Вильям Топчиев - Теория Фокса [СИ]

Сигнала не было.

Выбежав наружу, я зашел в отсек управления.

— Эй, шкипер, друг!

— Привет! Чего случилось?

— Можно позвонить с твоего телефона?

— Дружище, мобильные не работают. Ничего не работает. Все ходят звонить на заправку.

— Заправку?

— Эксон. Ну ту, что в Рэйнбоу Бич, знаешь? У них обычный телефон, проводной.

Полчаса спустя я ворвался в деревню. Она приютилась на самом берегу, посреди бескрайнего эвкалиптового леса. Заправка, больше похожая на магазин тысячи мелочей, гудела как улей. Столкнувшись с толпой людей, я быстро отбросил колебания и, приняв извиняющееся выражение лица, начал локтями пробиваться через длинную очередь шумных и раздраженных европейских туристов. В основании очереди обнаружилась дама в безмерном кашне, сидящая в закутке с трубкой в руке. Отчаянно жестикулируя, она пыталасьперекричать толпу, то тут то там вставляя « мердэ ».

Полное недоумение проступило на её лице, когда, смотря ей прямо в глаза, я разъединил телефон. Не веря в происходящее, она даже не пыталась сопротивляться. Плавным движением я забрал из её руки трубку и оттеснил в сторону. Времени для вежливости не было.

В трубке раздался громкий и отчетливый гудок, сделав волну возмущения и ярости вокруг лишь не относящимся к делу шумом. Коленом я заблокировал вход в закуток, держа разъяренную толпу на безопасном расстоянии от шнура телефона, и набрал хорошо знакомый номер.

— Эйдан, — прокричал я.

— Джим, как я надеялся, что ты позвонишь сегодня. — услышал я слабый и дрожащий голос где-то вдалеке.

— Чрезвычайная ситуация. Нужна твоя помощь.

— Скажи, чем могу помочь. — сквозь треск он был еле слышен.

— Нужен Планк в Китае. Прямо сейчас. Сегодня.

— Невозможно, — сказал Эйдан через некоторое время. — Ты знаешь это лучше, чем я.

— Они похитили Марию и убили Нельсона. Мне нужен китайский Планк, чтобы спасти Марию.

Повисла пауза.

— В какой области? — его голос стал распадаться на куски, как если бы каждое слово давалось с невероятным усилием.

— Экономика, политика, — ответил я.

— Приезжай, — сказал он после молчания длиною в жизнь. — Где ты?

— На Фрейзер Айланде.

— Полночь, сегодня. В Сиднее. В нашем месте. Успеешь?

— Да.

— Джим, Планк будет. Но ты должен поторопиться. Время кончается.

— Выезжаю.

Я повесил трубку.

Пробраться через беснующуюся толпу наружу стоило нескольких ссадин. Повернув за угол, я без сил сполз прямо на бордюр. Всё налилось опустошающей легкостью, как после бесконечного подъема к горному перевалу, когда наконец сброшены впивающиеся в плечи рюкзаки.

Планк. У меня есть Планк!

Но легкость длилась недолго. Был нужен бензин, а мои шансы заправиться здесь были нулевыми. Я собрался с силами и огляделся.

Грузный бородач в широкополой шляпе цвета хаки прятался в тени, облокотившись на тележку с моторной лодкой. На крыше внедорожника, к которому тележка была прикреплена, в ряд стояли красные пластиковые канистры, полные бензина. Пять сотенных купюр убедили бородача расстаться с двумя из них.

Забравшись в машину, я снял с руки часы и установил таймер. Кровавые цифры пульсировали как живые:

Я выдохнул и нажал на педаль газа. Пробираясь через лес, насквозь пролетая пустынные деревушки, я рвался к шоссе.

Тысяча двести километров. Значит, смогу быть в Сиднее к десяти вечера. Если все пойдет по плану.

Едва я нырнул в съезд на шоссе, план разлетелся в щепки. Я попал в вязкий, тягучий как патока, поток. Шоссе, обычно пустынное, было забито. То тут, то там приходилось объезжать пустые машины, оставленные прямо на дороге. Измотанные люди с чемоданами, рюкзаками и просто магазинными пакетами брели по обочине.

Нужен новый план. Так ни за что не добраться к полуночи.

Слева показался сервисный центр, и я свернул. Ветер перекатывал мусор по дороге, хлопала разбитая дверь Макдональдса. Медленно продвигаясь по парковке в поисках цели, левой рукой я одновременно пытался засунуть в рюкзак канистру с бензином и золотой слиток. Скоро я увидел то, что искал — одиночного байкера. Припарковавшись рядом и выйдя из машины, я потянулся, всем своим видом излучая дружелюбность.

— Дружище, что за день! — задал я непринужденный тон беседы.

— Да уж, — ответил он, посмотрев на меня без какой-либо опаски.

Оглядевшись в поиске свидетелей и увидев, что никому до нас решительно нет никакого дела, я решил действовать.

— А что за байк?

Я подошел поближе, стараясь выглядеть как мотоциклист-любитель.

— Четыреста пятидесятая Ямаха, — ответил он с некоторой гордостью, держа шлем обоими руками. — Сделана под…

Короткий хук в подбородок оборвал его на полуслове. В самый последний момент я успел подхватить падающее тело, пока шлем с пустым звуком катился в сторону. Он оказался тяжелее, чем я думал, и его тело долго не хотело помещаться на заднем сиденье. Когда все таки удалось его утрамбовать, меня вдруг ужалил приступ вины. И был подавлен так же быстро, как и возник-этот байк был единственным способом успеть в Сидней к полуночи. Перед тем как захлопнуть дверь, я отвернул его голову в сторону, чтобы он не задохнулся.

Мотоцикл оказался оглушающим, шатким внедорожным монстром, сделанным скорее для гонок по песчаным дюнам, нежели поездкам по хайвэям. Но сейчас это было именно то, что нужно. Проверив бензобак и поправив канистру у меня за спиной, я выжал ручку газа. Раздался грохот метеорита, входящего в верхние слои атмосферы, и вывеска Макдональдса в боковом зеркале растворилась без следа.

Я держался обочины, рычанием мотора разгоняя зазевавшихся людей. По мере приближения к городу пробиваться вперед становилось всё труднее. Стали попадаться выгоревшие каркасы автомобилей с вещами, в беспорядке раскиданными вокруг. То тут то там гарь и столбы удушающего дыма застилали дорогу. Однажды пришлось остановиться, когда дорогу загородила растрепанная женщина, пытавшаяся толкать набитую туалетной бумагой и банками с детским питанием магазинную тележку. Отчаянно кричащий младенец, ослепленный светом фар, беспомощно болтался в корзине за спиной. Почти там же, лишь несколько километров спустя, я едва не переехал двух подростков, возникших прямо из темноты с гигантским телевизором в руках, все еще в упаковке.

До полуночи ещё оставалось пятнадцать минут, когда, наконец, шоссе вышло прямо на мост. Город внизу был объят темнотой. Лишь слева, где-то под мостом, бликами играло пламя. Горела Опера. Всплески огней вырывались из раковин, как если бы какой-то древний вулкан, проснувшись, извергался прямо в черную воду залива. Но я уже давно перестал обращать внимания на происходящее вокруг, и лишь до упора выжал ручку акселератора.