Петр Никонов - Долгое путешествие

Идея оказалась золотой жилой. На протяжении следующего года Джордж помог исчезнуть, инсценировав собственную смерть, еще двоим бизнесменам и одному южноамериканскому политику. А в июле 1971 он нашел для себя новую, сложную, но очень прибыльную аудиторию.

Весь музыкальный мир тем летом был потрясен. В Париже при таинственных обстоятельствах скончался невероятный и потрясающий Джим Моррисон, лидер группы The Doors. Шок от этой смерти, прервавшей полет необыкновенно талантливой души всего в двадцать семь лет, у многих поклонников не проходил на протяжении многих лет. Что долго вызывало у самого Джима серьезное чувство вины. Прожив несколько лет на Мальдивах, он, с новым лицом и с новым именем, вернулся в Европу – сначала на Крит, потом на Родос и на Корфу, затем снова на Крит. Периодически он навещал Париж, даже приходил на свою могилу на Пер Лашез, хотя Джордж ему это запрещал, опасаясь разоблачения. Но всё прошло хорошо, и он остался неузнанным. В последний раз мы с Джимом общались в Вене, у ратуши, сидели на скамейке и пили пунш в июле 2013, незадолго до его смерти, теперь уже настоящей.

Потом был Элвис, Натали Вуд и еще многие бизнесмены, художники, музыканты и даже бандиты. В девяностые услуги Джорджа пользовались большим спросом в России и на Балканах. Но к концу тысячелетия он решил отойти от этого дела. Денег у него было уже достаточно – другие источники приносили солидный доход, а удовольствия и адреналина этот бизнес ему уже не доставлял, превратившись практически в рутину. Последним клиентом Джорджа, в виде большого исключения и как уважение к старому другу, стал Майкл Джексон, тайно переехавший в одну из богатых арабских стран.

В моем профессиональном сообществе Джордж Браун больше известен как талантливый продавец информации. За чуть более тридцати лет нашего знакомства я уже сбился со счета, сколько раз он нанимал меня добыть нужную ему информацию, и сколько раз он помогал что-то узнать мне самому. Человек, проницательность которого была такой же блистательной, как и его предприимчивость, уже через год нашего знакомства догадался, что в телах разных посетителей с ним общается один и тот же человек. Сначала он посчитал, что я талантливейший актер и мастер грима, но потом, после нескольких проверок, отверг эту версию и просто спросил меня, изложив свои соображения. Правда, которую я ему рассказал, его, конечно, изумила, но совершенно не испугала. А дружба наша с тех пор стала крепче.

В этот раз мы встречаемся с Джорджем в маленьком ресторанчике (точнее, в винном баре) L’Ecluse на набережной Гран Огустин. Ресторан в самом сердце туристического Парижа – до Нотр Дама рукой подать – на удивление мил, тих и уютен, просто гавань умиротворения среди водоворотов толп. Мы едим нежнейшие телячьи щеки и пьем Шато Сен Пьер, а я, в обличии Жерара Фурньера, страхового консультанта, рассказываю Джорджу события последних дней. Он не удивлен – давно привык к тому, что простых задач я не ставлю. Равно как и скучных.

- Будет непросто, - он вытирает губы салфеткой. – Тебе нужен кто-то в архиве Национальной библиотеки. Кто-то у меня там был, надо поискать. Может, через министерство? Ладно, дай мне денек, попробую найти.

Вот за это я и люблю Джорджа. Уже на следующий день я обедаю в Le Petite Machon на углу улиц Сен Онорэ и Жан-Жака Руссо с Пьером Леграндом, заместителем директора отдела манускриптов Национальной библиотеки Франции.

- О-очень интере-есно, - растягивая слова, качает головой месье Легранд. Сам он невысокий, худенький, с аккуратно зачесанными набок седыми волосами, в уголках глаз и рта глубокие морщины. Темно-коричневый пиджак видал лучшие времена, но под ним ослепительно белая рубашка с идеально выглаженным воротничком. Да и держится Пьер Легранд как маркиз, как минимум.

