Сьюзен Янг - Девочки с острыми шипами [litres]

Мы садимся за стол и принимаемся есть, стараясь, чтобы нас не упрекнули в излишней болтливости. Я замечаю, что Иды Уэлч нет. Вторая девушка за неделю.

Я начинаю ощущать пустоту внутри. Пустые места остаются там, где раньше были мои подруги. Подруги, которые не вернулись.

Я наклоняюсь к Марчелле, чтобы сказать ей, что Иды нет, но тут смотритель Бозе входит в зал и садится за стол вместе с преподавателями. Когда я вижу его, кожа непроизвольно покрывается мурашками, а желудок сжимается. Я едва могу выносить его присутствие, хотя у меня нет особого выбора. Мужчины хором смеются, поедая булочки в мясном соусе.

Смотритель Бозе поддерживает разговор, он популярен среди учителей, хотя Антон и считает его непрофессиональным. Он может вести такую жизнь, какую захочет, не боясь осуждения. Не боясь ограничений. И еще он может приходить в мою комнату по ночам, чтобы меня запугать.

Я жду, чтобы убедиться, что никто из них не смотрит на нас, а потом наклоняюсь к столу.

– Завтра занятия бегом, – шепчу я. – Джексон, наверное, будет за забором. Мы можем придумать план.

– А что насчет других девушек? – спрашивает Бринн.

– Мы не можем им рассказать, – говорит Аннализа. – Если они донесут Антону, кто знает, что с нами будет. – Аннализа произносит эти слова, не поднимая глаз. С тех пор как профессор Пенчан набросился на нее на виду у всех, она вообще не очень разговорчива.

– Мы не можем просто так их бросить, – возражает Бринн.

– Они замедлят нас, – отвечает Аннализа. Бринн, явно оскорбленная, поворачивается к ней, и Аннализа морщится.

– Прости, но это так, – добавляет она. – Мы добьемся закрытия академии. Обещаю. И тогда остальные тоже будут свободны. Но сейчас мы не можем рисковать.

– Но… – начинает возражать Бринн. Аннализа отрицательно качает головой.

– Я не хочу рисковать, – настойчиво повторяет она. С отсутствующим видом она трет синяк, оставшийся у нее на руке после того, как профессор Пенчан накинулся на нее во время урока. Она стискивает зубы, на ее глаза наворачиваются слезы.

– Я убью их, но не дам ко мне прикоснуться, – шепчет она. – Я больше не дам им воткнуть нож для колки льда мне в глаз.

– У нас есть план, – говорю я, пытаясь успокоить Аннализу. – И он сработает. Ты же сама в это веришь.

– Я просто сообщаю тебе, что у меня есть план Б, – отвечает Аннализа.

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга, а потом я киваю, понимая, что она имеет в виду. Остальные молчат, и никто не возражает. Что, если скоро придут и за нами? Что, если нам придется себя защищать?

Иды здесь нет, и пустое место за столом – как зияющая дыра. Напоминание о происходящем, которое касается всех нас.

Я отпиваю сок и смотрю на окна. Я знаю, что где-то за стеклом есть просторный луг. Густой лес. Но между нами железный забор. Мы заперты за зарешеченными окнами, и до ближайшего жилья по меньшей мере несколько километров.

Академия держит нас в изоляции, чтобы мы не могли сбежать. Но они не могут лишить меня возможности заводить друзей. И они не рассчитывают, что мы начнем давать отпор.

– А может, не ждать? – шепчет Марчелла.

Я поворачиваюсь к ней, чувствуя, как сердце сбивается с ритма.

– В смысле? – спрашиваю я.

– Мы можем уйти сегодня вечером, – предлагает она, понизив голос. – Мы позвоним Джексону, чтобы он нас забрал. И сбежим. Сбежим, чтобы Антон не смог снова забрать нас на терапию контроля побуждений. Чтобы смотритель больше не касался нас своими мерзкими лапами.

– Я не знаю, как связаться с Джексоном, – говорю я. – У меня есть его номер, но телефон в коридоре не работает. И я предполагаю, что они теперь запирают узел связи.

– Смотритель, – говорит Бринн, широко распахнув глаза. – Думаю, у него есть телефон. Я видела, как он пользовался им во время экскурсий. Наверняка он у него в комнате.

Я смотрю на Сидни. Мы не произносим ни слова, но теперь мы уверены, что должны непременно добраться до этого телефона.

– Сразу после ужина, – говорит Бринн. – Смотрителя там в это время не бывает.

– По вечерам он помогает доктору Грогеру, – соглашается Марчелла. – У нас будет немного времени.

Сама мысль о том, чтобы забраться в комнату смотрителя, приводит в ужас. Рыться в его вещах. Но что нам еще остается? Другого шанса не будет.

– Это сработает? – спрашиваю я Сидни.

Помедлив, она кивает.

Бринн протягивает руку к центру стола. Мы следуем ее примеру и беремся за руки. Я не хочу отпускать их, прикосновение придает мне силы. Но оно не может продлиться дольше. Мы не должны привлекать внимание.

– Сбежим сегодня, – шепчет Марчелла. – Все вместе.

Я соглашаюсь, и остальные девушки кивают, в том числе Аннализа. Мы связаны друг с другом, несмотря ни на что. Думаю, Антон сказал бы, что это созависимость. Но он неправ. Это – наша сила.

Нам больше не разрешается заходить друг к другу в комнаты, так что мы разговариваем на ходу, перебрасываемся фразами, проходя по коридорам, киваем и подмигиваем друг другу на уроках.

Я стараюсь собрать всю свою смелость. Когда профессор Алистер называет Сидни «бесполезной» за то, что она прослушала вопрос про Федеральный цветник, и колотит указкой по ее парте, чтобы ее запугать, я прячу под партой сжатый кулак. Мне совершенно очевидно, что теперь учителя совсем себя не контролируют, даже не пытаясь соблюдать внешние приличия.

Они всей душой ненавидят нас. Они презирают нас, потому что знают, что мы тоже ненавидим их. Мы не смотрим на них. Их убожество больше нас не впечатляет.

Они кажутся нам отвратительными. Жестокими, тупыми, извращенными. А если мы ими не восхищаемся – мы для них ничто.

Но правда заключается в том, что, если мы ими не восхищаемся, это они – ничто.

Конечно, наш побег усложняют некоторые организационные трудности. У нас нет ни денег, ни документов. И даже если мы придем к властям и расскажем, что здесь происходит, какие доказательства мы предоставим? Мои воспоминания? Документы, которые хранятся под замком в кабинете Антона? Как не дать академии убедить их, что мы сами во всем виноваты? Не дать им убедить всех, что мы лжем?

Академия может отнять у нас все, потому что, как профессор Пенчан однажды сказал, отчитывая Иду во время урока, «никто все равно не слушает маленьких девочек».

Но мы решили, что попробуем узнать, кто еще знает об Академии инноваций – кто те люди, которых Антон обвинял в распространении лжи. Может, они и смогут нам помочь. Мы расскажем им, что здесь происходит. Расскажем обо всем. Мы никого не пощадим.

– Соберите все деньги, которые у вас есть, – говорю я девушкам, когда мы идем по коридору с одного урока на другой. – Берите только рюкзаки. Нам придется путешествовать налегке.