Павел Корнев - Ритуалист-2. Людоед

Раненый засипел, и я без малейшей жалости надавил на пятку арбалетного болта.

— Где Сильвио де ла Вега? Какова его роль? Зачем это все?!

Я уже думал, что не дождусь ответа, но тут взгляд приора прояснился, да только видел сейчас монах не меня, но ангела смерти. Ему он и сказал:

— Алерехтен!

— Что?! — не понял я и склонился к приору; без толку — тот испустил дух.

Микаэль озадаченно хмыкнул, и я повторил услышанное от монаха слово:

— Алерехтен! Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Нет, Филипп.

— Святые небеса! — охнул я. — Ищи! Книга должна быть где-то здесь!

— По словам Вайдо, в миссию приехали только кареты. Куда ускакали всадники — неизвестно.

— Ищи! — прорычал я вне себя от бешенства.

Микаэль закрыл дверь, для надежности подперев ее стулом, и мы приступили к обыску, но лишь впустую потратили время. Под конец я даже пошуровал кочергой в пепле, только и там не обнаружилось ничего, что могло бы сойти за остатки древнего фолианта. Мы уже начали от безысходности простукивать стены в поисках тайников, когда маэстро Салазар вновь потянул воздух носом.

— Запах гари, — насторожился он.

— Ничего удивительного, — отмахнулся я, продолжая свои изыскания.

Но Микаэль все же приоткрыл двери и выглянул в коридор.

— Дерьмо! — выругался он. — Влипли!

Я присоединился к помощнику и обнаружил, что по коридору стелется дым, а проход к лестнице и вовсе отгорожен стеной огня, который пожирал доски пола и стеновые панели.

Пожар! Будто нам всего остального мало, теперь еще и пожар!

— Надо прорываться! — объявил Микаэль.

Я взял стул, размахнулся и высадил им оконное стекло. Загудел ветер, в коридоре ему откликнулось пламя, комнату моментально заполонил едкий дым.

— Сюда! — позвал я маэстро и первым взобрался на подоконник.

Микаэль явственно заколебался и все же присоединился ко мне.

— Что дальше? Полетим как вольные птахи? Сразу на небеса?

— Немного ниже.

— Одним лишь птицам дано летать, людям о небе не стоит мечтать! — выдал маэстро Салазар.

Я лишь отмахнулся, вытянул из-за пояса магический жезл и принялся плести тонкую волшбу, изменяя и сгущая эфирное поле, а стоило тому в достаточной степени уплотниться, просто шагнул вниз.

— Вот осел! — донесся выкрик Микаэля, и тут же стремительное падение замедлилось, мягкая пелена подхватила меня и толкнула вверх, силясь превозмочь один из основополагающих законов мироздания. Не переборола и вместе с тем позволила не переломать ноги при падении с третьего этажа на мостовую.

— Быстрее! — поторопил я маэстро Салазара, отбегая в сторону.

Микаэль собрался с решимостью, громогласно выругался и шагнул из окна. Заклинание к этому времени успело истончиться; приземление Микаэля вышло далеко не столь грациозным, как мое. Пару мгновений он лежал на брусчатке, собираясь с силами, затем поднялся и выразительно посмотрел на жезл в моей руке.

— Мы еще поговорим об этом, Филипп!

Я пристально глянул в ответ и кивнул. Серьезного разговора и в самом деле было никак не избежать.

Уве и Марту мы отыскали в той самой подворотне, где и велели дожидаться нашего возвращения. Точнее, отыскали там моего слугу. Он стоял в темном углу с приведенным к бою мушкетом и при нашем появлении с нескрываемым облегчением перевел дух и вытер покрытое мелкими бисеринками пота лицо.

— Тут такое, магистр… Тут такое! — зачастил Уве от избытка чувств, возвращая мне оружие.

— А где… — начал было я, и лишь тогда Марта шевельнулась, позволяя стечь с себя укрывшим ее теням.

Морок был наведен столь искусно, что до того момента я и не подозревал о присутствии девчонки, пусть и стоял всего в паре шагов от нее. Суеверное сознание ведьмы извратило заурядные чары до полной неузнаваемости, но даже так в их основе ощущалась некоторая академическая упорядоченность.

— Смутьяны подожгли миссию! — горячился Уве. — А вас все нет и нет! Я думал бежать на выручку, а там как полыхнет! Они же все сгорят! Просто сгорят!

— Не осталось там живых, — с безжалостной категоричностью заявил маэстро Салазар. — Рассказывай, что здесь творилось!

Паренек захлопал глазами, потом взъерошил и без того растрепанные волосы и неуверенно произнес:

— Ну… когда начался пожар, весь этот сброд повалил на улицу. Сначала спорили и ругались, потом разошлись.

— Пора и нам честь знать, — по-волчьи усмехнулся Микаэль, и я был с ним целиком и полностью согласен.

Действительно, пора.

Вернув чехол с мушкетом за спину, я изучающе посмотрел на трофейную шпагу, но избавляться пока от нее не стал и скомандовал:

— Уходим!

Ночь преподнесла изрядное количество неприятных сюрпризов, не стоило давать ей шанс свести нас с чем-то действительно смертельным. И без того не представляю даже, как теперь расхлебывать заваренную герхардианцами кашу. Сожженная миссия ордена мало заботила меня, и даже пропажа древних пергаментов была лишь досадной неприятностью; все предельно усложняло исчезновение формулы призыва эфирных червей.

Оставалось тешить себя надеждой, что записи увезли с собой таинственные всадники и бумаги не сгорели при пожаре. Я обязан был отыскать их! Просто обязан! Должность магистра-надзирающего в паршивом городишке далеко за пределами империи отнюдь не была вершиной моих карьерных устремлений, а без протекции епископа Вима получить достойный перевод будет не так-то и просто. Да и управу на черно-красных здесь не найти. А едва ли тому, кого добрые братья считают своим врагом, уготована в Рёгенмаре легкая жизнь.

Ох, братец, я снова тебя подвел…

Колокольный звон давно стих, людей на улицах поубавилось, многие еще недавно полыхавшие на перекрестках костры прогорели и потухли. Теперь Старый город освещала лишь плывшая в небе луна. Но Рёгенмар не спал. Где-то голосили пьяные компании, где-то во всю глотку распевали похабные песни. Кто-то плакал, кто-то истошно звал на помощь, а со стороны ратуши продолжали доноситься отзвуки выстрелов.

Мы бдительности не теряли и обходили все подозрительные места. Маэстро Салазар шел первым и настороженно поглядывал по сторонам, Марта неслышно следовала за нами с отставанием в пару шагов.

Уве всю дорогу кидал на меня быстрые взгляды, затем не выдержал и сказал:

— Магистр, это ведь мы навлекли гибель на герхардианцев.

Он так и сказал: «Мы». Не «вы», а «мы». Это дорогого стоило, и я не стал опускаться до отточенных диспутами приемов убеждения, лишь сказал:

— Они сами навлекли ее на себя, преступив закон.

— Это лишь слова! — возразил слуга.

Я покачал головой:

— Девиз черно-красных гласит: «Во благо праведных». Сегодня они приняли на себя удар бунтовщиков и тем самым спасли немалое количество жизней, не так ли?