Петр Никонов - Долгое путешествие

Способствует этой славе и то, что в туманные ночи у самого последнего фонаря, почти на краю Оленьего рва, появляется, порой, еще один таинственный дом. Дом этот является порогом между мирами. Но пересечь этот порог, войдя в дверь и исчезнув навсегда из этого мира, попав в мир другой, может только человек с чистым сердцем и зрелой душой. Кто знает, какой он, этот другой мир? Мне (как и многим) хочется верить, что он невыразимо прекрасен.

Далеко не такая прекрасная история у башни Далиборка, возвышающейся поблизости над Оленьим рвом. Построенная в целях защиты замка, она скоро приобрела и новую функцию – стала тюрьмой. Одним из первых ее узников стал рыцарь Далибор из Козоед. Во времена короля Вацлава Второго не было в стране порядка, и господствовала жестокость и самодурство местных властителей. Таким жестоким был и князь Адам Плосковский из Плосковиц, что около Литомержиц. Настолько он притеснял своих крестьян, что те подняли восстание, перебили охранников князя, а самого его заперли и принудили подписать вольную грамоту для всех восставших. После этого, пришли они к пану Далибору, известному своей добротой и справедливостью, и попросились к нему в услужение. Добрый рыцарь принял их, но жестоко за это поплатился. Король обвинил его в соучастии в мятеже и бросил в темницу. Как вы понимаете, сидел он именно в этой башне, которую стали назвать Далиборкой именно в честь него. Знаменит же он был тем, что от скуки играл в своей камере на скрипке, и со временем так хорошо овладел этим искусством, что послушать его собирались многие горожане всех сословий, а юные дамы уронили не одну слезу на склоны холма. Но, увы, однажды горожане не услышали любимой музыки – рыцаря казнили. Но память о нем сохранилась до сих пор. Есть у этой мрачной легенды и второй, еще более темный, подтекст. Далибор на скрипке играть не мог, так как скрипки в Чехии появились лет через сто после его смерти. Может быть, он, конечно, играл на каком-нибудь другом музыкальном инструменте, но выражение «играть на скрипке» является еще и эвфемизмом для выражения «мучиться под пытками». Вполне возможно, что пражане собирались послушать, как несчастный рыцарь кричит и стонет, терзаемый инструментами палачей. Ну, а что – публичные казни в то время считались весьма интересным и популярным развлечением.

Говоря о Пражском Граде, нельзя не вспомнить и колдуна Жито. Жил он при дворе Вацлава Четвертого и никто так не мог развеселить короля, как он. То руки шута превратит в конские копыта, а потом вернет обратно, то явится ко двору на тележке, запряженной тройкой черных петухов, то хлебные снопы превратит в поросят. Но однажды приехал к Вацлаву в гости баварский герцог со своими фокусниками-колдунами. И так они были хороши, что повторяли все фокусы Жито. Разозлился на них колдун и отомстил. Однажды баварцы услышали, что на улице кто-то говорит по-немецки. Высунулись они в узкие окна, а обратно вернуться уже не смогли – на их головах выросли ветвистые оленьи рога, и так они в окнах и застряли. Взмолились они, признав превосходство Жито над ними. Ну, колдун был не злобный, рога убрал, а потом отправились все они вместе в путешествие по корчмам, где выпили немало вкуснейшего пражского пива и съели немало чудеснейших пражских яств (ими город славится и до сих пор).

Поесть здесь любили и любят. Некоторые даже слишком. Вот, например, на улице Томаска можно встретить призрак толстого купца. Был он человеком, в принципе, незлым и нежадным. Во всем, что не касалось еды. Поесть он не просто любил, это было страстью всей его жизни. И вот сидел он однажды в корчме, поглощая, одни за одним, цыплят, гусей, хлеба и многочисленные закуски, запивая их огромным количеством пива и вина. Наконец, он наелся, но уходить пока не желал. Со всего пиршества осталась у него маленькая краюшка хлеба. И в этот момент в корчму вошел голодающий нищий и попросил обожравшегося купца поделиться с ним этой краюшкой. Но купец только расхохотался и тут же съел краюшку сам. Обиженный нищий пожелал купцу лопнуть от обжорства, что тут же и произошло. И после смерти купец-обжора не нашел покоя. Бродит он в виде призрака по Праге и будет бродить до тех пор, пока какой-нибудь нищий не поделится с ним своим последним куском хлеба. Но этот призрак, вообще, не злой, даже доброжелательный, встреча с ним может быть довольно приятной.

Чего нельзя сказать о встрече с призраком мельниковой дочки, который, порой, появляется в Лихтенштейнском дворце на берегу Влтавы. Эта может и старика с ног сбить, и юношу затанцевать до смерти, и красивую девушку расцарапать, завидуя ее пригожести. Девка была мерзкая при жизни, и сотни лет призрачного посмертного существования не добавили ей доброжелательности. А была она дочерью мельника с Чертовой мельницы (она же Велкопреворская мельница), что на улице Хрозновой и на берегу речки Чертовки. Девушка была красивой, но с непомерными амбициями. Отец ее мельник, был богатым, но не хотела она выходить замуж за сына богатого купца или даже рыцаря. Хотела стать настоящей дворянкой, войти в высшее общество, где дочь мельника, естественно, никто не ждал. И вот, загорелась она мечтой попасть на королевский бал в Лихтенштейнский дворец. Но отец ее не мог достать ей приглашение ни за какие деньги, и даже все его связи с городскими главами оказались бесполезными. Девушка, однако, не успокоилась, и не нашла ничего лучше, как заключить сделку с Дьяволом. Он помог ей попасть на бал, но никто не хотел с ней ни говорить, ни танцевать, а когда она, отчаявшись, устроила громкую истерику, над ней все только потешались. Она умерла от злости на том же балу, но призрак ее до сих пор там, и встречи с ним следует остерегаться.

А вот саму мельницу посетить непременно стоит. Мало того, что в ней расположен неплохой ресторан, так и сама история мельницы весьма интересная. Построена она была аж в тринадцатом веке и многократно переходила из рук в руки, являясь свидетелем всех основных событий истории Праги и сохранив на себе дух и печать прошедших веков. Чертовой мельницей она зовется то ли от того, что стоит на берегу непредсказуемой и своенравной реки Чертовки, то ли от той истории с девушкой на балу (хотя в чем виновна мельница?), то ли от прозвища жены мельника, матери той самой девушки (повезло мужику с семейкой, что скажешь). Мельничиха была своенравной и своевольной, с характером крутым, и при этом не чуралась немного обмануть покупателей ради собственной выгоды. За это за ней закрепилось прозвище «Чертовка», и так ей это понравилось, что решила она изобразить на стене мельницы семерых чертей. Нашла художника, и он приступил к работе. Но всё ей не нравилось, и целыми днями она не отходила от живописца, поучая его, как ему рисовать и критикуя его работу. В итоге, он изобразил-таки чертей, но только шесть. Когда мельничиха возмутилась, где седьмой черт, художник ей в сердцах ответил: «А седьмой черт – это ты сама и есть!».