Павел Корнев - Ритуалист-2. Людоед

— Святые небеса!

Болт прошил тщедушное тельце Айло насквозь и пришпилил мальчишку к стене.

— Да что тут такое творится?! — рассвирепел маэстро Салазар.

Он высвободил из досок наконечник и уложил Айло на койку. Покачал головой, закрыв мальчишке глаза, а затем пошарил под кроватью и вытащил оттуда початую бутылку вина.

Я выхватил ее и со всего маху зашвырнул в стену.

— Не сейчас!

Звон разбитого стекла вырвал Уве из транса, он вздрогнул, потряс головой и сказал:

— Наверху все в порядке.

— Свети! — потребовал я, а когда сгусток сияющего эфира улетел на лестницу, побежал вслед за ним.

Второй и третий этажи никаких поганых сюрпризов не преподнесли; неприятности поджидали нас дальше. Дверь мансарды стояла распахнутой настежь, а внутри все оказалось перевернуто вверх дном. Сгусток сияния заморгал и начал стремительно чахнуть, отравленный миазмами запределья, но в его тускнеющем мерцании я успел заметить откинутую крышку сундука.

— Нет! — вырвалось у меня. — Нет! Нет! Нет! Только не это!

Но, увы, людоеда и след простыл. Ангелы небесные! Как же я не подумал, что доверенного слугу графини Меллен непременно будет кто-то страховать! Кретин! Так опростоволоситься!

Я подскочил к камину и одним яростным взмахом смахнул с его полки все лежавшие там безделушки.

— Нет!!!

Подошла Марта, присела на корточки рядом с сундуком, провела по нему кончиками пальцев.

— Замок взломан извне. Его кто-то выпустил.

— Да какая теперь разница! — огрызнулся я и, встревоженный неожиданной догадкой, подбежал к окну. Высунулся на улицу, запустил в тайник руку и слегка успокоился, когда пальцы нашарили гладкий бок алхимического шара.

Микаэль и Уве смотрели за мной во все глаза, но с расспросами приставать не спешили. Осветительное заклинание окончательно погасло, и маэстро Салазар принялся зажигать свечи.

— Объяснишь? — спросил он, после того как многочисленные огоньки прогнали заполнившую было мансарду тьму.

— Позже! — отмахнулся я, напряженно вышагивая от одной стены к другой.

Пусть бегство людоеда и не грозило никакими особенными неприятностями, теперь я лишился возможности выудить из пленника хоть что-нибудь полезное. А в игре против графини Меллен могла помочь любая малость! К тому же злобный уродец непременно попытается расквитаться.

Ангелы небесные! Стоило последовать совету Марты и перерезать выродку глотку! Горбун знал, пусть и не имел никаких доказательств, но все же знал, что именно я стоял за тем злополучным ритуалом! Это и само по себе было нехорошо, а вкупе с сегодняшней неудачей и вовсе вгоняло в самую настоящую депрессию.

Катастрофически не хватало воздуха; я ослабил ворот, кинул мушкет на кровать и снял куртку. Оставленная ножом людоеда ранка никак не желала затягиваться, наложенный поверх повязки платок весь покраснел, а сама повязка под ним и вовсе окончательно промокла. Ну вот, еще одна напасть!

Я отыскал чистый лоскут и заменил повязку, а старую повертел в руках. Оставлять без присмотра вещь со следами своей крови не хотелось, и я попросил ведьму:

— Марта! Разожги камин.

Девчонка взяла одну из свечей и опустилась на колени перед очагом.

— Дымом пахнет, — удивилась вдруг она и запустила пальцы в камин. — И пепел теплый.

— Что-то сожгли? — отмахнулся я. — Да и плевать!

Маэстро Салазар подошел к сундуку и легонько пнул по его стенке.

— А здесь? Что было здесь?

— Свидетель, — нехотя признал я.

Микаэля это признание заставило задумчиво хмыкнуть, а Уве и вовсе разинул от изумления рот. Никак на мои слова не отреагировала лишь Марта. Она продолжала увлеченно копаться в пепле.

— Тут что-то действительно жгли! — заявила девчонка. — Какие-то бумаги! И потом зачем-то залили их водой.

В подтверждение своих слов Марта выпрямилась с не до конца прогоревшим клочком бумаги.

Тут на меня и накатило ощущение дежавю. Точно так же я и сам отыскал в камине племянника епископа Вима часть древнего пергамента! И что важно, за последние дни никто не жег в очаге каких-либо бумаг, а людям графини Меллен и в голову бы не пришло заниматься подобной ерундой. Они вполне могли прихватить с собой что-то из моих пожитков, но никак не палить в камине документы… Нет, здесь было что-то решительно не так!

Марта выложила клочок бумаги на стол и сказала:

— Тут какой-то символ…

Микаэль оттеснил девчонку, постучал пальцем по столешнице и задумчиво хмыкнул.

— Голову даю на отсечение, подобное художество я недавно где-то видел! — объявил он.

Я присмотрелся к символу и судорожно сглотнул.

— Вензель маркиза Альминца!

Какое-то время все ошарашенно молчали, потрясенные моим заявлением, а потом Уве кинулся к очагу и принялся рыться в пепле. Очень быстро ему удалось отыскать еще два уцелевших фрагмента: на одном синел краешек печати маркиза, на другом сохранилась большая часть герба.

— Какого черта?! — выругался маэстро Салазар, а затем оглядел мансарду слишком уж цепким и пристальным взглядом. — Филипп, а если взломщики не собирались ничего у тебя забирать? Вдруг им требовалось… кое-что оставить?

Я и сам пришел к точно такому же выводу. Все выглядело так, будто я сжег в камине документы маркиза Альминца, а из этого проистекал очевидный факт, что виновным в его убийстве намеревались сделать именно меня.

— Этого мало, — прошептал я. — Слишком мало для выдвижения обвинений.

— Он родственник великого герцога!

— А я магистр Вселенской комиссии по этике!

Микаэль покачал головой:

— Здесь это пустой звук, Филипп. Мы не в империи.

— Не все так просто! — отмахнулся я. — Мне доводилось бывать в резиденции маркиза. Документы он мог вручить мне сам. К тому же для обыска понадобятся хоть какие-то основания. Да и стоит только растопить камин, улики улетучатся вместе с дымом!

— Ночи стоят теплые, — шмыгнул носом Уве и в изнеможении присел на мою кровать. Голова от происходящего у него попросту шла кругом.

— Не важно! Никто в таких делах не станет полагаться на волю случая! — отмахнулся я.

Следовало отдать должное братьям-герхардианцам, они оказались целеустремленными, дотошными и предусмотрительными тварями. Не просто прикончили маркиза и завладели бумагами, но еще и подставили под удар неугодного человека. Разумно! Невероятно разумно!

Оставался лишь один вопрос: как? Как герхардианцы наведут на меня следствие? Что за улика безошибочно укажет на Филиппа Олеандра вон Черена, магистра Вселенской комиссии по этике?

Маэстро Салазар прошелся по комнате, пиная попадавшиеся ему под ноги вещи, затем с подсвечником в руке забрался на стол и принялся изучать балки.

— Как я и думал, — проворчал он с нескрываемым удовлетворением и кинул мне в руки небольшую шкатулку.