Вильям Топчиев - Теория Фокса [СИ]

— И?

— И тут тебя осеняет идея. А что, если одновременно вместе с едой начать давать им деньги и тогда…

— Стой, подожди… — Ли резко выпрямился.

— Видишь, да? Параллельно цепочке «еда-труд» ты начинаешь создавать цепочку «деньги-труд». Эти две цепочки параллельны, они сосуществуют. И вот тут-то происходит чудо.

Ли встряхнул головой и откинулся на спинку стула, не произнеся ни слова. Он смотрел в упор на меня, собранный. Его нижняя губа сжалась в струну.

— Через какое-то время рабочие начинают привыкать к деньгам, — продолжил я. — Цепочка «деньги-труд» становится все более сильной и теперь ты постепенно можешь давать им меньше еды. Люди будут работать на тебя просто за деньги. Они переключатся на деньги, также, как собака переключилась с еды на звонок.

— Деньги — это звонок!! — он вскрикнул и вскочил на ноги. — Как же просто!!

— Деньги — это звонок, а труд — слюна. Деньги-труд. Деньги-труд. Больше нет нужды давать собаке еду, чтобы получить слюну. Больше нет нужды давать людям еду, чтобы получить их труд.

— И люди готовы работать просто за деньги! Павловские деньги. Условный рефлекс! Ну конечно!! — он ударял ладонью по лбу, ритмично отмеривая сад широкими шагами, от стенки к стенке, как заключенный в камере.

— Разумеется, — продолжил я, — им по-прежнему нужно давать немного еды, чтобы они выжили. Но в принципе они готовы работать лишь за кусочки бумаги. Тебе лишь нужно их печатать. И можешь быть спокоен, люди ничего не заподозрят.

— Общества играют с людьми также, как Павлов с собаками! — он начал выплясывать какой-то замысловатый танец. — Неплохо, молодой человек. Неплохо.

— И получают бесплатный труд. И очень замотивированный труд. В бесплатном труде нет ничего сложного — это обычное рабство. Но рабы ленивы — от них больше вреда, чем пользы. А вот движимые деньгами люди готовы работать на износ, день и ночь. Посмотри на Японию.

— Великолепно! — сдавленно воскликнул он. — Японцы работают и сберегают, но не тратят. А Японское правительство же просто печатает деньги.

— И люди этого не понимают… Как бы ты не старался им объяснить.

— Деньги — это звонок! Деньги — это звонок!! — он безостановочно повторял как мантру. Вдруг, остановившись на полушаге, он обернулся. — Джим… Знаешь, почему люди не понимают этого? Почему тебя никто не слушает, считают выскочкой и эгоистом? Отщепенцем?

Я уставился на него.

— Охотники и собиратели, доисторические люди не могли выжить в одиночку. Тех, кто осмеливался пойти против коллектива, из племени выгоняли. И они исчезали без следа. Кто же не ставил под сомнение действия племени, тех группа принимала. И они выжили. Мы все — потомки выживших приспособленцев и конформистов, предпочитавших слепо следовать группе и не задавать лишних вопросов. И поэтому сегодня мы считаем, что группа всегда права. Что бы она ни делала, она всегда права. И ты… Ты надеялся, что людипоймут деньги Павлова? Правда думал, что они будут слушать твои истории о том, как их обманывают группы? Неужели ты всерьез переживал, что непринят другими?… И из-за этой мелочи ты несчастлив? Потерял веру в людей, говоришь? Повзрослей, Джим.

Тут он затряс головой и выпалил: «Сколько у нас времени?»

Я машинально вытянул руку с таймером.

— Тогда не будем его терять. Итак, Джим, японцы похитили твою дочь, чтобы узнать, собираемся ли мы продавать Американские казначейские облигации, так?

Я кивнул, не зная чего ожидать.

— Это большой вопрос. Вопрос на триллион долларов. Но чтобы него ответить, сначала нужно понять, зачем Китай приобрел долг американцев. Почему Китай дал в долг Америке целый триллион долларов? Что тебе сказали японцы?

— Что в 2008 году вы, китайцы, каким-то образом узнали, что Америка попытается выйти из кризиса за счет роста долга.

— Что-то вроде семьи, которая закладывает свой дом и проживает полученные деньги? — спросил Ли.

— Примерно так. Но чтобы держать процентные ставки низкими, Америка решит создать искусственный спрос на свои облигации, свой долг. Они сделают это, печатая деньги и покупая на них свои же облигации. Создав ажиотаж.

— Америка стала самым большим покупателем своего собственного долга. — кивнул Ли. — Цены на облигации поползли вверх, и кредиторы стали соревноваться за возможность дать в долг штатам. Все правильно. Типичная Система Миссисипи.

Я уставился на него и чуть было не подпрыгнул на стуле.

Планк. Только Планк мог знать это. Это не может быть совпадением!.. Или может? Что если о Миссисипи здесь знает каждый? Что если он всё же не Планк? Вдруг Эйдан ошибся?

— Мало кто смог избежать искушения и не поучаствовать в игре. — продолжил Ли. — Да и как их можно винить? Даже Исаак Ньютон, один из умнейших людей тысячелетия, и тот в свое время не смог удержаться. Когда Англия, примерно в то же время, создавала идентичную пирамиду под названием Компании Южных Морей, Ньютон был среди первых инвесторов. Когда же цена взлетела до небес, он продал акции и написал статью, в которой все назвал своими именами и объявил эту схему мошенничеством и глупостью. Но когда цена продолжила расти, он не удержался и снова купил акции, на этот раз потеряв все. Ньютон! Это тогда он сказал свою знаменитую фразу, что он может рассчитать движение планет, но не в силах понять человеческую глупость и безумие. И это он о себе! Даже ярчайшие умы бессильны и не могут сопротивляться таким схемам. Так что, как мы можем винить обычных людей?

— А Китай? — спросил я, смотря на часы.

— Мы были первыми кто понял, что штаты готовят новую Систему Миссисипи. На этот раз её назвали Программой Количественного Смягчения. Что, конечно, можно понять — каждой схеме нужно хорошее и туманное имя. И «Количественное Смягчение» подходит отлично. Если бы они её назвали «Система Списания Долга», то кто бы их купил?

Ли отхлебнул чаю.

— И вы, поняв, что стоимость американских облигаций будет расти…

— Решили начать спекулировать? Нет. Это то, что сделала Япония. Китай же купил американские казначейские облигации по совершенно другой причине. Чтобы выиграть ответную опиумную войну, самую большую в мире. Главная война современности. Я тебе расскажу вкратце.

— Какое отношение опиумная война имеет к облигациям? — в отчаянии я оборвал его. — К ответу на вопрос?

Он лишь продолжил:

— С начала шестнадцатого века, с тех пор как португальцы обогнули Африку и нашли прямой путь в Азию, европейцам понравились китайские товары. В основном, шелк, фарфор и чай. Особенно чай. Европе были нужны китайские товары, а Китаю же европейские товары были глубоко безразличны. Единственное, что нам было интересно, это серебро. Но серебро в Европе очень быстро кончилось. А как вести торговлю, если противоположной стороне ничего от тебя не нужно? — Ли постепенно начал говорить быстрее, жестикулируя руками в воздухе. — И Европа, недолго думая, переключилась с серебра на опиум. К тому моменту у Британии уже были колонии в Индии, как раз там, где климат идеален для выращивания опиумного мака. В Китае опиум был запрещен, но европейцы занялись контрабандой. И всего через пару десятилетий опиумная зависимость распространилась повсюду. По всей стране.