Макс Фрай - Так берегись [litres]

Шурф посмотрел на него укоризненно, как обычно глядит на меня, когда я начинаю шутить посреди серьёзного разговора. Сказал:

– Ну ей-то особо не с чем сравнивать. И потом, по-своему эта леди права. Вы бы пылинки от неё не оставили, если бы нашли способ покончить с этим наваждением навсегда без ущерба для Макса. Я бы, собственно, тоже – при всём уважении к созданным её воображением чудесам. Но для встречи она всё-таки выбрала меня. Видимо, как менее опытного и опасного. А может, потому, что на основе имеющейся информации заключила, что во мне легче пробудить добрые чувства. Один мой интерес к поэзии чего стоит. Во многих культурах существует нелепое заблуждение, будто любить поэзию может только до крайности мягкий и чувствительный человек.

– Но если она так вас обоих боится, а поговорить хотелось, почему просто не приснилась мне самому? – спросил я.

– Потому что вряд ли это вообще возможно, – объяснил Джуффин. – Никто не умеет сниться сам себе. Вы, конечно, разные личности, но с точки зрения силы – почти одно существо.

– На самом деле, в некоторых древних рукописях упоминаются случаи, когда магу удавалось увидеть самого себя в сновидении и даже достаточно плодотворно взаимодействовать с приснившимся собой, – заметил Шурф. – Тот же Изария Кум Уфуши об этом много писал. Но, во-первых, старая магия кейифайев кардинально отлична от нашей, а, во-вторых, об этих случаях известно только со слов самих магов, свидетельств и доказательств в подобных делах быть не может, поэтому неизвестно, что в действительности с ними произошло. В любом случае, это сейчас не важно. Факт, что мёртвая леди не сумела присниться Максу, хотя, по её словам, многократно об этом молилась; я так понимаю, «молиться» это просить неизвестно кого. Поэтому она набралась храбрости и приснилась мне, чтобы спросить, какая беда с ним стряслась.

– Лучше поздно, чем никогда, – криво ухмыльнулся Джуффин.

– Но с чего она вообще взяла?… – начал я.

– Что ты в беде? Ну так она увидела тебя позавчера ночью на пустыре. По её словам, ты неважно выглядел. И главное, перестал сиять.

– Сиять?

– Ну да. Прежде она видела, что от тебя исходит свет. На самом деле, это нормально: обычно все достаточно могущественные колдуны светятся в чужих сновидениях, пока не наберутся опыта и не научатся придавать себе такой облик, какой пожелают. А этому ты пока даже не начинал учиться.

– И не собирался, – фыркнул я. – Мне хлопот с изменением облика наяву хватает. Ещё и во сне этой ерундой заниматься? Ну уж нет! Каким приснился, таким пусть и видят, это их проблемы… Прости, я тебя перебил.

– Да не страшно, – великодушно сказал мой друг. – Я ещё нескоро начну на это сердиться, очень уж рад, что у тебя снова есть силы не вовремя меня перебивать. Коротко говоря, леди увидела тебя и испугалась, потому что хорошо понимает, кто для неё податель жизни и прочих благ. Впрочем, мне не следует быть настолько предвзятым. Вполне возможно, она не только из личной корысти за тебя испугалась, но и просто по-человечески. Наверняка это так.

– И ты ей сказал?… – оживился Джуффин.

– Я сказал ей правду, потому что в сновидении крайне затруднительно лгать. По крайней мере, для меня задача практически неподъёмная. Я же пока довольно неопытный сновидец. Слишком поздно начал учиться, очень много времени упустил.

– В твои годы ещё вообще ничего не поздно, – отмахнулся Джуффин. – В мои, кстати, тоже. Древние часто мне говорили, что начинать учиться магии следует как можно раньше, и я поначалу всякий раз огорчался, что сравнительно поздно начал – по крайней мере, не в детстве, как орденские послушники. Огорчался, пока не выяснил, что в их устах «как можно раньше» означает: пока тебе ещё не исполнилось тысячи лет. Потом тоже можно, но будет гораздо сложнее. Просто за тысячу лет человек успевает привыкнуть не колдовать!

Я невольно улыбнулся, хотя уже много раз слышал эту шутку. Таково уж зловещее влияние наших древних Тёмных магистров на слабые человеческие умы – все начинают беспричинно улыбаться, стоит только о них заговорить.

– Словом, я сказал этой леди правду, – заключил Шурф. – Что ты едва жив, потому что вся твоя жизненная сила достаётся ей. И что ты наотрез отказался расторгнуть связь с наваждением, поскольку пожалел поезд и её саму. Услышав это, леди разрыдалась и так долго не могла успокоиться, что я начал опасаться, наш разговор вот-вот завершится. Если бы она была обычной сновидицей, так бы, пожалуй, и вышло: люди, как правило, не способны подолгу плакать, не просыпаясь. Но ей-то просыпаться было некуда, а я не рыдал, поэтому мы оба благополучно дождались момента, когда леди успокоилась и смогла говорить. Снова чрезвычайно сбивчиво, но лучше так, чем никак. Вкратце, смысл её запутанных объяснений сводился к тому, что она вполне сознательно брала твою силу, потому что не знала, насколько пагубное воздействие на тебя оказывает. Думала, силы у тебя бесконечно много, хватит на всех. В конце концов, леди поклялась, что больше не станет забирать твою силу. И, судя по тому, в каком состоянии ты сегодня проснулся, она сдержала слово. Не представляешь, как я этому рад. Только не вздумай ответить: «Уж точно не больше меня». Я тебя выше почти на голову и значительно шире в плечах. Значит, в меня помещается больше радости. И не спорь.

Я так изумился его последнему аргументу, что даже не рассмеялся. Вместо этого принялся напряжённо обдумывать, в чём измеряется радость: в кубометрах, или всё-таки в литрах? И сколько примерно литров вмещает средняя человеческая голова? Был близок к тому, чтобы послать зов леди Тайяре и попросить её подсчитать наши с Шурфом объёмы, но вовремя опомнился. Похоже, истерика – это не обязательно громкий хохот, или бурные рыдания. Иногда она выглядит так.

– Звучит неплохо, – наконец сказал Джуффин. – Посмотрим, как дальше пойдёт. Но в целом, после твоего рассказа, сэр Шурф, эта история стала нравится мне ещё меньше. Незнакомая нам мёртвая леди в результате стечения обстоятельств получила могущество сэра Макса и часть его знаний…

– Хорошо ещё, что я неуч. Ни одной тайной науки систематически не изучал, – вставил я.

– Ты сам по себе та ещё тайная наука, – невесело усмехнулся Джуффин. – Хоть в Холоми тебя запирай – в том зале, где хранится коллекция самых опасных магических амулетов. Впрочем, поздно уже запирать.

– Если я правильно оценил увиденное, эта мёртвая леди не способна выйти за пределы своего посмертного сна, – сказал Шурф. – И обретённое могущество она может использовать только внутри наваждения, частью которого является сама. Вряд ли состояние дел отдельно взятого наваждения может как-то повлиять на нашу здешнюю жизнь. Только на самого сэра Макса, поскольку он с этим наваждением связан. Но больше ни на что.