Бронислава Вонсович - В паутине чужих заклинаний [≈ Список] [litres]

– Инорита, мне кажется, ваш интерес к этому делу вышел за рамки вашего исследования. Зачем вы роетесь в папке?

Оказывается, архивистка так же пристально за мной наблюдает, как и в начале моей работы. Можно подумать, у нее своих дел совсем нет! Вон, на столе сколько папок скопилось, и все требуют внимания.

– Извините, инора, я не хотела вас беспокоить, – обратилась я к ней. – Но очень похоже, что без вашей помощи мне не обойтись.

– Да? Я вас слушаю.

Когда она поняла, что роюсь я не из праздного любопытства, лицо у нее чуть смягчилось. Но именно, что чуть. До возвращения назад недоуменного осуждения было не так уж и много.

– В этом деле не указана причина исчезновения Дара. Точнее, указана, но таким странным символом, которого я раньше нигде не встречала. Я и надеялась найти расшифровку где-нибудь дальше, но, увы, так и не смогла ничего найти.

Я взяла папку и подошла к ней. Кому как не архивистке знать все эти странные символы? И да, она его узнала. Издала странный звук, похожий на сдерживаемый кашель, испуганно на меня посмотрела и начала стремительно краснеть некрасивыми неровными пятнами, а потом буквально выхватила эту папку из моих рук.

– Это вам не надо, – торопливо заговорила она. – К вашему исследованию этот случай не имеет никакого отношения.

– Ну как же? – удивилась я. – Мне нужны все случаи, тем более что к этому студенту Дар не вернулся, или здесь не указано.

Архивистка уже оправилась от растерянности, приняла свой обычный высокомерный вид, захлопнула папку и с деланой небрежностью бросила ее на стол. Но пятна с лица уходить не желали, создавая впечатление странной экзотической болезни.

– Инорита, повторяю, это дело вы получили по ошибке, к вашему исследованию оно не имеет никакого отношения.

– Да как же не имеет! – запротестовала я.

Строго говоря, только это дело и имело отношение к моему исследованию, точнее, расследованию. И с учетом того, что в нем сразу выявились определенные странности, оно представляло для меня повышенный интерес. Правда, этой милой иноре о таком знать совершенно не обязательно. Она и без этого знания выглядела на редкость недружелюбно.

– Забудьте, что вы его вообще смотрели, – процедила она. – И удалите из своих записей.

– Но почему? Что такого в этом деле?

– Потому что так нужно.

Архивистка не поленилась выйти из-за своей стойки и начала перелистывать мою тетрадь, и когда нашла нужное, тщательно прошлась по нему «ластиком». Причем заклинание выбрала не простое, а усиленное – оно не просто удаляло след карандаша с бумаги, но и восстанавливало ее структуру таким образом, что не оставалось следов от нажима грифеля, а значит, никак не получилось бы восстановить написанное. Я ей не препятствовала – все, что нужно, у меня накрепко засело в голове. Оттуда «ластиком» не сотрешь, а против ментального вмешательства у меня есть замечательный артефакт, выданный Дитрихом. Не думаю, что инора пошла бы на такое для сохранения тайны, но все же с артефактом намного спокойнее.

– С остальными делами вы закончили? – как ни в чем не бывало спросила она. – Давайте я их заберу и принесу те несколько, что вы еще не просмотрели. И поторопитесь, инорита, мой рабочий день подходит к концу.

Только теперь я обратила внимание, что день уже движется к вечеру, а пальцы, отвыкшие от писанины, ужасно болят. Цели своей я достигла, и мне захотелось отказаться от изучения того, что осталось, и уйти, но это вызвало бы ненужные вопросы и подозрения. Так что я вручила ей папки с моего стола и даже улыбнулась:

– Надеюсь, осталось не слишком много и скоро я вас освобожу от своего присутствия.

– Надеюсь, – холодно ответила она, взяла папки и удалилась в основной архив.

Что же там было такого в деле Эггера, что она так поспешила его забрать и ничего не стала объяснять? Символ явно был ей знаком и вызвал нешуточный испуг, но сама я была уверена, что раньше ничего подобного не видела. Но кто сказал, что я знаю все, пусть даже и диплом у меня Золотой? Толку теперь от этого диплома… Навалилась усталость и ужасно захотелось есть, но я решила все здесь доделать, чтобы больше не возвращаться. А то, кто знает, может, завтра архивистка потребует новое разрешение, и мне для подтверждения легенды придется опять проторчать в приемной ректора полдня. Честно говоря, мне не очень понравилось такое времяпрепровождение. Конспирация может быть намного увлекательней, в чем я не так давно убедилась на собственном опыте. Архивистка вернулась и положила на стойку всего две папки, что меня необычайно порадовало. Правда, порадовало бы куда больше, если бы она пришла и сказала: «Простите, инорита, я ошиблась. Больше ничего нет». Я вздохнула и приступила к переписыванию. Какое, оказывается, нудное дело – расследование, если оно ведется не в хорошей компании…

В двух оставшихся папках никаких неожиданностей и странных символов не было. Более того, к обоим студентам Дар вернулся. Одного из них я даже вспомнила – он учился на год старше и был таким безответственным, словно потеря его ничему не научила. Без Дара он остался по собственной глупости – экспериментировал с разными зельями, чтобы увеличить Дар, и доэкспериментировался. Впрочем, Дар у него отсутствовал всего пару месяцев и начал возвращаться почти сразу. Он даже учебу не прерывал, а значит, и не успел испугаться по-настоящему. Я поставила последнюю точку и вернула документы архивистке. Прощалась она с видимым облегчением и с желанием напомнить, что никакого дела Эггера никто никому не давал. Но вслух она этого не сказала, к вопросу злополучного символа мы так и не возвращались.

Дитрих ждал меня при выходе из академии. Он стоял и ритмично подбрасывал в руке маленький темный камешек. При моем появлении камешек переместился во внутренний карман, а партнер необычайно оживился. Наверное, ему тоже больше нравится заниматься расследованием в хорошей компании.

– И как? – спросил он. – Удалось добраться до нужного дела?

– С трудом, но удалось, – с гордостью ответила я. – Вы были правы. Дар у него был.

– Причина утери?

– Не указана. Точнее, указана таким странным символом. И вообще, там столько всего странного…

Я начала рассказывать, как всполошилась архивистка, когда я ее спросила о значении символа, как заявила, что это дело она мне не давала и знать мне ничего не нужно, и как стерла «ластиком» мои записи.

– Странно, – сказал Дитрих. – А какой символ там был?

Я открыла тетрадь и изобразила на чистой странице подобие того, что было в деле Эггера-старшего. Дитрих смотрел, хмурился, но ничего не собирался прояснять. Поэтому я не выдержала и спросила сама:

– Что он значит?

– Конкретно такой ни разу не видел, – неохотно признался Дитрих. – Похож на один из тех, что знаю, но значения похожих символов могут сильно отличаться.