Петр Никонов - Долгое путешествие

- Есть небольшая проблема, месье Фурньер, - Пьер смущен.

- Какая? Он убит?

- Нет, что вы! Он жив, конечно! А почему вы спрашиваете?

- Неважно, не обращайте внимание. Работа такая нервная. Так в чем заключается небольшая проблема?

- Вы были правы. Этот человек – параноик. Он согласен на встречу, но боится встречаться с незнакомым ему человеком.

- И что он предлагает?

- У вас есть какие-нибудь известные знакомые? Уверен, что кто-то есть. Он готов встретиться, если на встрече будет человек, которого он хоть немного знает.

- Дайте подумать… - я начинаю перебирать в голове всех своих голландских знакомых, выбирая подходящего. – Месье Легранд?

- Да?

- Спросите, пожалуйста, у него, подойдет ли ему Рудольф Янсен. Это журналист в De Telegraaf, это такая крупная нидерландская газета, одна из крупнейших.

- Да, я знаю. В смысле, газету, а не этого Рудольфа.

- Он там один из ведущих журналистов. Рудольф Янсен. Янсен.

- Хорошо, я запомнил. Рудольф Янсен. Я спрошу.

- Спасибо, месье Легранд.

Через десять минут он сообщает, что Алекс ван дер Берг согласился на встречу завтра при участии Рудольфа Янсена. Я благодарю Пьера и прощаюсь. Перечисляю гонорар на счет Пьера, договариваюсь по электронной почте с Рудольфом, принимаю душ и иду завтракать круассанами в Le Danton на углу улицы Одеон и бульвара Сен-Жермен.

Ну, что ж. Еду в Амстердам.

Глава XII .

3 августа 2017 г.

Амстердам, Нидерланды

Амстердам встречает меня дождем. Впрочем, как обычно. Дождь в этом городе сменяется назойливой моросью, затем ливнем, потом туманом. И так снова и снова. Северное море исправно обеспечивает жителей города влагой со всех сторон, создавая тем самым его мрачную неповторимую своеобразность. Особенную и странно привлекательную.

Удивительно, но те самые веселые амстердамцы в оранжевой одежде, устраивающие бурные до дикости вечеринки, что в самом Амстердаме, что на испанских побережьях, в том же Торремолиносе, любители пива, марихуанных кофешопов и квартала красных фонарей, толерантные до беспредела, - это прямые потомки тех мрачных и до отвращения серьезных и хмурых протестантов-пуритан в черных одеждах с белыми воротничками, которых писал на своих портретах Ремрандт четыреста лет назад.

Впрочем, когда солнце всё-таки выглядывает из-за низкой серой пелены облаков, город расцветает новыми красками. Мрачные темные строения играют всеми оттенками красно-коричневого кирпича, блики от каналов весело бегают по стенам, уютным жилым баржам и пышно цветущим мальвам, высаженным у входов в дома. Город сразу же меняет свое настроение, из мрачного и мистически-таинственного превращаясь в легкий, веселый и игривый. Возможно, таковы и сами амстердамцы.

Дождь как раз прекращается, когда я добираюсь до места нашей встречи с Рудольфом Янсеном, журналистом De Telegraaf. Мы встречаемся у огромной надписи I Amsterdam напротив входа в главный музей Амстердама, да и всех Нидерландов – Рейксмузеум, в котором, кстати, главное место уделено тому же Рембрандту с его наполненным скрытыми символами «Ночным дозором», действие которого происходит, на самом деле, днем, незадолго после полудня.

Рудольф стоит у буквы S, что-то разглядывая в своем смартфоне. Высокий, худощавый, с курчавыми светлыми волосами. Одет в легкую рыжую куртку поверх черной футболки с Гомером Симпсоном и в светлые джинсы.

- Здравствуйте, Рудольф, - подхожу я к нему. – Меня зовут Жерар, меня прислал Гэбриел.

- Добрый день, Жерар, - он протягивает руку, я ее пожимаю. – Вы француз? Вы хорошо говорите по-фламандски.

- Я провел большую часть своего детства в Делфте. Там работал мой отец.

- А, понимаю. Как поживает Гэбриел?

- Мы давно не виделись, но, кажется, неплохо.

- Пойдемте, - он убирает смартфон в карман и увлекает меня за собой. – Тут недалеко.

- Это хорошо.

- Честно говоря, - он шагает быстро и широко, я еле поспеваю за ним, - после нашего последнего дела с Гэбриелом я вообще не хотел с вами встречаться. Вы знаете, что тогда произошло?

- Да. Гэбриел просил передать свои извинения. Он готов компенсировать все ваши неудобства.

- Дело не в деньгах, - Рудольф раздраженно отмахивается. – То событие подорвало доверие моих редакторов ко мне. Мне больше не поручают серьезных расследований. Так, мелкая криминальная хроника, войны третьесортных молодежных банд, преступления африканских мигрантов и преступления против них. У нас спокойно. Материала мало, скучно. Вот, правда, буквально на днях попался чрезвычайно интересный случай. Рассказать?

- Конечно.

- Еноты. Точнее, выездной контактный зоопарк с енотами. Приезжали в богатые дома на детские праздники, устраивали представления, все умилялись и радовались. Ну, вы же знаете енотов – им невозможно не умиляться. Эти лапки, эта шерстка, эти умные глазки. Ну, так вот. Пока одни енотики устраивали представление и отвлекали владельцев дома и их гостей, еще несколько специально обученных енотов ходили по дому, залезали во все ящики и собирали украшения. Обучены были искать специально металлы, особенно золото, и драгоценные камни. А потом незаметно приносили их своим дрессировщикам и, как ни в чем не бывало, присоединялись к представлению. Ну, кто заподозрит в этих милашках профессиональных ворюг? Двенадцать домов, Жерар, успели обокрасть, пока кто-то заподозрил неладное. Сейчас еноты в зоопарке, у них всё будет хорошо. Чего нельзя сказать о дрессировщиках – они тоже за решеткой, и у них всё будет очень плохо. Статья получилась знатная – куча лайков, куча перепостов, официальные перепечатки от Китая до Канады. Впрочем, это совсем не то, чем я хотел бы заниматься.

Это правда. Он начинал военным корреспондентом в Ираке и Афганистане. Позже мотался по всей Европе, расследуя деятельность крупных восточноевропейских преступных группировок. Затем, обнаружив связь этих бандитов со швейцарскими, немецкими и голландскими банковскими конгломератами, стал расследовать их финансовую деятельность. Мы несколько раз сотрудничали: я давал ему информацию, он делился ей со мной. Он был действительно классным журналистом и, вероятно, им и остается. Правда, последний раз, полтора года назад всё прошло немного не так, как мы оба ожидали. Увы, провалы бывают даже у меня. И гораздо чаще, чем мне хотелось бы.

- Что нам расскажут на этой встрече? – интересуется он через некоторое время. – Для чего это всё?

- Пока не знаю, - честно признаюсь я. – Речь идет о некой потерянной средневековой книге, вокруг которой происходят непонятные события прямо сейчас. Человек, с которым мы встречаемся, ищет ее, как и мы. Возможно, у него есть больше информации, чем у меня. Но он очень осторожный и не хотел встречаться без участия кого-то, кого он знает. Вас он знает, Рудольф.