Мог бы и больше, да Шурф отобрал.

– Ты это имел в виду, когда сказал, что я буду отлично жить дальше? – спросил я, попробовав вино, которое оказалось настолько в моём вкусе, насколько это вообще возможно – лёгкое, чуть сладковатое, с ярким насыщенным ароматом ягодного неизвестно чего.

Реплика была задумана как саркастическая, но Шурф, разумеется, бровью не повёл.

– Да, именно это, – подтвердил он. И, помолчав, добавил: – «Приют дурака», по общему мнению, лучший трактир в Эль-Ютокане, известный во всех граничащих с ним мирах. Некоторые пьяницы и гурманы специально ради него отправляются в путешествие между мирами, а стражи границы приходят сюда отмечать окончание смены, или дежурства, или как это у них правильно называется, я пока не успел разузнать. Я здесь, собственно, всего второй раз, мало в чём разобрался, поэтому привёл тебя в самое неудачное время, когда собралась такая толпа…

Он ещё что-то говорил, но я не слышал. И рад бы, да звенело – не только в ушах, во всём теле, словно я был колокольней, на которую пробрался пьяный звонарь и устроил такой концерт, что стены дрожали. То есть я весь целиком дрожал и, чего доброго, мог бы рухнуть, да воспитание не позволяло непристойно хлопаться в обмороки в общественных местах.

Наконец ко мне вернулся дар речи, и я сказал:

– Извини, я почти всё прослушал. Повтори, пожалуйста. Мне не послышалось? Ты правда сказал «Эль-Ютокан»?

– Мы в Эль-Ютокане, – подтвердил Шурф. – Если не веришь, можешь спросить у любого из местных. Уверен, тебе ответят и не станут насмешничать, что ты сам не знаешь, куда попал. Здесь привыкли к чужим причудам. В пограничной крепости, построенной между мирами, странным поведением никого не удивишь.

– Но как такое возможно? Эль-Ютокан был просто фантазией. И исчез… Или не фантазией? Агата откуда-то о нём узнала? Во сне увидела и решила, будто сама придумала? То есть она была не выдумщица, а провидица?

– Всё не так просто, – ответил мой друг. – Или наоборот, не настолько сложно. Как посмотреть. Ещё недавно Эль-Ютокан был фантазией. Но ситуация изменилась. Эль-Ютокан, сам видишь, совершенно реален. И теперь-то, конечно, можно сказать, что так было всегда.

Я залпом допил вино. Объяснил:

– Глупо оставлять его безумцу, которым я вот-вот стану. Сейчас осознаю смысл сказанного, и всё, привет.

– Не советую, – серьёзно возразил Шурф. – Безумие – не самое удачное состояние, чтобы усваивать новую информацию. А я ещё много собираюсь тебе рассказать.

– А у нас есть деньги, чтобы купить ещё бутылку вина? – спросил я. – Они вообще какую валюту берут?

– Да какую угодно. Эль-Ютокан – пограничная крепость. Поэтому здесь принимают любые деньги, включая короны Соединённого Королевства. По совершенно грабительскому курсу, но, хвала магистрам, берут.

С этими словами мой друг поднялся и пошёл в тот конец огромного зала, где виднелась барная стойка. А я смотрел ему вслед, повторял про себя: «По совершенно грабительскому курсу! Ну тогда точно не выдумка. Если тут мутят с обменом валюты, значит Эль-Ютокан действительно есть».

– Идея была леди Сотофы и сэра Джуффина, – говорил Шурф, пока я медленно, маленькими глотками пил вино, наслаждаясь даже не столько изумительным вкусом, сколько его достоверностью, самим фактом, что вино холодное, мокрое, ароматное и действительно есть. – Не знаю, кто из них это первым придумал, со мной они говорили вдвоём…

– А мне ничего не сказали, – мрачно заметил я.

– Естественно, тебе не сказали. Ни у кого не было уверенности, что из этой затеи хоть что-то получится. Зачем зря мучить тебя надеждой? Я бы и сам не стал.

– Ты и не стал. Ни слова, ни намёка.

– Потому что меня попросили дать клятву, что я буду молчать, пока нет результата. Собственно, правильно сделали. Я совсем не уверен, что без клятвы молчал бы, хотя понимал, что это необходимо. Дело, конечно, не только в том, чтобы уберечь тебя от горького разочарования. Просто, чем меньше народу знает о замысле, тем легче ему воплотиться: чужие сомнения всегда мешают колдовству. А уж сомнения могущественного человека, вроде тебя – такая серьёзная помеха, что хоть сразу сдавайся. Меня самого ввели в курс дела только потому, что им потребовались мои записи. Строго говоря, твои записи, которые ты делал для меня. И мои воспоминания, включая забытые. Я, кстати, на удивление много забыл. Но это не важно. Всё, что забыл, мне помогли вспомнить и попросили записать. А потом взяли таблички, пересекли Мост Времени, пришли к Древним и принялись их соблазнять…

– Соблазнять? – переспросил я и ухмыльнулся, вообразив, как леди Сотофа Ханемер и сэр Джуффин Халли исполняют стриптиз перед толпой древних Тёмных Магистров. Демонстрируют им коленки и страшно подумать, что ещё. Из чего следовало, что я как-то незаметно наклюкался. Хорошее всё-таки в Эль-Ютокане вино.

– Соблазнять, – подтвердил Шурф. – Мне кажется, я выбрал довольно удачное выражение. Потому что подобные вещи можно делать только по любви, огромной и безоглядной…

– Какие именно вещи? Что делать?

– Осуществлять придуманные другим человеком миры.

– Осуществлять придуманные миры, – повторил я, совсем не уверенный, что правильно его понял.

– Да. У Древних для этого было достаточно могущества. И, самое главное, времени. Такие дела быстро не делаются. Реальность овеществляется постепенно. Ты сам это знаешь – по опыту. Ты тоже однажды создавал мир.

– Всего один город, да и то сам толком не понял, как у меня получилось. Но да, постепенно. Ты прав.

– Как видишь, всё у них получилось, – заключил Шурф. – Древним понравились фантазии мёртвой леди. Не всё и не всем, конечно. Но некоторые загорелись идеей подарить этим выдуманным мирам настоящую жизнь. Выбрали себе по реальности и взялись за дело. Неторопливо, то и дело на что-нибудь отвлекаясь, а потом спохватываясь: «ой, да у меня же тут заброшенный недоделанный мир!» Но восемьсот тысяч лет это восемьсот тысяч лет. Вообразить невозможно, как это много. Даже самые неторопливые успели работу завершить. В итоге, во Вселенной теперь на сто тридцать восемь обитаемых миров больше, чем было прежде. А у нас появился ответ на вопрос, куда на самом деле исчезли Древние. Ясно теперь, куда они ушли.