Сюзан Алберт - Повесть о Ферме-На-Холме

Взяв предложенную чашку, Беатрикс посмотрела на полуоткрытое окно: было бы любопытно узнать, как выглядит ее сад с такой высоты и какие яблони становятся жертвами деревенских детей; однако увидеть ей удалось только черного кота, мирно дремлющего на карнизе, а за ним — беспорядочное переплетение ветвей и дикого винограда.

— Очень жаль, что нашей сестры Мертл сейчас нет, — сказала Пэнси, угнездив свое крупное округлое тело в кресле. — Она будет счастлива с вами познакомиться, мисс Поттер, ведь вы пишете для детей, а Мертл — учительница. Она возглавляет здешнюю школу.

— О да, — сказала Беатрикс. — Вообще говоря, мы уже виделись. Правда, встреча была короткой. — Она взглянула на миссис Литкоу, прося совета, как ей продолжить.

— Боюсь, что эта встреча и послужила причиной нашего визита, — сказала миссис Литкоу, опуская на стол чашку и наклоняясь вперед. — Я весьма сожалею, что приходится говорить об этом, но мы с мисс Поттер полагаем, что вас следует ввести в курс дела. Нам понадобится ваш совет. — Грейс взглянула на Беатрикс. — Мисс Поттер, не расскажете ли вы о вашей встрече с мисс Краббе?

Испытывая крайнюю неловкость, мисс Поттер поставила чашку и изложила сестрам, что произошло утром в доме Кросфилдов. Когда она закончила свой рассказ, наступила продолжительная тишина.

Тем временем Пышка, сидя на улице под окном, подняла голову и посмотрела на Макса, расположившегося на карнизе.

— Вот видишь? — сказала она тихонько. — А что я тебе говорила?

— Плохо дело, — проворчал Макс. Это был сплошь черный, крепко сбитый, основательный котяра, блистающий полным отсутствием хвоста; особенность эту разделяли все коты мэнкской породы, к которой он принадлежал и происхождение которой (как любил объяснять Макс) восходит к самому Ною, имевшему неосторожность прищемить хвост его предка дверью ковчега. По характеру Макс был скорее пессимистом. — Совсем плохо дело, — повторил он мрачно. — Но я не вижу выхода. Мисс Мертл — женщина вздорная, сама знаешь. Делает все, что ей взбредет на ум, ни с кем не считается.

— А ты не каркай, еще, как говорится, не вечер, — загадочно сказала Пышка. — Надо придумать, как не дать ей поговорить с констеблем.

Сестры испытали шок.

— Боже правый! — в отчаянии вскричала мисс Пэнси, поднеся пухлую руку к округленным губам. — Ай-яй-яй, какой ужас! — Желтые кудри содрогались.

Глаза мисс Виолы стали еще больше и еще темнее.

— Я потрясена, мисс Поттер, — сказала она дрожащим голосом. — Я не нахожу слов. Только тяжелейшее душевное напряжение могло заставить нашу Мертл повести себя столь возмутительным образом. Умоляю, примите наши глубочайшие извинения. — Театральным жестом она прижала ладонь к области сердца. — Искреннейшие извинения, идущие из самой глубины души.

Беатрикс почувствовала облегчение.

— Вы вовсе не должны просить извинения, — заметила мисс Поттер. Хорошо уже то, что сестры не обвиняют в случившемся ее.

— Мы были уверены, — сказала Грейс, — что вам следует все знать. По правде говоря, мы надеялись, что вы… что вы поможете нам удержать Мертл от дальнейших шагов.

— Вы имеете в виду разговор с констеблем? — спросила мисс Виола. Она сморщила красные крепко сжатые губы, как будто ей в рот попало что-то кислое.

Беатрикс кивнула.

— Никто не станет возражать против обращения к полицейскому, если имеется хотя бы намек на доказательство, хотя бы крошечная улика. Но их нет — ваша сестра просто полагается на свое чувство.

Мисс Виола выпрямила свой тонкий стан.

— На чувства Мертл нельзя более полагаться. — Она повернулась к сестре, и в ее голосе зазвучала горечь. — Нам пора признать это, Пэнси. Как ни печально, но мы должны это признать.

— Но, Виола! — вскричала Пэнси, тревожно заколыхав желто-зеленым рукавом, — не слишком ли ты категорична? Не торопишься ли? Мертл всегда отличалась таким сильным характером, была так тверда духом.

— Вот эта сила и твердость духа как раз все усложняют, — ответила мисс Виола. — Мы обе любим ее, Пэнси, но дальше такое терпеть нельзя, на Мертл просто нет управы. — Она повернулась к Беатрикс со страдальческим выражением. — Конечно же все это семейные дела, и вы скорее всего думаете, что их не следует обсуждать с посторонним человеком. Однако наша сестра уже вовлекла вас в свои дела, причем при весьма прискорбных обстоятельствах. Я уверена, что вы заслуживаете полной откровенности. — Тон сказанного, казалось, предполагал: «Хотите вы того или нет, а я вам выложу все правду». — То же, разумеется, относится и к Грейс — вдове нашего любимого викария и верному нашему другу. Мы знаем, что вы не злоупотребите нашим доверием.

Беатрикс, захваченная врасплох и вовсе не уверенная, что ей и далее следует слушать эти малоприятные откровения, чего бы они ни касались, тем не менее пробормотала нечто похожее на согласие. Миссис Литкоу тихо сказала:

— Конечно, Виола.

Пышка изменила позицию: она вспрыгнула на карниз и уселась рядом с Максом, чтобы лучше слышать разговор.

— Полная откровенность, а? — сказала она. — Тут что-то кроется.

— Лучше бы тебе не знать, Пышка , — угрюмо заметил Макс. — Услышишь всю правду о том, что творится в этом доме, — у тебя усы завьются кольцами.

— Но Виола, — запротестовала Пэнси, — я вовсе не считаю…

Мисс Виола снова повернулась к сестре.

— Вспомни-ка отвратительную сцену в прошлом месяце по поводу денег, которые она якобы отложила, чтобы заплатить пекарю. А эта унизительная ссора из-за золотого медальона, который тебе дала тетушка Эйдриенн — ведь мы его так и не нашли. — Ее голос упал до хриплого шепота. — А ее дневник! Этот чудовищный фонтан!

— Ну да, дневник, — сказал Макс с тяжким вздохом. — Обвинение на обвинении, угроза на угрозе. Она этот дневник бережет, что твои королевские регалии [12] Королевские регалии — короны, скипетры, державы и др. драгоценности; используются монархом на официальных церемониях. Хранятся в лондонском Тауэре. , такие там, видишь ли, ценные записи.

Беатрикс с любопытством переводила взгляд с одной сестры на другую, чувствуя, что за туманными намеками на какие-то деньги, медальоны, дневники может скрываться захватывающая история. По всей видимости, в стенах Замка происходило нечто очень странное, тревожное, и сестры были глубоко обеспокоены этими событиями.

Мисс Пэнси издала трагический вздох. Ее круглое лицо просто сочилось таинственностью.

— О да, дневник. Такое несчастье. Поневоле на память приходит безрассудное поведение нашей милой матушки. Виола, мы ведь не будем снова ворошить эти печальные эпизоды, все это так ужасно, так ужасно!

— Сейчас для этого не время, Пэнси, — строго сказала мисс Виола, и Беатрикс поняла, что у сестер в запасе осталось еще немало мрачных тайн. Ей показалось, что по крайней мере Виола чем-то напугана. Но чем? Кого она боится? Не своей же сестры, в самом деле.