Петр Никонов - Долгое путешествие

- Ого! – у него округляются глаза.

- И еще она назвала меня моим именем. Причем не небесным, а земным – Гэбби. И это еще не всё. Несколько дней назад, перед тем, как ехать в Прагу, я снова встретил ее у Стены Плача в Иерусалиме. Она убеждала меня отказаться от моей работы, отдохнуть, взять отпуск. А когда я ей отказал, она устроила бойню на площади. Просто прикоснулась к солдату и мысленно приказала ему стрелять. Она знала, что не может мне повредить – это у нее, видимо, такая демонстрация для меня была. Или просто гнев выплескивала.

- И кто она?

- Вот это я и хочу понять, Федерико.

- Кто-то из твоих небесных друзей? Тоже ангел?

- Непохоже. Я бы почувствовал. Это сложно объяснить, но мы чувствуем своих. В ней нет ничего от ангела.

- А от демона?

- Это была вторая моя идея. Но нет, тоже совершенно не похоже. Кто это может быть еще? Ты специалист по демонам и одержимым. Может ли кто-то вселиться в тело человека и не выдавать себя, сохраняя при этом сверхъестественное могущество?

- Это ты мне скажи, Гэбби, - он растеряно чешет затылок. – Всё-таки все эти ваши небесные заморочки ты лучше знаешь.

- Да, но мне нужны идеи. Куда смотреть? Кого искать?

- Она может менять тела?

- Нет. Она сказала, что завидует этой моей способности. Похоже, что не врала, хотя с ней всё неоднозначно.

- Тогда бы я смотрел в сторону женских сущностей. Скажем, одна из древних богинь. Иштар или Фрейя какая-нибудь. Царица Савская. Ну, или одна из наших Марий.

- На Марий не похоже, да и нет у них такой силы. А Иштар? Может быть, надо подумать об этом. Даже, скорее, Фрейя – богиня любви и войны одновременно.

- Иштар тоже.

- Да? Я, если честно, плохо знаю старых богов, - я хитро улыбаюсь, мы оба знаем, что я лукавлю. – Думаешь, как у Нила Геймана – старые боги решили взять реванш и победить?

- Победить кого, Гэбби? Падшего ангела, обреченного оставаться на земле?

- Не падшего, Федерико. Просто временно отстраненного.

- Прости. Не обижайся.

- Ничего страшного. Тебе я прощу всё, что угодно.

- На твоем месте, я бы больше думал не о том, кто она, а о том, что ей от тебя нужно.

- Она сама сказала – хочет отправить меня в отпуск. Видимо, я ей чем-то мешаю.

- Чем? Почему? Как именно мешаешь? Ваши пути не пересекались сотню лет до этого, и, вероятно не пересеклись бы, если бы она сама этого не захотела.

- Похоже, ты прав. Она явно знает обо мне больше, чем я о ней.

- Ты хочешь моего совета, Гэбби? Ну, так вот. Как старый друг и как старый и, надеюсь, мудрый человек, я советую тебе: держись от нее подальше. Как можно дальше и еще чуть-чуть. Кто бы она ни была, ты прекрасно жил без нее и не менее прекрасно проживешь без нее в будущем.

- Ты прав, - я киваю, глубоко вздохнув. – Просто это тайна, а мимо тайны я пройти не могу.

- Давай будем последовательны, - он усмехается. – У нас уже есть одна тайна, с этой книгой. Давай решим сначала ее, а потом остальные.

- Согласен, - я поднимаю бокал, мы чокаемся. – За то, чтобы тайное стало явным. Я отправлюсь в Париж завтра. Погуляю сегодня по Кордобе, потом вернусь в Малагу, а с утра поеду. Ты мог бы предупредить Яна Мареша, чтобы он был предельно осторожен? Кажется, мы разворошили осиное гнездо, нужно прятаться.

- Обязательно. Сразу же после нашей встречи напишу ему.

- Спасибо, Федерико.

- Гэбби… - он погрустнел и нахмурился.

- С тобой всё в порядке, друг?

- Нет, Гэбби.

- Рак, - догадываюсь я. – Какая стадия?

