Петр Никонов - Враги Империи

— Вы правы, Латий, люди так думают. Спасибо вам.

— Спасибо вам, ваша милость. Дайте мне десять минут, чтобы подготовить комнаты. Я пришлю за вами.

— Хорошо.

— Что думаешь, Галхар? — Гленард, подойдя вплотную к стене со свечой в руке, с интересом разглядывал огромные гобелены, изображавшие батальные и пасторальные сцены.

— У герцога очень темно в душе. Но это тьма боли и отчаяния, не та тьма, которая бывает у убийц. Я не вижу в нем убийцу. Но нужно учитывать, что если он душевнобольной, и у него в голове расстройство из числа тех, когда его сознание замутняется, и проявляется какая-то другая личность, то я не почувствую это до той поры, как такое помутнение случится.

— Будем внимательно за ним следить. А стюард Латий?

— Он был искренен с нами. Он действительно беспокоится за герцога, и ничего не знает о том, что случилось с Иллиной. У него есть свои тайны, конечно…

— А у какого стюарда их нет? — усмехнулся Гленард.

— Да, возможно, он где-то немного нечист на руку. Но он предан герцогу, и искренне хочет ему помочь. Странно всё это, Гленард.

— Что именно?

— Вокруг так красиво: поля, виноград, оливы, пальмы. Никогда не видел таких чудесных растений и цветов. Замок и город сами по себе очень красивы и богаты. Но здесь, внутри, чувствуется какое-то мрачное ощущение. Трагическое, жуткое, ужасное. Какая-то постоянная угроза. Может, конечно, это из-за полутьмы и поведения герцога… Или просто я сам себя накручиваю, зная о том, что здесь случилось.

— Я понимаю, о чем ты. Я тоже чувствую что-то подобное. Ладно, разберемся. Первый раз, что ли?

— Надеюсь, Гленард.

— Пойдем отдыхать, Галхар. Будем разбираться. Утро вечера мудренее.

Гленард проснулся чуть позже полуночи.

В комнате было темно. Свет полумесяца едва проникал сквозь узкое окошко. Гленард лежал, не двигаясь, стараясь понять, что его разбудило. Какой-то странный звук? Шепот? Движение воздуха?

Он прислушался. В комнате было тихо, но ему послышался какой-то шорох в коридоре. И плач? Да, женский плач, очень далеко, но на этом же этаже.

Гленард осторожно поднялся, нащупал ножны с саблей и направился к двери. Открыв ее, вышел в коридор, ступая босыми ногами по холодным камням. Кажется, шепот. Плач. Женский смех. Где-то в другой стороне коридора, где находится спальня герцога. Неужели герцог заглушает свою боль не только вином, но и обществом служанок?

Гленард осторожно пошел вперед, стараясь ступать неслышно, аккуратно перемещая вес с одной ноги на другую. Снова женский смех. И шепот, шепот. Но он слышится не из спальни герцога. Как будто отовсюду вокруг? С разных сторон…

Гленард осторожно толкнул дверь, она оказалась не заперта. Герцог спал. Его храп глухим рокотом разносился по комнате. Никаких следов женщин, кем бы они ни были.

Смех раздался из коридора. Гленард вернулся обратно. Вдруг в противоположном конце прохода, недалеко от спальни самого Гленарда, мелькнул огонек свечи. Он положил руку на эфес сабли и медленно, осторожно пошел к свету колеблющегося огонька.

Снова шепот. Он, кажется, усилился. Быстрый, быстрый шепот, прерывающийся истерическими всхлипами. Но слов не разобрать. И снова плач — откуда-то из конца коридора, где виднеется уже почти погасший огонек. Гленард пошел вперед.

— За что? — вдруг явственно произнес женский голос, буквально над ухом Гленард. Он нервно дернул саблю из ножен и отшатнулся, оборачиваясь.

Ничего и никого вокруг.

Он снова убрал саблю в ножны пошел дальше. Почти дошел до конца коридора, когда огонек вдруг исчез. Снова всхлип. Гленард подошел к месту, где был огонек, осмотрелся. Здесь коридор кончался, обрываясь у лестницы, ведущей вниз. Он присел и осмотрел пол. Никаких следов свечи или лампы. Никаких следов людей.

Снова шепот. Гленард поднялся, обернулся и замер. В другом конце коридора, рядом со спальней герцога, он увидел женскую фигуру в длинном белом платье. Волосы женщины были темными и закрывали ее лицо. Гленард видел только ее платье, колышущееся, словно на ветру. Странно, в коридоре почти не было движения воздуха.

Гленард собрался с мыслями и направился к женщине в конце коридора, не снимая руки с эфеса сабли.

— Почему я? — грустно спросила женщина, когда Гленард прошел примерно половину расстояния до нее. Едва он сделал еще шаг, как фигура колыхнулась, развернулась и исчезла.

Он бросился вперед, сознавая, что это, наверное, глупо. Остановился там, где стояла она, у двери в спальню герцога. Осмотрелся, снова заглянул в спальню владельца замка. Без изменений. Прошел вперед. Здесь коридор заканчивался небольшим расширением с окном в стене, но никаких очевидных возможностей скрыться отсюда Гленард не видел. Разве что, она вылезла в окно на голую стену. Или превратилась в птицу и улетела. Впрочем, зачем призракам во что-то превращаться? Для очистки совести он выглянул в окно, но ничего подозрительного не заметил.

Гленард пошел обратно в свою спальню. Снова шепот. На этот раз он разобрал несколько фраз: «Ты чужой… Уходи…». И через некоторое время: «Мне больно… Холодно…».

Ну, конечно, — вспомнил Гленард, — герцог сказал, что призраки его жен его до сих пор беспокоят. Тогда Гленард принял это за фигуру речи, но, похоже, здесь действительно есть что-то, что беспокоит герцога.

Гленард вернулся в свою комнату, закрыл дверь и сел на кровать, раздумывая, что делать дальше. С призраками ему сталкиваться раньше не приходилось. Честно говоря, он в них вообще не верил, хотя в вечерних солдатских байках у костров и не такое можно было услышать. И, тем не менее, что-то он видел. Что-то он слышал. Разыгралось воображение? Вряд ли, не тот еще возраст. Чем-то его опоили? Возможно. Впрочем, скромный ужин с вкусным вином не вызвал подозрения ни у него, ни у Галхара. Наркотический дым в воздухе? Гленард читал о таком, но никаких характерных запахов в воздухе не чувствовалось.

Хорошо, если предположить, что призраки на самом деле есть. Это не укладывается в голове, но эту теорию тоже стоит рассмотреть. Опасны ли они? Пока ничего плохого ни ему, ни, кажется, герцогу они не сделали. Только, кажется, предупреждали и жаловались. Да и вообще, что могут бесплотные призраки сделать человеку, кроме испуга?