Я рассказываю ему, конечно, не всё. Ему совершенно незачем знать про трупы и угрозы. Достаточно и таинственной истории загадочного манускрипта.

- Как думаете, есть шанс найти этот liber? – делаю последний глоток вина из опустевшего бокала.

- Не уве-ерен. Сомневаюсь, если честно. Книга, принадлежавшая королеве Анне, должна была храниться в королевском дворце, в королевской библиотеке в Версале. А Версаль, сами знаете, подвергся варварскому разграблению во время революции. Увы.

- Понимаю. Но ведь не все книги погибли тогда. Что-то попало в Национальную библиотеку, в итоге.

- Что-то попа-ало, но, увы, не всё, - он собирает соус с тарелки кусочком хлеба. Действие, выглядящее вульгарным в любой другой стране, но только не здесь, во Франции. Движения Пьера утончены и аристократичны.

- Если такая книга всё-таки попала к вам, то она должна находиться именно в вашем отделении.

- Вероятно, да. Но за все годы работы в библиотеке мне не встречалось ничего подобного. Впрочем, конечно, я знаю многое, но не всё. Вы пробудили мой интерес, месье Фурньер. Я поищу.

- Спасибо. Не хочу вас оскорблять разговорами о деньгах…

- Деньги оскорбительными не бывают, месье Фурньер, - его тонкие губы улыбаются, лицо сразу расцветает добротой. – Скромная компенсация трудов не смущала ни Леонардо, ни всех многочисленных Дюма – отца, сына и даже святого духа.

Ух-ты, а наш библиотекарь, оказывается, умеет шутить.

- Тогда, уверен, мы найдем общий язык, месье Легранд.

- Несомне-енно. Я поищу упоминание о вашей книге в Галлике. Это наша система оцифровки и электронной индексации книг.

- Я знаю. Даже пользовался неоднократно.

- Похва-ально. Но наверняка не знаете, месье Фурньер, что существует закрытая версия Галлики, мы ее в шутку зовем «Обеликсика». В ней есть информация о тех документах, которые или слишком важны, или слишком хрупки для того, чтобы быть во всеобщем доступе. Я поищу в обеих системах. И еще во всех наших внутренних базах. Только дайте мне вре-емя.

- Времени, месье Легранд, у нас как раз немного.

- Вре-емени, дорогой месье Фурньер, всегда не хватает. Этот манускрипт ждал вашего внимания пятьсот лет. Почему теперь возникла спешка?

- Есть определенные обстоятельства, - я грустно усмехаюсь.

- Обстоятельства, - эхом повторяет он. – Ну, ладно. Хорошо. Хорошо, месье Фурньер. Если честно, меня очень заинтересовало это дело. Возможно, нам удастся открыть что-то новое в изученной вдоль и поперек истории Анны Австрийской и Людовика Тринадцатого. Я позвоню вам. Спасибо за обед.

Распрощавшись с Пьером Леграндом, я перехожу улицу Сен Онорэ и по маленькой улочке Маренго попадаю к арке, которая приводит меня в самое сердце Парижа. Внутренний двор Лувра, вид которого известен даже тем, кто никогда в Париже не был и не собирается, располагается как раз на том самом месте, где когда-то находилась внешняя стена Луврского замка, история которого началась восемь с половиной веков назад – в 1190 году. Король Филипп-Август, отправляясь в крестовый поход вместе со своим ближайшим другом королем Англии Ричардом Первым (да-да, тот самый Ричард Львиное Сердце), решил обезопасить свою столицу от претензий родственников, конкурентов в борьбе за трон. Для этого он решил обнести город стеной. Крестовый поход закончился через два года, а вот строительство продолжалось все двадцать. В итоге, однако, был построен действительно выдающийся замок, бывший по меркам своего времени абсолютно неприступным.