Джаспер Ффорде - Ранняя пташка

– «Пока, прощай»? – спросил Фоддер.

– Из «Звуков музыки». Грымза очень любит мюзиклы Роджерса и Хаммерстайна.

– Ты хочешь сказать, что Счастливчика забрала Грымза?

– Грымза – это вымысел, – сказала Джонси. – Ты до сих пор не оправился от наркоза.

Какое-то время мы стояли, молча разглядывая сложенную одежду.

– Мы можем сказать со всей определенностью только одно, – наконец нарушила молчание Токката. – Зима положила конец одному крайне неприятному типу. Но это означает, что перемирие разорвано и леди Фарнесуорт будет в ярости. Если нам повезет, возможно, Злодеи поверят в то, что их предводитель заблудился. Но Фоддер прав: мы никому не скажем, что Кривой был последним, кто видел его живым. – Она обвела нас взглядом. – И закончим с этим. Я хочу, чтобы подробный отчет лежал у меня на столе, скажем… ну не знаю, как вам будет удобно.

Токката удалилась в направлении Снегохода; мы увидели, как свет фар описал дугу в полумраке, затем скрылся в серой мгле.

– Итак, – сказала Джонси, – а теперь, когда командира больше нет: что произошло на самом деле?

– Да, – подхватил Фоддер, – выкладывай все начистоту, Кособокий.

– Я ничего не знаю, – тихо промолвил я.

– Это как-то связанно с пари, которое заключила Лора? – спросила Джонси, когда мы направились обратно в музей. – Я была бы несказанно рада, если бы Трикл проспорил, но подумай хорошенько, прежде чем давать ложные показания против поручителя. У Трикла богатое собрание Долгов, и любая из этих Услуг может превратить твою жизнь в сплошную каторгу.

Я повторил, что не знаю, что произошло, однако на самом деле это было не совсем так. Детский смех был необъяснимо похож на тот, что я слышал во сне: смех девочки с мячом на пляже. Обрывки моего сна стремились вырваться наружу.

Мы с Фоддером направились домой в «Сиддонс», куда мы добрались без дальнейших происшествий. Мы нашли Ллойда за стойкой, штопающим носок, в котором было много штопки и очень мало носка. Привратник кивнул нам, и Фоддер взглянул на часы.

– Мы закончили, Кривой. Если ты завтра утром в девять ноль-ноль будешь здесь, или я, или Ллойд возьмем тебя на обход. – Он похлопал меня по груди. – Тебе нужно набрать немного жирку. Холод высасывает жизненные силы.

Поблагодарив его, я пообещал наесться до отвала всем тем, что подвернется под руку, и он направился к лифтам.

– Как ты поладил с верзилой? – спросил Ллойд, когда Фоддер ушел.

– Кажется, нормально. Когда мы обнимались, он поцеловал меня в ухо.

– Я бы не искал в этом какой-то тайный смысл. Фоддер поступает так со всеми. Сегодня утром в подвале было много живых лунатиков?

– Трое. И я встретил там Аврору. Это произошло совершенно случайно?

Я всмотрелся Ллойду в лицо, стараясь прочитать, имел ли он к этому какое-либо отношение.

– С какой стати ей это планировать? – спросил он, и у него на лице не отразилось ничего такого, что я искал.

– Не знаю.

– Если это вопрос политики Токкаты и Авроры, правило есть только одно, – сказал Ллойд. – Постарайся не оказаться между ними. Как тебя встретила Токката?

– По-моему, она меня ненавидит – и никто не предупредил меня, что Аврора и она – одно и то же лицо.

– Я полагал, это всем известно, – сказал Ллойд. – Тогда понятно, почему ты принял клинически безумное решение спариться с Авророй.

– Ты и об этом уже слышал?

– В открытой сети ни о чем другом не говорят. Также ходят слухи, что совсем недавно в Парке развлечений кого-то убили. Это правда?

Собравшись с духом, я рассказал Ллойду о том, что произошло в снежный буран рядом с музеем, в мельчайших подробностях. За спиной у привратника было уже больше тридцати Зим, он был рядом, когда забрали Икабода; я хотел узнать, что он думает.

– Она вернулась, – пробормотал Ллойд, когда я закончил. – Когда найдут тело, окажется, что у него недостает мизинца. Это фирменный почерк Грымзы. Она забирает трофей. Ты услышал детский смех прямо перед тем, как забрали Счастливчика Неда?

Почувствовав, как у меня на затылке снова встают волосы, я подтвердил, что все произошло именно так.

Ллойд задумчиво кивнул.

– Зимний люд нельзя обнаружить органами чувств, затравить, загнать в угол или убить, потому что они существуют только как сны, пережившие того, кто их породил. Они кружатся среди нас, перелетая от одного хозяина к другому, и время от времени садятся на место, чтобы учинить разгром, после чего снова улетают, возвращаясь в общее подсознание.

– Это очень смелое предположение.

– Возможно. Поговаривают, что сущность, известная нам как Грымза, на самом деле является осиротевшим кошмарным сновидением Гретель, дочери Икабода Блока, которую он убил во сне. Гр-етель, Гр-ымза, чувствуешь?

– Это чересчур натянуто.

– Впервые Грымза появилась двадцать лет назад, вскоре после смерти Гретель – которая очень любила мюзиклы Роджерса и Хаммерстайна.

– Все равно чересчур натянуто.

– Согласен, – сказал Ллойд, уставившись на стол.

Нас учили при оценке какого-либо ненормального Зимнего явления пользоваться Правилом наименьшего изумления [122] Выражаясь по-простому: самое простое и наиболее вероятное объяснение, каким бы приземленным ни было, скорее всего, окажется верным. , и сейчас, похоже, как никогда настало время к нему прибегнуть, потому что любое объяснение было менее вероятным, чем предположение, будто Счастливчика Неда схватила Грымза. Это мог сделать лунатик, Консул, зимсонник, сомнамбула – даже просто человек, облаченный в современный шоковый костюм Мк-XXII, со встроенной радиолокационной станцией Х‐4С. А как лучше всего замести свои следы, если не представить все так, будто это дело рук Грымзы? Не исключено, что Счастливчик Нед сам все подстроил, чтобы нагнать на нас страх Морфея. Злодеи любят туманить людям голову.

Поблагодарив Ллойда, я направился к лифтам, должен признаться, чувствуя в груди щемящую пустоту. Но дело было не только в голоде, пережитом за день стрессе, встрече с Токкатой и даже не в том, что я был рядом, когда появилась Грымза и забрала Счастливчика Неда, – нет, было что-то еще, что весь день оставалось у меня в подсознании, упрямо не желая уходить.

Бригитта.

Я поднялся в многокабинном подъемнике на девятый этаж, отпер дверь в свою комнату и бросил куртку на спинку дивана. Выбрав наугад валик, я поставил его в фонограф, и вскоре воздух наполнился убаюкивающей мелодией «Бергамасской сюиты». Пройдя на кухню, я заварил чашку чая, съел пакетик кешью и приготовил большой сандвич с арахисовым маслом и джемом. Затем я взял из корзины пачку печенья и три шоколадных батончика, положил сладости в карман и осторожно открыл дверь. Неудивительно, но в коридоре никого не было. Тем не менее я снял тапочки и прошлепал в одних носках. Остановившись перед комнатой Бригитты, я постоял, убеждаясь в том, что горизонт чист, затем отпер дверь и шагнул внутрь.