- Уже скоро.

- Сколько тебе нужно денег на лечение? Я отправлю тебя в лучшую клинику мира.

- Не нужно, Гэбби. Спасибо тебе большое, но не нужно. Уже слишком поздно, да и не хочу. Я немало прожил, и это была хорошая жизнь. Я просто… Просто хотел с тобой попрощаться. И спросить.

- О чем?

- Там, наверху… В этом, как ты говоришь, Абсолюте. Как там?

- У каждого своё, Федерико. Каждый испытывает своё. Есть очень странное сравнение, но иллюстративное: галлюцинации, вызванные ЛСД. Состояние одно у всех, но каждый видит, чувствует и переживает что-то свое. Не бойся, друг мой, я позабочусь о том, чтобы у тебя там всё было хорошо. Пусть сейчас я и не там, но я же всё-таки архангел. Причем именно тот, кто отвечает за такие вещи. Не бойся. Всё будет хорошо.

- Мы встретимся там?

- Может быть. Когда-нибудь. Но для Абсолюта время – величина незначительная.

- Тогда, - он грустно улыбается, - до встречи в Абсолюте, Гэбби.

- Не спеши, - я протягиваю ему руку через стол. – Мы с тобой оба еще в этом мире пока что. И у нас есть загадка для решения. Рано нам с тобой прощаться.

- Ты прав, - рукопожатие его по-прежнему крепкое. – Тогда пиши мне, звони, держи в курсе. Ну, и приезжай навестить. Только позвони предварительно. Я не хочу, чтобы ты меня видел, когда уже будет совсем плохо.

- Я приеду, Федерико. Держись. И не бойся.

- Удачной охоты, Гэбби. Привет Парижу.

Глава XI .

31 июля 2017 г.

Париж, Франция

Человека, который помогает мне в Париже, зовут Джордж Браун. Он американец, из Вилмингтона, неподалеку от Филадельфии. Но вот уже много лет предпочитает жить в Европе, хотя на родине регулярно бывает.

Свою карьеру он начал в 1965, тогда ему было всего восемнадцать лет – он лишь на три года моложе Федерико Суареса. Бизнес его был простым, но успешным – он продавал в Европе американские пластинки с музыкой, а домой привозил записи музыкантов европейских. В середине хипповых шестидесятых, буквально окутанных музыкой и дымом марихуаны, дело это приносило немалую прибыль, тем более, что Джордж, кажется, не заморачивался такими глупостями, как уплата налогов и таможенных пошлин.

Ныне его, пожилого и уважаемого бизнесмена, члена множества общественных организаций и деловых сообществ, большинство его знакомых знают как совладельца большой международной фирмы, торгующей авторскими правами множества исполнителей, и именитого антиквара, собирающего старую мебель, посуду и картины на аукционах в старых замках по всей Франции и Италии, восстанавливающего их в собственной реставрационной мастерской в Париже, а потом продающего шедевры в США, в Саудовскую Аравию, Арабские Эмираты, Россию, Китай и даже Австралию.

И лишь очень, очень немногие, знали о той части бизнеса Джорджа, которая сделала его по-настоящему богатым. К 1969 году он, помимо новенького белоснежного Кадиллака Эльдорадо и солидной суммы на банковском счету, обзавелся огромным количеством интересных и полезных знакомых. Однажды в Лондоне за бутылкой восемнадцатилетнего Гленливета с ним разоткровенничался такой же молодой британский бизнесмен Ричард Хатчинсон. У Ричарда была проблема – он набрал несколько миллионов фунтов в долг, а отдавать их ему совершенно не хотелось. Идея инсценировать смерть Ричарда была высказана Джорджем сначала как простая пьяная шутка, но потом друзья стали ее обдумывать всерьез. Через три месяца Мерседес Хатчинсона сгорел после аварии, а Ричард погиб в огне. Ну, точнее, все так решили, похороны были красивыми. А через три недели, когда всё улеглось, Джордж с двумя своими верными помощниками посадил настоящего Хатчинсона, вместе с новыми документами и заживающим после пластической операции лицом, на самолет до Кейптауна.