Бронислава Вонсович - В паутине чужих заклинаний [≈ Список] [litres]

– Инора Хартман, – наконец устало сказал он. – В любом случае я заключал договор с вашим мужем, с ним и буду говорить о расторжении.

И посмотрел на меня несколько снисходительно. Так, что было понятно – Дитрих добьется ничуть не больше, а сдастся намного раньше. Мне ведь муж уже сказал, что списал офис в неизбежные потери, а значит, заранее смирился с поражением.

– Впрочем, – сжалился надо мной владелец, – если вы найдете арендатора самостоятельно, то я перезаключу договор с ним и даже сумму штрафа уменьшу.

– Думаете, будет много желающих оплатить сразу за год? – позволила я себе шпильку.

– Ваш же муж заплатил, счел, что это выгодно, – невозмутимо ответил владелец. – В крайнем случае можете найти такого, кто будет платить ежемесячно вам, и заключить с ним договор сами.

Я поблагодарила его за совет, распрощалась и пошла в офис. Часть вещей я могу и сама перенести. Документы и артефакты забирать нельзя – здесь хорошая магическая защита, а у меня дома лишь несложный замок. Но вещей у Дитриха много, и копаться в них без него мне показалось некрасивым, так что начала отбирать только то, что лежало на видном месте. Например, вторая подушка нам не помешает. Я начала складывать на свой стол все, что хотела забрать сегодня.

– Ну как? – Влетевшая в офис Эмили даже не поздоровалась. – Как там Штефан?

– Ты думаешь, за ночь что-то могло измениться?

– Конечно, – уверенно отвечала она. – Это же ужасно, что арестовали невиновного и он там сидит страдает.

– Поэтому ты хочешь, чтобы посадили и меня и мы страдали вместе? – не удержалась я.

– Я хочу, чтобы его выпустили, остальное неважно.

Она чуть опустила голову и смотрела на меня набычившись. С тем упрямством, столь ей характерным, которое иной раз на нее накатывало и от которого зачастую страдали не только окружающие, но и она сама.

– Эмми, а если он действительно виноват?

– Как ты можешь так говорить? Он не виноват! Теперь я уверена, что это действительно ты, ты ему подбросила!

Она распалялась все больше и больше. Казалось, она не столько была убеждена в моей вине, сколько пыталась убедить в этом себя. Нужно было ее немедленно чем-то отвлечь, и я не нашла ничего лучше, как спросить:

– Эмми, помнишь, ты мне рассказывала, что встретила Штефана с рыжей инорой? Помнишь, когда он при ней заявил, что между нами все кончено?

– И что с того? При чем тут она?

– Не знаю. Ты считаешь, что улику ему подбросила я. А что, если это кто-то другой? Могла же у него быть любовница? Ты же говорила, что там как раз была этакая фифа…

Эмили успокоилась и задумалась.

– Штефан утверждал, что между ними ничего такого нет, – неуверенно сказала она.

– Он бы это утверждал в любом случае, – заметила я. – Мне непонятно, зачем ему было говорить, что между нами все кончено, и тут же бежать ко мне с предложением. Получается, что ему было важно, чтобы эта рыжая была уверена – между нами ничего нет. А что это значит?

– Что?

– Скорее всего боялся, что она устроит скандал, когда узнает о сопернице.

– Думаешь? – Эмили с большим сомнением на меня смотрела. – Нет, я, конечно, на него тогда налетела. Но все же мне кажется, у них нет любовных отношений. Это же видно. Он на тебя совсем по-другому смотрит. А на нее… Не знаю, мне кажется, нет там ничего такого.

– Она некрасивая?

Спрашивала я не просто так. Чтобы магичка упорно желала выйти замуж за инора с Даром, заблокированным за серьезное нарушение? А потом, когда брат Штефана ей окончательно отказал, получается, на нее никто не позарился, если пришлось выходить за Кремера.

– С чего ты взяла? – удивилась Эмили. – Красивая, и даже очень. Волосы рыжие и густющие, глаза в пол-лица. И одевается она так, чтобы все это подчеркнуть.

Ну да, у Кремера же деньги есть, как это я забыла? Наверное, и у брата Штефана есть. Вот и пыталась продать себя повыгодней. И все же внешность этой рыжей Магдалены никак не объясняла слов Штефана. Может, он говорил правду, когда утверждал, что хотел предотвратить скандал и ляпнул первое, что пришло в голову. И все же…

– И все же к ней он пришел намного раньше, чем ко мне, – напомнила я.

– Он говорил, у них деловые отношения, – уверенно сказала Эмили. – Что-то там он ей возит. У нее при себе был такой объемный мешок, в котором что-то позвякивало.

Она посмотрела на меня, явно гордясь своей наблюдательностью. Что ж, это вполне укладывалось в рассказ Штефана. Только вот рыжая Кремер теперь мне не нравилась еще больше. Интересно, что ей возил Штефан в таких количествах, что аж мешки нужны были? Инора Кремера таким количеством можно было с головой засыпать. Или залить, если там действительно были склянки с жидкостями.

– Что там позвякивало?

– Откуда мне знать? Они при мне не рассматривали. Да и не все ли тебе равно? Или думаешь на Штефана накатать еще донос за контрабанду?

Эмили опять разозлилась, обнаружив видимую только ей угрозу ненаглядному Штефану. Руки ее сжались в кулаки, сама она глядела с ненавистью, столь исступленной, словно я была самой мерзкой гадиной из всех, ей известных.

– Эмили, мы столько лет с тобой дружили, – не удержалась я. – Почему ты считаешь меня способной на подобное? Почему ты так меня ненавидишь?

Она смутилась и отступила на шаг. Но кулаки не разжала.

– Я влюбилась в Штефана, как только его увидела. А он… он никогда ни на кого не смотрел, кроме тебя. Я пыталась привлечь его внимание, ведь тебе-то он был не нужен. Но толку-то? Я его так и не заинтересовала, а вот ты… ты начала с ним ходить без меня. Назло начала. Потому что в него была влюблена я!

От такого заявления я опешила, но все же нашла в себе силы сказать:

– Эмми, что ты такое несешь! Я считала, что в него влюбилась. Мне тогда и в голову не пришло, что он меня привораживал.

– Ложь! Все ложь! – выкрикнула Эмми. – Ты назло стала с ним встречаться, чтобы показать, какая я неудачница. Он все равно был тебе не нужен – вон как ты ловко с ним рассталась, когда у него начались проблемы. Куда только приворот делся, а?

– Прошел, – спокойно ответила я. – Привороты тем и отличаются, что они невечны. Создают видимость чувства, а потом испаряются.

Доказывать что-то человеку, тебя ненавидящему, – пустое занятие. Оставалось только удивляться, как я могла не замечать этого раньше. Мне казалось, она искренне обо мне волнуется. Но нет – ее ничего не заботило, кроме Штефана. Может, он ее тоже приворожил? Но говорить этого я не стала – разозлю бывшую подругу еще сильнее, она побежит в Сыск со своими бредовыми затеями и осложнит работу Дитриху.

– Я всегда хотела, чтобы он был счастлив, – фанатично блестя глазами, говорила Эмили. – Если не со мной, пусть с тобой, главное – счастлив. А ты не только не дала ему этого счастья, так еще и в тюрьму норовишь упечь.