Петр Никонов - Короли и убийцы

— Ну, мы же сами этого хотели.

— И то верно, — Гленард допил остатки пива из кувшина. — Так что давай-ка ложиться, иначе завтра спросонья ничего не рассмотрим.

Следующий день получился очень насыщенным. Артана пришла за Гленардом и Славием, лишь только заря осветила верхушки окружавших озеро ёлок и сосен. Весь день они втроем ходили по долине, смотрели, как живут вархи, и разговаривали, разговаривали, разговаривали: с пастухами на лугах, с земледельцами, работающими на небольших полях, с рыбаками, высаживающимися из лодки на берег озера, с мрачноватым, но добрым пасечником, угостившим их ароматным медом, собранным прошлой осенью.

Обычная деревенская жизнь. Может быть, только еще более аскетичная, чем жизнь крестьян в Империи. Трудолюбивые, приветливые люди, пусть и немного другие по виду. Те же эмоции и переживания. Та же радость от хорошего дня и от общения с интересными собеседниками, то же волнение за результаты своего скромного, но упорного труда. Ничего необычного, и абсолютно ничего пугающего.

Однако более всего запомнилась Гленарду вторая половина дня. После полудня Артана по их просьбе отвела Гленарда и Славия туда, где воспитывались дети вархов. Это были несколько пещер на склоне горы, чуть в стороне от долины. Дети были разделены на небольшие группы по возрасту, и каждая группа, вместе со своим наставником, занимала свою часть общего пространства: кто пещеру, кто полянку.

Дети учились. В нескольких местах разные группы, собравшись вокруг своих наставников, вели дискуссии. Гленард с удивлением отметил, что это были именно дискуссии, а не лекции наставников. Дети говорили, пожалуй, даже больше, чем наставники. Обсуждали, спорили, порой весьма бурно. Другой причиной удивления Гленарда был круг обсуждаемых вопросов: в одной группе говорили о животных и растениях Империи, в другой учились правильному выращиванию злаков, в третьей обсуждали особенности разных течений религии бьергмесов, в другой — что-то о движении небесных тел, Гленард мало что понял. В еще одной группе спорили о причинах и следствиях Второй альвийской войны, причем, к удивлению Гленарда, юные ученики проявляли редкую осведомленность.

Чуть в стороне, на покрытых сеном и соломой площадках небольшие группки детей сидели или лежали молча и неподвижно, закрыв глаза и почти не дыша. Артана жестом попросила сохранять молчание, а когда они отошли в сторону, пояснила, что здесь ученики учились погружаться в себя и общаться со Вселенной.

Как рассказала Артана, в основе всего обучения лежало постоянное чередование обсуждений, медитаций, физических занятий, игр и труда. День за днем, неделя за неделей, год за годом, пока ребенок не будет готов пройти испытания и присоединиться к большой семье вархов.

Пройдя еще дальше, они попали на площадку, где дети учились сражаться, противостоя наставникам в имитации боя. Бои шли на палках, соответствующих по размеру и весу обычному оружию вархов, только без лезвий на концах. Первой им попалась на пути группа совсем маленьких детей — пяти-шести лет. Гленарда удивило, что наставники проявляли какую-то особенную злость и ярость в сражении с ними: кричали, строили злобные гримасы, нападали зло, жестоко и беспощадно.

— Ну, а как иначе? — пожала плечами Артана в ответ на вопрос Гленарда. — Цель этого обучения не только и не столько в том, чтобы драться палками. Дети должны научиться чувствовать эмоции противника: ярость, злость, ненависть, чтобы потом научиться обращать их против противника. Ты же видел, как мы сражаемся. Дело не в технике боя, а в том, как ты контролируешь разум и движения противника. Чтобы этому научить наставникам приходится имитировать гипертрофированные эмоции. Вон, посмотри, там старшая группа. Там сражение происходит совсем по-другому. Задача наставников там обратная: скрывать эмоции, а ученики должны научиться их всё равно чувствовать и работать с ними.

— Я понимаю, — Гленард задумчиво смотрел на сражающихся. — Но разве это не травмирует? И морально, и физически. Я смотрю, наставники практически дубасят детей палками.

— Травмирует, конечно. Но и закаляет тоже. Тем более, что наставники стараются не причинять серьезных повреждений. Боль — да, но обычно обходится без увечий. Вообще, физическое воспитание — это, наверное, самая спорная часть нашего обучения с точки зрения жителей Империи. Мы не многое успеем увидеть, но программа обучения включает в себя и уклонение от огромных катящихся каменных шаров, и борьбу с раскачивающимися на веревках деревянными колодами, и многие другие опасные тренировки и испытания. К сожалению, бывают и серьезные травмы. Бывает, и нередко, что дети гибнут. Но те, кто проходит это до конца, умеют очень многое. Я знаю. Я сама через всё это проходила. Я помню и слезы, и боль, и унижение от бессилия. Но я также помню и торжество, когда у меня, наконец, начало получаться то, чему нас учили.

— Боюсь, жителям Империи это будет сложно понять.

— Я согласна, — Артана пошла дальше, обходя поляну, на которой шли тренировочные схватки, — но это наше внутреннее дело. Мы никого и не думаем заставлять повторять то же самое, и проповедовать наш образ жизни мы не собираемся. Но и отказываться от него тоже не станем. В конце концов, это обучение, все его составляющие в совокупности, и делает нас теми, кто мы есть. Делает нас вархами.

— Я смотрю, что дети очень легко одеты — Гленард кивнул головой в сторону поляны. — Кто в шерстяной рубахе, кто в льняной, кто вообще безо всего. Они не болеют от этого? Зимой должно быть холодно. Не это ли причина детской смертности?